Мой темный Ромео

Прямо за ним по моей подъездной дорожке длиной в тысячу футов промчался «Бентли», за рулем которого находился один из инженеров«Costa Industries», или лучше сказать, бывший инженер.

Мужчина, которого я уволил за сексуальные домогательства незадолго до моей свадьбы.

В какую игру сейчас играет Даллас?

После Барри подъехало несколько скромных машин с женщинами, в некоторых из которых я узнал новых сотрудников моей жены. Почему кто-то без работы, без волонтерской работы и без физических недугов нуждался в персонале, было для меня непостижимо.

А за толпой женщин следовал ни кто иной, как Оливер фон Бисмарк, который прибыл на своем роскошном «Астон Мартин DBX» и имел наглость помахать рукой в камеру.

Затем появился Зак на своем «Лексус LC», он презирал дорогие и ненадежные автомобили.

Затем, наконец, Мэдисон Лихт.

Повторяю – Мэдисон блядь Лихт.

Я не мог сказать наверняка, так как он наполовину отвернулся от камеры, но его нос, похоже, был закрыт какой-то повязкой.

— Сэр… — Кара поправила свои документы, — вы уже три недели пытаетесь привлечь внимание мистера Рейнольдса. Я не уверена, что он будет хорошо ждать…

— Моя встреча отменяется, — я вскочил на ноги, сорвал блейзер с подголовника и, выходя, накинул его на себя, — как и остальные мои обязательства на сегодня.

Я никак не мог развлечь Томаса Рейнольдса в нашей штаб-квартире в Арлингтоне, пока Мэдисон Лихт бродил по коридорам моего особняка, вынюхивая все вокруг.

Кара поспешила за мной.

— Мистер Коста…

— Ответ – нет.

— Что мне сказать мистеру Рейнольдсу?

— Что появилось что-то срочное. Семейное.

Это не было выдумкой. Что-то случилось. Мое кровяное давление.

Я ворвался в лифт, столкнувшись с взбешенной, взволнованной Карой.

— Сэр, вы никогда, за одиннадцать лет, что я вас знаю, не пропускали прием.

— Я никогда, за одиннадцать лет, что вы меня знаете, не связывал свою судьбу с судьбой красивой социопатки.

Это было последнее, что я сказал перед тем, как двери лифта закрылись перед ее лицом.

ГЛАВА 35

Ромео

Я двигался по подъездной дорожке, заставляя себя держать глаза прямо. Или рисковать, что взорву предохранитель, который в итоге попадет во все местные газеты. Не говоря уже о социальных сетях под постоянно растущим хэштегом, которым я поделился с Даллас.

Я никак не мог примириться с тем, что мое поместье XIX века, в котором когда-то жил выдающийся генерал Союза, превратилось в место для колдовства избалованной наследницы георгианского происхождения.

Люди высыпали из моего парадного входа. Кто-то осмотрел мой «Бентли», выплеснув пиво на лобовое стекло. Я не узнал ни одного из них.

Моя кровь, которая обычно была такой же холодной, как и мое дремлющее сердце, закипела от гнева и острой потребности причинить кому-то боль. Одному прекрасному человеку.

Никогда в жизни я не чувствовал себя более живым.

Или как психопат.

В моем гараже на шестнадцать машин стояло восемнадцать разных автомобилей. Мне потребовалось восемь минут, чтобы найти место для парковки на собственной территории.

Я протопал внутрь, оттолкнувшись от запаниковавшего Вернона, который попытался выбежать наружу.

В дверях меня встретила раскрасневшаяся Хетти с поднятыми руками.

— Она сказала небольшой сбор друзей. Клянусь, Ром.

Представление Печеньки о небольшом сборе, по-видимому, состояло из целого загородного клуба. Кто же все-таки были эти люди? Она была в Потомаке меньше двух месяцев.

Я узнал своих друзей, личного консультанта в «Хермес», двух шеф-поваров с тремя звездами «Мишлен», чьи рестораны часто посещала Даллас, и, что примечательно, оказалось, что это было подавляющее большинство людей, которых я сохранил в электронной таблице с черными книгами в своем домашнем офисе.

Толпа, с которой я не вступал в отношения.

Люди, которых я систематически избегал любой ценой.

Каким-то образом она нашла их и пригласила всех и каждого в мой дом. Невероятно.

Если бы я не был так разъярен, я был бы глубоко впечатлен.

— С дороги.

Хетти опустила голову, отступая в сторону.

Я протиснулся мимо массы тел. Большинство даже не удосужились наряжаться, наслаждаясь большей частью прекрасного ликера из моего винного погреба, бутылками, которые я приберег для особых случаев, в кожаных шлепанцах «Ферагаммо» и спортивных костюмах «Балли».

На каждом прилавке стояла полная сервировка, предоставленная компанией «Nibbles», местным бутиком, который предлагал услуги по организации вечеринок за тысяча восемьсот долларов на человека.

Люди смеялись, ели, общались и устраивали экскурсии по моему дому. В котором, кстати, было шумно. Невыносимо громко.

Моя душа, если она у меня действительно была, жаждала вырваться из моей кожи, как пуля, и бежать, спасая свою жизнь.

На пути к лестнице я наткнулся на плечо. Человек повернулся.

Оливер.

Первое, что я сделал, это ударил его прямо в лицо.

Не настолько сильно, чтобы сломать нос, но определенно с достаточной яростью, чтобы показать, что я думаю о его недавнем поведении.

По причинам, связанным с моим дерьмовым воспитанием, я обладал чрезмерно развитым инстинктом борьбы. Мой первый инстинкт в любой ситуации, на самом деле.

На протяжении десятилетий я сдерживал его. А вот Печенька развязала его на многих ничего не подозревающих жертвах.

— Ох, — Оливер потер щеку. — За что это было?

— Говорил сексистские вещи о моей жене, предлагал ей сексуальные услуги в лицо, и, честно говоря, потому что твое лицо раздражает.

Он вздохнул.

— Справедливо. Для протокола: мне больше не интересно шутить о том, что я сплю с твоей женой. Я подумал, что это помешает любым будущим попыткам связаться с ее сестрой.

Есть ли кто-нибудь в моей жизни старше тринадцати лет?

— Что ты можешь сказать в свое оправдание?