Мой темный принц

Фэрроу допила свое шампанское.

— Нет, но мне хочется тыквенного фраппе.

— Осторожно, ты можешь быть беременна.

— Я не прекращала принимать противозачаточные. Пока.

— Забавный факт. — Я попыталась поправить отвесный V-образный вырез платья, чтобы он лучше прикрывал мою грудь. — В одном фраппе больше сахара, чем в двадцати пончиках.

Даллас вскочила с дивана, ее челюсть упала.

— Ты хочешь сказать, что все это время двадцать пончиков были не так уж плохи, как я думала? Такое ощущение, что я только что узнала что-то грандиозное.

Фэрроу хлопнула себя по лбу.

— И вот что ты из этого вынесла?

Агнес вернулась с пластиковой коробкой, полной булавок.

— Брайар, дорогая, платье на тебе выглядит идеально. — Она поправила шлейф платья «Микадо» из чистого шелка, которое я уже примеряла. — Оливер сойдет с ума, когда увидит тебя.

Я не могла удержаться от того, чтобы не покрутиться, глядя на себя в зеркало.

— Надеюсь, я не надоем ему до свадьбы. — Нам обоим будет полезно посеять семена сомнения в умах его родителей.

— Ты шутишь? — Агнес отложила коробку с булавками, скрестив руки. — Ты всегда была для него единственной и неповторимой. Я видела, в какой депрессии он был после вашего разрыва. Он так и не смог полностью оправиться. Пока ты не вернулась. Я не видела его таким счастливым с тех пор, как... — Она остановилась, нахмурившись, чтобы подумать об этом. — Честно говоря, никогда.

Это была пытка.

Я ненавидела лгать.

— Ты вернула столько света в его глаза, — продолжила она, опустив взгляд на мое лицо, словно я нарисовала небо с луной и звездами. — Впервые я не беспокоюсь о нем и его будущем. И все из-за тебя.

Я повернулась к ней лицом, сжимая ее плечи. Слезы, наполнявшие ее глаза, укоряли меня в совестливости. Этот продуманный розыгрыш в итоге причинил бы ей боль. Как и то, что я рассказала ей правду. Мы не должны были заходить так далеко.

Поправка: Оливеру не следовало сообщать об этом в New York Times.

Я прикусила губу, заставляя себя сказать ей, что свадьбы с Оливером не будет.

— Агнес, я...

Даллас поднялась с дивана, встав между нами.

— Агнес, я слышала, что вы собираете драгоценные монеты. Пожалуйста, расскажите мне о них.

Агнес подскочила, испугавшись внезапного вторжения.

— И что же ты хочешь узнать?

— Все и обо всем. — Даллас оттолкнула Агнес от меня и помогла ей сесть на диван. Она мотнула головой, чтобы сказать мне: — Не смей разбивать сердце этой женщины.

Но какие у меня были варианты? Я могла разбить ей сердце сегодня или после того, как она получит специальную визу, сядет на три разных самолета, приземлится в Науру и доберется до места проведения свадьбы с щедрым местным жителем, только чтобы узнать, что я бросила ее драгоценного сына у алтаря. Ужас плюс ужас равнялись только ужасу, как бы вы ни считали.

Даллас усадила Агнес на диван и завалила ее вопросами о драгоценных монетах.

Фэрроу направилась в мою сторону, ее холодные глаза впились в меня.

— Тебе не нравится платье.

Я пожала плечами.

— Просто... оно кажется таким лишним, раз уж свадьбы не будет.

— Ты этого не знаешь.

— Если учесть, что я должна дать согласие на свадьбу, то знаю. — Я спрыгнула с подиума, прошла к маленькой кухоньке и налила себе стакан воды. — Я люблю Оливера. Думаю, он тоже любит меня. Амнезия оказалась удивительно целебной, учитывая обстоятельства.

Фэр изогнула бровь.

— Но...

— Но мы никогда, никогда не сможем изменить тот факт, что я однажды отдала себя мужчине и никогда не сделаю этого снова. У меня есть жизнь в Лос-Анджелесе. Карьера, друзья и мечты, которых я до сих пор не достигла. Я не могу остаться здесь. Не сейчас, когда я больше люблю себя с позвоночником.

— Знаешь, я была такой же. — На ее лице появилась грустная улыбка. — У меня было самое худшее начало жизни. Если бы ты сказала мне пять лет назад, что я отпущу контроль и доверюсь мужчине, я бы нашла тебе номер в отеле, чтобы протрезветь. Но, Боже, награда того стоит.

— Зак никогда тебя не подводил, — заметила я.

— Нет, не подводил. Но подумай вот о чем: если ты уже не тот человек, каким была пятнадцать лет назад, зачем тогда Оливер? Этот вопрос будет преследовать тебя, когда ты вернешься в Лос-Анджелес и поймешь, что он уже не сияет так ярко, как раньше. Ты только навредишь себе, если не поговоришь с ним об этом. Дай Оливеру шанс поступить правильно. Кто знает? Он может удивить тебя.

Он не может.

Но Фэрроу не знала о Себастьяне. Оливер никогда бы его не бросил, а я бы этого не хотела. Я тоже любила Себа. Поэтому мы с Оливером избегали этой темы, оба зная единственный возможный исход.

— Да. — Я изобразила самую слабую из всех известных человеку улыбок. — Может быть.

84

Брайар

Нам нужно было отменить фальшивую свадьбу.

Вопрос был только в том, когда. У нас было не так много вариантов: сейчас или позже. Проще было бы позвонить в шоу Мори и позволить ему объявить результаты за нас, но мы с Олли не хотели касаться этого разговора и десятифутовым шестом с презервативами.

Я - потому что боялась, что это означает для нас. Ему - потому что в глубине души он хотел поехать за мной в Лос-Анджелес, но никогда не смог бы бросить свою семью.

Десерт, который я съела у Даллас, бурлил у меня в животе, пока я пробиралась мимо наших ворот, преодолевая короткое расстояние от ее дома до моего. Моего. Черт, у меня все было плохо. Ничто в этом двадцатитысячефутовом особняке не говорило о том, что он мой.

Кроме, как говорил голос саморазрушения в моей голове, возмутительного, разочаровывающего, горячего, как грех, мужчины, которому он принадлежит.

Я задержалась у фонтана, выкраивая минуты, прежде чем войти. За последние пятнадцать лет у меня появилось шестое чувство на беду. Болезненную способность распознавать катастрофы до того, как они произойдут. Я могла бы воспользоваться им до того, как Оливер бросил меня в Париже, или до того, как я наткнулась на переписку в Инстаграме, или даже до того, как меня бросили родители.

Так что сегодня вечером я изо всех сил старалась прислушаться к его предупреждению, торча на улице до тех пор, пока у меня не заболели ноги, а глаза почти отказали мне, закрывшись без разрешения. Наконец я открыла входную дверь, обратив внимание на задернутые шторы и кромешную тьму.