Моя чужая новая жизнь

Я не знаю, сколько мы так просидели. По моим ощущениям, не меньше нескольких часов. Я волновался, успели ли родители добраться до убежища. Возможно, бомба попала на этот раз и в наш дом. Когда отсиживаешься в окопах, боишься лишь за свою жизнь, а сейчас я чувствовал беспомощную злость. Враг уничтожает мой родной город. Вой зениток снаружи нарастал, стены над нами глухо трещали. Такое ощущение, что потолок сейчас рухнет, погребая нас под обломками балок. Горло сдавило сухим спазмом. Мы ещё живы, но словно уже погребены в склепе. Свет погас и это вызвало новую волну паники.

— Бомбёжка скоро закончится, — бесстрастно сказал Ягер, прислушиваясь к рёву зениток.

— А если в ресторан попала бомба, и выход из подвала засыпало? — испуганно спросил пожилой мужчина.

— Значит, нас откопают, — спокойно ответил оберстлейтенант. — Сохраняйте спокойствие, ведь сейчас вы больше ничего не можете сделать.

— Налёт кончился! — кто-то открыл дверь, впуская тяжёлую волну удушливого воздуха. — Быстрее выходите, как бы огонь с соседнего здания не перекинулся и сюда!

Наверху было жутко. Соседний дом лежал в руинах, медленно догорая, повсюду сновали пожарные, санитары с носилками. Я задержался, дожидаясь Фридхельма и Эрин.

— Господи, что с тобой случилось? — воскликнула Эрин, увидев Грету.

— А с тобой? — слабо улыбнулась она.

Эрин тоже выглядела потрёпанной. Подол платья неровно оборван, на щеке паутина.

Ягер, оглядев нас, раскомандовался:

— Я провожу дам и вернусь, надеюсь, вы останетесь? Здесь понадобится помощь.

— Я тоже остаюсь, — быстро ответила Эрин.

Я бы отправил её домой, но зная их напряжённые отношения с оберстлейтенантом, промолчал, тем более Фридхельм тоже согласно кивнул. Эрин направилась к ближайшей санитарной машине. Пострадавших было много, её помощь будет не лишней. Улица была усеяна обломками мебели, штукатуркой, битым стеклом. Под моими ногами хрустнула птичья клетка. Те, кто успели выбежать из горящего дома, пытались как-то пристроить уцелевшие вещи. Прямо посреди улицы стояли кресла, чемоданы, узлы с одеждой.

— Пойдём.

В рухнувшем доме наверняка ещё оставались люди, которые нуждались в помощи. Глядя на обломок лестницы, ведущей в никуда, я поёжился. Под этими грудами балок и бетонных перекрытий, возможно, кто-то безуспешно пытается выбраться. Фридхельм начал расшвыривать кирпичи и обломки досок. Через час я отчаялся найти выживших. Проклятые англичане постарались на славу, оставив после налёта лишь трупы. Раздавленные, покрытые пузырями от ожогов, окровавленные трупы. Раздробленные руки, вывернутые ноги, обгоревшие дочерна лица.....

— О Боже!

Фридхельм, пробираясь через развалины, нёс на руках девочку. Её когда-то голубое платьице насквозь промокло от крови. Осколок стекла попал прямо в горло. Какая-то женщина в ужасе заголосила:

— Сволочи! Будь они прокляты!

Фридхельм осторожно передал ей безжизненное тельце и устало присел на чей-то стул. Я молча подкурил сигарету и протянул ему.

— Они, — он кивнул на небо, где ещё гудели отголоски улетающих самолётов, — не больше сволочи, чем ты или я. Исполняют приказ и не задумываются, кто погибнет от обстрела: дети или солдаты.

— Ты пытаешься оправдать их? — недоверчиво спросил я.

— Проклинать надо тех, кто развязал эту войну, — тихо ответил он.

— Молчи, — я покосился на воспитанников «Гитлерюнгена», которые разгребали завал рядом с нами.

— Я-то замолчу, — с лёгким презрением усмехнулся он. — Только правда от этого не изменится.

Домой мы вернулись уже под утро. К счастью, наш район не бомбили, и я с облегчением убедился, что дом по-прежнему стоит на месте. Времени оставалось только чтобы помыться и проглотить завтрак, который поспешно приготовила мама.

— Надеюсь то, что вы здесь увидели, подстегнёт вырвать победу любой ценой? — хмуро сказал отец. — Потому что, если вы дадите слабину, нас просто сотрут с лица земли.

— Тебе нет нужды напоминать об этом, — устало ответил я.

Мама по очереди обняла нас троих. Её глаза были красные от слёз.

— Я буду ждать вас и молиться, чтобы вы поскорее вернулись домой.

На этот раз мы ехали в одном купе. Я заранее позаботился о билетах. Фридхельм молча смотрел в окно, глядя на медленно удаляющиеся дома, и боюсь даже спрашивать, о чём он думает. Эрин тоже была непривычно молчалива, что неудивительно после такой ночи. Я с горечью подумал, что есть вещи похуже фронтовых передряг. Ждать поездки домой, рассчитывая найти привычный покой, и понять, что та реальность, которую хотел бы хоть немного забыть теперь везде…

Глава 50 Каждый день - приносит новые сверкающие грани слова: "Охренеть"

— Проходите. Следующий! — лейтенант равнодушно протянул мне военник и склонился над учётным журналом.

Вот и всё, как и не было отпуска. Кроме того, я в очередной раз убедилась, что через границу без доков не просочится и мышь. Так что, если я когда-нибудь смогу убедить Фридхельма послать всё к чёрту, нам придётся проявлять чудеса изобретательности.

— Куда мы сейчас? — вряд ли парни до сих пор тусят в той же деревне.

— Вильгельм получит распоряжение, и узнаем, где наши. Не думаю, что они отошли далеко.

Мы отошли с крыльца, пропуская отпускников, которым только предстояло вернуться домой.

— Жду не дождусь, когда мы уже сможем выпить настоящего немецкого пива.

— А я хочу до отвала поесть рагу, которое готовит мать.

— Фу, вам лишь бы пожрать. Я вот хочу закадрить хорошенькую девчонку.

Фридхельм проводил их взглядом и едва заметно усмехнулся.

— Успеешь ещё. Только представь — впереди целых три недели.

Три недели, которые пролетят как три дня, после которых будет ещё тяжелее возвращаться сюда, ведь даже у самых пламенных патриотов периодически мелькает в глазах: «Сколько ещё мы будем проливать свою кровь на чужой земле?» Все хотят хоть ненадолго вернуться в привычную жизнь. Вот только что от неё осталось — большой вопрос. Я, конечно, знала, что Дойчланд не раз отхватит от союзников за эти годы, но была абсолютно не готова пережить авианалёт. Здесь ты в любой момент готов к таким вот «сюрпризам», но когда позволяешь себе расслабиться в относительном благополучии, это знатно бьёт по мозгам. Заставляет вспомнить, что сейчас в мире почти нигде нет спокойного места, так или иначе не тронутого войной. Бежать куда-нибудь в Швейцарию или Нидерланды через пол-континента, наверное, уже нереально. Попробовать сунуться в Штаты? Боюсь даже представить, во сколько это встанет в денежном эквиваленте. Эти товарищи не большие любители пускать забесплатно эмигрантов.