Мой темный Ромео

Он был здесь сейчас.

Я не знала, было ли это из-за долга, нежелания или искреннего беспокойства. Это не имело значения.

Глупая благодарность питала каждый вздох. Теперь я чувствовала себя лучше. Фактически по-новому. И очень хочу снова заслужить благосклонность моего мужа.

Как удобно, что мы оба были голыми в моей постели. Я прижалась попкой к его члену, и он ожил в считанные секунды.

Для человека, так противящегося размножению, он обладал надежной мужской реакцией.

Прижавшись спиной к его груди, я положила голову ему на плечо и потянулась к его члену.

Он сжал мое запястье, прежде чем я просунула пальцы в его трусы.

— Нет, спасибо.

Мое дыхание сбилось. Кровь хлынула у меня между ушами.

Я встретилась с ним взглядом. Холодные и безжизненные, они принадлежали человеку на балу дебютанток. Не тот, кто приготовил мне горячий шоколад и согласился подарить мне ребенка, о котором я так мечтала, пожертвовать своими планами и мечтами ради моих собственных.

— Ты больше не хочешь меня? — я пыталась говорить непринужденно.

— Я хочу тебя больше, чем мою следующую еду. Мой следующий сон. Мой следующий вздох. Но я не могу позволить себе тебя, Печенька. Если я уступлю тебе, это может убить меня.

Чувствуя, как мои глаза вспыхивают, я отдернула лицо.

— О чем ты говоришь?

Он отодвинулся в сторону, свесил ноги с края матраса и надел штаны спиной ко мне.

— Ты в порядке?

— Я… э… да, — я села, голова кружилась. Я сказала себе, что это от резкого движения, а не от направления разговора. — Я думаю, что у меня больше нет температуры.

— Ты не знаешь, — итак, он проверил. — Хетти здесь. Вернон тоже. Я говорил с доктором Рубеном. Он приедет сегодня вечером, чтобы проведать тебя. Он порекомендовал дополнительную дозу лекарств, чтобы отогнать остатки болезни.

Я сморщила нос.

— Это отвратительно.

— Это лекарство, — он потянулся к маленькому пластиковому стаканчику, наполнил его до краев фиолетовым сиропом от кашля и прижал к моим губам. — Выпей это.

Я покачала головой, сомкнув губы.

— Печенька.

Еще одно качание головой.

Я знала, что если открою рот, он опрокинет его внутрь. Мало того, что вкус был просроченным, так еще и послевкусие длилось несколько часов.

Пока чашка все еще касалась моих губ, Ромео опустил нос, провел им по моей шее, вдоль подбородка и к моему уху.

Я застонала как раз вовремя, чтобы он высыпал лекарство мне в горло и прошептал:

— Проглоти.

Честная игра даже не существовала в его словаре, не так ли?

Нахмурившись, я проглотила каждую каплю.

— Это отвратительно.

— Хорошо. Запомни вкус и никогда больше не болей.

— Это была не моя вина.

— Ты каталась или не каталась на коньках без пальто? И не отрицай этого. Ты оставила на туалетном столике квитанции с указанием времени посещения катка в центре Роквилла. Кроме того, я подтвердил это у Хетти.

— Отлично. Мне следовало одеться потеплее.

Он собрал бумажник и телефон, сунул их в карман.

— Ты уходишь? — я пискнула, глядя, как он застегивает рубашку.

Мои глаза так скучали по нему, что не смели моргнуть.

Он засунул ноги в туфли.

— Да.

Моя нижняя губа дрожала.

— Но почему?

— Потому что все, что ты хочешь, это чтобы я обрюхатил тебя, чтобы ты могла вальсировать обратно в Чапел-Фолс. И все, что я хочу, это погрузиться в тебя и никогда не покидать твою постель. Ты слабость. Зависимость. Отвлечение.

Я выпрыгнула из постели. От резкого движения у меня в животе по спирали поползла тошнота. Мои колени подвели меня.

Ромео был там меньше чем через секунду, поднимая меня на руки. И все же его взгляд оставался ровным и неумолимо бесстрастным.

Я могла превратиться в лужицу сожаления прямо здесь и сейчас, у ног его Бруно Кучинелли.

— То, что ты говоришь - вздор! — я в ярости ударила его в грудь. — Ни одна часть меня не хочет ехать в Чапел Фо...

— Перестань лгать! — это был первый раз, когда он повысил на меня голос. Первый. Он оторвался от меня, запустив руку в свои спутанные, чернющие волосы. — Перестань мне врать, Даллас. Я слышал, как ты говорила своей сестре, как сильно ты меня ненавидишь. Как ты хочешь, чтобы я обрюхатил тебя, чтобы ты могла вернуться домой.

О, нет.

Нет-нет-нет-нет-нет.

Я не могла поверить, что он это услышал.

Какая катастрофа.

— Господи, — я откинула голову назад, сдерживая смех. — Я солгала ей, Ромео.

— Почему?

— Она узнала, что мы занимаемся сексом. Мои простыни пропахли нашим запахом. Мне пришлось оправдываться, что я пустила тебя в свою постель. Я не доверилась ей. Я никогда не хранила секреты от Фрэнки. Она почувствовала себя обманутой и оттолкнула меня. Ей было больно.

Я никогда не задумывалась о том, что ему тоже может быть больно, если он услышит мои слова. Но я должна была. Ни одно из них не было правдой.

Он изогнул бровь.

— И сказать ей, что мы ладим, было неподходящим ответом?

— Нет.

— Почему?

Я вздохнула.

— Потому что она не поймет.

— Не поняла бы чего?

Что я влюблена в тебя.

В моего похитителя. Моего врага. Моего зверя.

— Потому что мы сложные, а она не понимает отношений. Поверь мне, Ром. Я не хочу уходить. Я не хочу возвращаться в Чапел Фоллс. Я солгала своей сестре, и я сделаю эту ошибку правильной. Я обещаю тебе это. Но ты должен мне поверить.

Я вцепилась в лацканы его рубашки. Если он уйдет прямо сейчас, я знала, что моя жизнь будет кончена. Или, по крайней мере, жизнь, которую я хотела для себя.

Он посмотрел на меня сверху вниз. Я могла сказать, что он не хотел верить мне. Что его сверхразвитые инстинкты самосохранения умоляли его остерегаться нового горя.

Я не могла поверить, что заставила его снова вкусить предательства. Меня тошнило от этой мысли.

— У меня нет причин доверять тебе, — наконец сказал он. Мертвая тишина.