Мой темный Ромео

— Я не могу рисковать какими-либо слабостями, чтобы Брюс и старший могли их разобрать, — я отправил документ на проверку, перейдя к электронному письму от финансового аналитика. — Это включает в себя нарушение давней политики компании.

— Ром .

— Мой ответ не изменится.

Она помедлила мгновение, отодвигаясь назад, прежде чем приблизиться. Ее глаза закрылись.

Медленно – так, очень медленно – она опустилась на колени.

Какое-то мгновение она не дышала.

Я тоже.

Наконец, ее глаза распахнулись.

Она положила сжатые в кулак руки на каждое колено и смотрела так глубоко в меня, что я подумал, не видит ли она душу.

— Я буквально умоляю тебя, Ромео.

— И я буквально отвечаю на твою просьбу самым прагматичным и логичным образом…

— К черту твой прагматизм! — ее дыхание вырывалось тяжелыми, беспорядочными рывками, ее глаза дышали огнем в комнату, повышая температуру. — Ты когда-нибудь задумывался, почему я так забочусь об этом?

Да.

Все время.

Но я ничего не сказал, ожидая, что она продолжит.

— Когда мне было шесть лет, мы с Фрэнки наконец исполнили наше желание. Брат или сестра. Сестру. Красивую девочку. Мама разрешила нам назвать ее. Виктория, — ее горло подрагивало.

Она смотрела на меня, но не всерьез.

Я напрягся в своем кресле. Впервые за долгие годы меня охватила паника, пронизывающая мои кости с поразительной ностальгией.

Дерьмо.

— Она была прекрасна. Такая милая, пухленькая и счастливая. Здоровая. Она была здорова, Ром, — все еще стоя на коленях, Даллас нахмурила тонкие брови, собирая воспоминания дрожащими пальцами, сплетая воедино свое прошлое. — Я помню тот день, когда нашла ее. Воскресенье. Я проснулась очень рано, чтобы выбрать подходящие платья для церкви. Виктории, Тори, было всего четыре месяца.

Она сделала паузу, проведя рукой по рубашке, словно пытаясь унять боль.

— Я нашла ее посиневшей и окоченевшей. Она все еще выглядела спящей. Ангельской и уютной. Просто... синей.

Ее сестра умерла от СПИДа.

Теперь это имело смысл.

Ее увлечение этой темой. Ее тоннельный фокус на младенцах. Первая смерть, свидетелем которой она стала – трагедия грандиозных масштабов, сделала из нее другого человека.

И она умоляла меня помочь сразиться с этим демоном.

Но у меня были собственные призраки, которых нужно было убить.

— Ромео, — она положила руки мне на колени и смотрела на меня с вызовом, с болью, с раздражением, но, как я заметил, не со слезами. — Пожалуйста. Помоги мне сделать это для Виктории. Она скончалась, но ее наследие все еще может жить.

Меня убило то, что я сделал это с ней.

Отказать ей в чем-то столь глубоком и важном.

Так однозначно.

Я провел пальцами по ее челюсти, наклоняя ее подбородок вверх, протискиваясь сквозь ком в горле.

— Ты можешь пожертвовать еще одно крыло любой детской больнице, какой захочешь. Деньги – не проблема. Но о создании лоббистской группы не может быть и речи.

Даллас медленно поднялась, дюйм за дюймом.

Я затаил дыхание.

— Ты трус, — она говорила голосом, лишенным эмоций, ее выражение лица было пустым. — К счастью, ты мой трус. Теперь я знаю твою слабость, Ромео. И я намерена использовать ее.

ГЛАВА 43

Ромео

Через несколько дней после того, как Даллас взорвала бомбу правды в моем кабинете, она надела одно из своих многочисленных платьев от «Шанель», надела дорогие украшения и провела любимой красной помадой по пухлым губам.

Печенька послала воздушный поцелуй, проходя мимо камеры наблюдения на выходе, и скользнула на заднее сиденье "Майбаха" Джареда, собираясь уехать на весь день.

Из своего углового офиса в «Costa Industries» я набрал номер Алана, обученного мастера боевых искусств, которого нанял, чтобы следить за ней.

— Жена ушла из дома. Позаботься о том, чтобы она была в безопасности, — ине стало интересно, звучала ли ложь для него более убедительно, чем для меня. — Не забудь написать мне, где она и с кем она.

— Да, сэр.

— Куда Джаред ведет ее сейчас?

— Похоже, она направляется в ваш офис, сэр.

Мое предательское, ни на что не годное сердце выскочило из своей костлявой клетки. Я оценил фотографию Печеньки, которую держал на столе для вида.

Ты каким-то образом обнаружила, что я тайно манипулировал внезапной поддержкой конгрессом твоего запрета на покупку для детских кроваток?

Ты собираешься отблагодарить меня сексуальным номером под платьем?

Бросив перо с гравировкой на свои документы, я откинулся на спинку, переплел пальцы и постучал ими по губам.

Я полагал, что с момента моего последнего промаха прошло достаточно времени, чтобы еще раз ощутить ее вкус.

Легкость, с которой я выхватил пульт от стеклянного абажура и заблаговременно опустил штору до конца, должна была подсказать мне, что я все хуже и хуже соображаю в отношении Даллас.

К сожалению, мой мозг не понял намека.

Вместо того, чтобы использовать свои мозговые клетки для чего-то продуктивного, например, для работы, я взял жвачку и привел в порядок свое и без того нетронутое офисное помещение.

Как будто опрятность была чем-то, что она ценила.

Когда десять минут превратились в двадцать, я начал размышлять над вечным вопросом – какого хрена? Тем не менее, звонить Алану и придираться к нему о местонахождении моей жены было ниже моего достоинства.

Возможно, они попали в пробку. В моих краях аварии не были чем-то необычным.

Множество иностранных посланников, защищенных дипломатической неприкосновенностью, чьи внеклассные занятия включали в себя наезды на людей, как если бы это было заданием GTA.

Когда двадцать минут превратились в тридцать, у меня зачесались пальцы позвать Алана. Случилось так, что мой телефон запрыгал на моем столе, а его имя появилось на экране.

Я поднял.

— Да?

— Она достигла места назначения, сэр.