Моя чужая новая жизнь

— Ладно, тащи сюда все бинты, ну или чистые тряпки. Что найдёшь, — я задумалась. — Ещё спирт, водку, что там у вас есть.

— Понял, — кивнул он.

Нелёгкая мне предстояла задача — спасать жизни в таких варварских условиях.

— Пить… кто-нибудь дайте пить, — услышала я хриплый стон.

— Сейчас.

В землянке слабо горела керосиновая лампа, и я нашла углу ведро с водой. Сердце сжалось от острой жалости. Покрытые грязью, кровью осунувшиеся лица… Некоторые совсем ещё мальчишки, которые вот уже больше года каждый день стоят насмерть с врагом более сильным и жестоким.

— Вот. Всё, что нашёл, — Петров протянул мне пару алюминиевых фляжек и бумажный сверток, в котором оказались бинты.

— Полей мне на руки, — попросила я, а затем для верности протёрла их ещё спиртом.

— Чем это пахнет? — подозрительно принюхался один из мужчин.

— Простите, товарищи, но сегодня спирт мы будем употреблять исключительно наружным способом, — попыталась пошутить я.

Это, конечно, настоящий треш. Я просто дезинфицировала раны, обматывая их затем бинтом, причём скорее всего нестерильным. У этого паренька нехорошая рана на затылке. Видимо, поймал осколок гранаты. А этому бойцу, если в ближайшее время не вытащить пулю из бедра, светит нагноение и затем ампутация. Они ещё бедные пытались держаться.

— Ты, главное, перевяжи меня, сестричка. Нельзя разлёживаться, когда наши этих гадов бьют.

— Обожди с этим.

Я кое-как стянула бинтом развороченное в хлам плечо. Тут бы по-хорошему зашивать надо.

— Вот подлатают тебя в госпитале и вернёшься к своим.

— Умоляю, дайте глоток воды, — кто-то цепко ухватил меня за руку.

Я потянулась за кружкой и замерла, увидев на его форме кровавые пятна.

— Сначала перевязка, — твёрдо ответила я, расстёгивая его гимнастерку.

Чёрт, да у него не живот, а сплошная рана. Даже не знаю, как это перевязывать. Тут срочно нужно на операционный стол, а пить ему точно нельзя. Машинально я смочила вату спиртом и стала обрабатывать кожу, избегая касаться развороченной слизистой. Скорее всего жить ему осталось несколько часов. Там же внутреннее кровотечение, и привет, перитонит.

— Пить… — он облизнул пересохшие губы.

— Только пару глотков хорошо?

Вряд ли уже сделаю хуже. Что ж ему ещё и перед смертью страдать?

— Ну, как у вас тут дела? — обернувшись, я увидела Устинова. — Держитесь, бойцы?

— А как же, товарищ лейтенант.

— Мы ещё повоюем.

— Арина, — он подошёл ближе. — Я тут ужин принёс. Поешь и покорми тех… ну, кому можно.

— Хорошо, — я, конечно, рвалась поскорее выбраться на разведку, но пока не закончу с перевязками, вряд ли получится уйти.

— Как вообще дела? — тихо спросил он. — Много тяжёлых?

— Их всех надо отправить в госпиталь, — вздохнула я. — А если уж лечить здесь, то нужны лекарства и хотя бы какие-нибудь инструменты. Я же не могу ни пулю вытащить, ни рану зашить. Просто нечем.

Я отошла к столу, пытаясь придумать, во что разложить кашу. Есть ли здесь хоть одна ложка? Интересно, а чем они кормят пленных и кормят ли вообще? Я быстро сунула в карман ватника пару кусков хлеба. Может, прямо сейчас отправиться, вроде как, подышать воздухом и хотя бы выяснить здесь ли ещё пленные немцы? Мне нельзя косячить. Русские ещё более подозрительные чем немцы. Один неверный шаг, и отправлюсь на Колыму или того хуже, к стенке. Чёрт, как же хочется курить. Интересно, это будет не слишком, если медсестра-скромняшка стрельнёт у кого-нибудь сигаретку? Впрочем, нет, большинство советских девушек в это время не курили. Да и сигареты, я так подозреваю, у них паршивые. В лучшем случае какая-нибудь «Прима». Я открутила крышку с фляжки и сделала небольшой глоток. Спирт тут же обжёг внутренности, но слегка приглушил нервяк.

— Вот, держи, — вернувшийся лейтенант протянул мне холщовую сумку ,видимо, погибшей санитарки. — Посмотри, может, найдёшь чего.

Не густо, но хотя бы кое-что. Я извлекла довольно большой комок ваты, пару бинтов и флакон йода. Нашлись и медицинский пинцет, и материал для шов.

— Живём, ребята, — улыбнулась я. — Мне нужна горячая вода.

Лейтенант примостил на буржуйку какой-то котелок и, вернувшись, положил на стол ампулу.

— Это из личных запасов майора.

— Вы что издеваетесь? — возмущённо прошипела я. — Как я должна разделить это на такую толпу? Предлагаете разыграть её в лотерею?

— Вколи самому тяжёлому, — вздохнул он.

Да они все сейчас тяжёлые! Одно зашивание плеча без анестезии чего стоит. Я обвела глазами койки. Не могу я так. Отдать морфий кому-то на глазах остальных… Я резко поднялась и прошла к печке. Бросила в котелок инструменты и найденный шприц. По хорошему морфий бы надо вколоть парню с пробитой головой. Может, и дотянет до отправки в госпиталь. А этот, который с осколками в животе, значит, будет медленно загибаться от дикой боли? Блядь, да почему же всё так сложно? Я неловко подцепила котелок с инструментами, чтобы перенести его на стол, и зашипела от боли в обожжённых пальцах.

— Ну что, готовы? — с вымученной улыбкой я обратилась к своим пациентам.

— Ты это… сестричка, не волнуйся, делай своё дело, — ласково ответил пожилой мужчина. — А морфий ему вон отдай, — он кивнул на койку тяжелораненого.

Остальные смотрели так же, молчаливо соглашаясь с товарищем. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. В моём мире, где каждый за себя, такой пример бескорыстного пожертвования было трудно представить.

Я быстро взяла себя руки. Сейчас этим людям нужна помощь, а не рефлексирующая девица. Извлекать пулю мне было не впервой, а вот зашивать раны ещё не приходилось. Господи, да я и одежду-то никогда не зашивала, а тут человека.

— Глотни-ка, — я протянула парню фляжку со спиртом.

Конечно, чтобы совсем ничего не чувствовать, ему надо напиться в хламину, но будем надеяться, что и пара глотков сойдёт за анестезию. Так, вроде бы всё. Все перевязаны, накормлены, напоены, пора и о своих делах подумать. На дворе, правда, глубокая ночь, но когда мне это мешало? Вот только посижу пару минут и вперёд. Сытая тяжесть в желудке и тепло от печки дарили обманчивое чувство безопасности.

— Арина, — я вздрогнула, почувствовав, как меня осторожно тормошат за плечо.

Чёрт, да как я могла уснуть? Такую возможность проморгала, а теперь опять припашут.

— Дали бы вы девчонке поспать, товарищ капитан, — вступился кто-то за меня.

— Потом поспит, дело есть.

Надеюсь, это не очередной допрос. Да нет, не мог так быстро прийти ответ.

— Возьми с собой, — кивнул он на сумку с медикаментами.