Мой властный миллиардер

– А впрочем, можешь оставаться. А я посмотрю, насколько тебя хватит. Жутко неудобно сидеть, правда? И работу никто не отменял.

Рядом со мной шлёпается папка.

– Начинай, Насть, - говорит этот изверг, - как раз усидчивость твою проверим, тренированность и зрение, кстати. Под столом замечательно всё видно. Отличная зарядка для всех групп мышц!

И я понимаю, что долго не высижу. И сдаваться не хочется, и упорствовать - себе дороже. Поэтому я поднимаю папку и выползаю. От удара головой о крышку стола спасает меня твёрдая миллионерская ладонь. Прикрыл. Пожалел. Надо же.

– Попалась?
– Его руки хватают меня за плечи и притягивают к себе.

На миг становится жарко. От его ладоней. Взгляда. Крепкого тела, впечатавшегося в меня с какой-то неистовой силой. Губы его близко. Ямочка на подбородке. И я забываю как дышать. Замираю. Из головы все мысли - вон. Его лицо приближается ко мне, и я уже готова ощутить его поцелуй, жду, как будто это мой самый первый раз - до дрожи, до пересохшего горла.

– Что здесь происходит?
– в проёме дверей стоит красно-патлатая помощница Орловского. Воинственная. Глаза сверкают.

Иногда помощь приходит не вовремя. И не на помощь совсем похожа, а на синюю птицу обломинго.

26. Непредвиденные обстоятельства

Если стратегия не работает, надо менять тактику. Если проект выгодный, можно чем-то и пожертвовать. Излишней гордостью, например.

Бизнес как есть.

Владимир Орловский

Я попытался сосчитать до десяти, чтобы не рявкнуть на Милу. На счёте «три» сбился, попробовал снова, но не преуспел. У меня сейчас вообще эмоциональные качели. Я девушку собирался поцеловать. А тут моя помощница как взбесилась.

Она и раньше не отличалась особым тактом, но сегодня побила все рекорды. Хотел бы я знать, какая муха её покусала. Студенты пробудили в ней материнский инстинкт? Блюдёт мою нравственность и не даёт «оступиться»?

За её поступками чудилась мне величайшая подстава. Что -то было не так. И эта «неправильность» слишком бросалась в глаза.

– Насть, - осторожно провёл большими пальцами по её плечам, - сходи, погуляй? У нас на первом этаже замечательный кафетерий. Там всегда отличный кофе и свежая выпечка. И салатики там замечательные. Полчаса перерыв - и возвращайся, - кивнул на разбросанные по столу папки.

К счастью, она не стала язвить, кусаться, а просто молча взяла и вышла. Прошагала гордо и естественно. И даже умудрилась гибко обойти застрявшую пробкой в дверном проёме Милу. О, да, у неё отлично получаются подобные штучки.

– Войди и закрой дверь, - мягко приказал я.

Дважды повторять не пришлось: она прекрасно ловит моё настроение.

– Что происходит, Мила?
– когда я разговариваю негромко и спокойно, помощница моя напрягается. Этот раз - не исключение.

– Я беспокоюсь о вашей репутации!
– выпаливает она на одном дыхании. И глаза такие отчаянно-честные, что хочется её стукнуть, чтобы в себя пришла. Лукавит. Обманывает.

– Г олову мне не морочь, ладно?

– А я и не морочу, - меняется она в лице и наконец-то смотрит на меня трезво. Взглядом её можно хлеб, как ножом, резать.
– Это вы в последнее время сам не свой. По клубам шастаете, практикантов взяли. Раньше отказывались, а теперь вдруг воспылали. Да так, что аж четверых приобрели, как на распродаже.

Я рассматриваю её с ног до головы с интересом. Что кроется за её непонятным рвением? Не верю, что она душой и телом болеет за правое дело. Не то, чтобы у меня сомнения на ровном месте выросли (Мила всегда показывала себя в работе с отличной стороны), но жертвенности в своей помощнице я не наблюдал никогда.

Она не серая мышь. Личная жизнь у неё бурная. На работе сутками не пропадает, хотя, если надо, спокойно жертвует отдыхом. Но не более. Влюблённости в мою сторону я тоже не замечал. Или всё же?.. Ясно одно: я сейчас от неё ничего не добьюсь: Мила, если хотела, умела жонглировать словами, как мячиками.

– Сделаем по-другому. Ты сколько в отпуске не была? Год или два?

Мила снова меняется в лице. Испуг. Злость. Черты становятся хищными.

– Вы ж загнётесь без меня!
– она искренне верит в то, что сейчас говорит.

Правда, что ли? Я малыш, и не могу без неё шага сделать, чтобы она мне задницу не подтёрла? Вот как она обо мне думает?

– С этой минуты ты в отпуске. На две недели. А там посмотрим.

Мила фыркает и закатывает глаза.

– Да я и уволиться могу, если на то пошло!

Она всё ещё не понимает всей серьёзности ситуации.

– Можешь. Твоё полное право. Я предлагаю отпуск. Смотайся куда-нибудь. На лазурный берег моря или куда ты любишь. Но если всё так критично - заявление на стол.

Она колеблется. Жадно облизывает пересохшие губы. Переступает с ноги на ногу, словно потеряла устойчивость, а затем гордо дерёт голову. Повыше, чтобы не дать выплеснуться слезам, что готовы прорваться наружу.

– Ладно. Пусть будет по-вашему! Отпуск так отпуск!

Она уходит с достоинством. Дверь за собой закрывает бесшумно, а я без сил опускаюсь на первый попавшийся стул. Что-то всё это мне не нравится, но я знаю, что поступил правильно.

Думы у меня невесёлые и тяжёлые, и я никак не могу уловить правильную мысль, чтобы оттолкнуться. Таким меня и застаёт Метёлкина, когда входит в кабинет ещё с одной партией папок. Сама припёрла. Несла тяжести через весь офис.

– Решила, раз уж всё равно гуляю, можно ещё одну пробежку совершить, - шлёпнула она стопкой о стол.
– Что-то случилось, Вов?

Я поднимаю на неё глаза. И у меня светлеет в голове при взгляде на Настино лицо. Какая она красивая, когда не язвит и не ругается! Настоящий Ангел! И тут же приходит совершенно логичное решение. Точнее, абсолютно нелогичное, но мне плевать.

– Случилось. Я остался без личной помощницы.

Она ещё не понимает. Улыбается растерянно, оглядывается по сторонам, словно ищет спрятавшуюся Милу. Можно не искать. Мила под стол в жизни не залезет, скорее рогом броню пробьёт и мамонта завалит.

– И что теперь?
– шепчет она севшим голосом.

– Как что? Жить и работать дальше. Не конец света. Кстати, о птичках. Я тут подумал, что ты идеально подходишь на эту роль.

Метёлкина в ужасе приоткрывает рот. Паника. Шок. Это по-нашему. Затем бодро качает головой.

– Я архитектор, между прочим. На практику пришла. И мои полномочия не распространяются так широко. Это ж совершенно другое направление, Орловский.

– А кто тебе сказал, что ты освобождена от практики? Всего лишь немножко больше обязанностей.