Моя чужая новая жизнь

— Карл Майер, — уверенно представилась я. — Я не числюсь ни в какой части, я добровольно сбежал на фронт.

— Сколько тебе лет? — чуть прищурился он.

Меня уже начинали нервировать эти его приглядки. Стоял он как-то уж совсем близко — бессознательно я сделала шаг назад и, контролируя голос, ответила:

— С-семнадцать, — Господи, хоть бы угадала, вот будет незадача, если всё-таки окажется, что у меня морда в морщинах.

— Прекрати заикаться и рассказывай, — недовольно поморщился Винтер. — Всё рассказывай: как ты сюда попал, откуда форма и почему пытался бежать, когда тебя обнаружили?

Так, сейчас главное вжиться в роль глупенького, но безобидного мальчишки. Ну что, погнали. Не забывая о соответствующей легенде мимике, я поведала историю юного Карла Майера, который пламенно хотел попасть на фронт и послужить Родине и своему кумиру — фюреру. Да только не срослось — возраст не тот. Военкомат живо отправил мальчишку домой к мамочке с пожеланием подрасти. Успеется ещё попасть на поля боевой славы. Но Карл — парень упёртый, сбежал в товарном составе, прятался среди ящиков с боеприпасами до самой границы. Там же и разжился формой. И ведь почти добрался до линии фронта, если бы не проклятые русские. Они заминировали дорогу, поезд сошёл с рельс. Юный доброволец попал в самый замес — перестрелку с партизанами. Как результат: ЧМТ средней тяжести с кратковременной потерей сознания и дальнейшей дезориентацией. После пары дней, проведённых в тщетных попытках выйти из глухого леса, бедняжка Карл шугался собственной тени и сразу не признал своих. И вообще я пустила осторожным намёком, что Карлуша уже навоевался, а так как вроде возраст ещё не призывной, может, вернуть его домой к маме с папой?

Совсем нескладно что-то получается, но ничего другого в голову не лезет. Если этот красавчик мне не поверит, неужто будет пытать, чтобы расколоть на правду? И что мне тогда говорить? Что сама ни хрена не пойму, как я здесь оказалась и кто я вообще? Винтер чуть склонил голову и коварно задал следующий вопрос:

— Откуда ты, Майер?

— Из… Берлина, — чувствуя подвох, ответила я.

— Где живешь? — легкая улыбка скользнула по его губам.

Ну что ж ты такой предсказуемый, лейтенант? Я как чувствовала, уже продумала ответить так, что не подловить. — Моренштрассе, 57, — я назвала адрес, где находилась гостиница, в которой я останавливалась, но если он сейчас будет уточнять, что находится рядом, я готова.

— Скажи, наверное, неудобно жить рядом с вокзалом? — добродушно спросил Винтер. — Постоянная суета, шум? Я расплылась в невинной улыбке:

— Наверное, но слава Богу вокзал от нас далеко. Наш дом в тихом приличном районе. И я очень горжусь, что в паре кварталов находится великий Рейхстаг.

Лейтенант усмехнулся и сказал:

— Ладно, убедил, что хотя бы частично говоришь правду. А что с документами?

— Мой рюкзак остался в том поезде, — печально сообщила я.

— Видишь, Карл, к чему приводят глупые необдуманные поступки? — нравоучительно заговорил он. — Ладно, я подумаю, что с тобой делать, — Винтер подошёл к дверям и негромко сказал кому-то: — Уведите мальчишку. Пусть фельдшер посмотрит его рану, потом накормите и заприте в сарае. И узнайте, гауптман Файгль у себя?

Я медленно шла за солдатом, гадая, что именно придумает милашка-немец насчёт меня. Тяжёлые мысли не отпускали всё время, пока фельдшер обрабатывал мою шишку, пока я ела кашу с тушёнкой и сидела в компании крыс на сеновале. Ну почему я такая невезучая? Нет бы как нормальной попаданке перенестись через работающий в обе стороны артефакт в волшебный мир единорогов, эльфов, светлых магов и драконов. Так угораздило же попасть в разгар второй мировой.

Вот какие могут быть варианты, даже если Винтер поверил мне? По идее должны пробить, действительно ли я сказала правду. Учитывая, что интернет и электронные базы данных ещё не придумали, посылать запрос в Берлин — дело не быстрое. Допустим дезертира с моим именем не найдётся, дальше что? Меня, скорее всего, отправят назад в Германию. И что я там буду делать? Хотя что я вообще буду здесь делать, запертая в чужом времени, в чужом теле? Война жахнет по всем — и по нашим, и по немцам. Не хочу быть здесь вообще! Я хочу открыть глаза и увидеть привычные декорации, хочу вернуться в свою жизнь. А если Винтера всё-таки что-то смутило и он продолжит допросы? Или не станет заморачиваться и просто отдаст приказ расстрелять мутного пацана, то есть меня? Господи, прошу верни всё как было!

Пусть уже быстрее решает, эта неопределённость знатно бьёт по нервам. Я подошла к дверям, чувствуя лёгкий приступ паники. В голове мелькнула слабая мыслишка, можно ли как-то покинуть мою временную тюрьму. У-у, двери заблокированы здоровенным поленом, вообще без вариантов. Весёлые переговоры солдат во дворе штаба начинали здорово подбешивать. Хозяева жизни, блядь. Была б моя воля и дал бы кто-нибудь автомат в руки всех бы перестреляла. Да чтоб так, с размахом, чтоб кровища рекой и мозги по забору. Я ещё ничего особо не видела, но хватило даже этой захваченной немцами деревни, чтобы пробудить лютую ненависть к тем, кто пришёл на нашу землю поработить мой народ.

У дверей послышалась какая-то возня. Ну кого там принесло? В сарай неторопливо вошёл Винтер, окидывая взглядом мою кислую физиономию:

— Ну что, Карл, я решил что с тобой делать. Не хочешь узнать?

Глядя на его строго-торжественную морду лица, я замерла в ожидании. Пока что отчётливо хотелось только текилы.

Глава 2 Не бывает безвыходных ситуаций. Бывают ситуации, выход из которых меня не устраивает.

«Да чтоб ты провалился, фашист проклятый!» — взревела во мне праведная ярость, едва Винтер озвучил своё решение.

— Будь моя воля, я бы тебя отправил домой, Карл, но гауптман Файгль считает, что твоя преданность фюреру заслуживает награды. Так что отныне я твой командир, рядовой Майер. Добро пожаловать в нашу штурмовую пехоту. Что скажешь?

О, я много чего бы сказала. Очень хотелось его послать с таким предложением в такие места, откуда бы он не вернулся, но я понимала, что деваться некуда. А если серьёзно, что сейчас отвечать? Честно говоря, я в отношении порядков армии и своей страны не очень-то сильна, а тут так вообще полный ноль. А Винтер, похоже, ждал от меня какой-нибудь реакции. Чувствуя себя последней идиоткой, сделала единственное, что пришло на ум, выуженное из памяти военных фильмов. Выбросила, надеюсь в правильном жесте, руку и проблеяла:

— Heil Hitler! — Винтер зигнул в ответ и добродушно кивнул на выход.

— Ну что, пойдём осваиваться, — я чуть не подскочила, когда он покровительственно положил мне на плечо руку. — Ты так рвался в армию, а сам-то хотя бы умеешь держать в руках винтовку?

— Нет, — от волнения мой голос достиг нужного оттенка мальчишеской хрипотцы. — Только школу закончил. Матушка хотела, чтобы я в университет поступил, а я вот сбежал.

— Романтика взыграла? — усмехнулся Винтер.

Интересно, в каком месте? Что может быть романтичного в том, что бы вместо нормальной жизни подростка сунуться в адово пекло войны, я в упор не понимала. Но если его ничего в этом вопросе не парит, я должна только радоваться, что моя так-себе-версия прокатила. В душе желая, чтобы он поскорее убрал руку с моего плеча, я добавила восторженного патриотизма во взгляд, всем видом показывая, что он угадал.

— Твоё стремление защищать Родину похвально, но сначала нужно пройти курс молодого бойца, — продолжал разглагольствовать лейтенант, а меня накрыло новой волной бешенства.

Это ж в каком месте они защищают свою Родину, находясь при этом в чужом государстве? Вот это я понимаю промыли хлопцам мозги. Гитлер, конечно, конченая мразь, но пропиарил себя знатно, отдаю должное.

А я, если так и буду бездействовать, досижусь до того, что Винтер поставит меня с винтовкой идти против своих. От такой перспективы стало как-то совсем тошно. У меня же оба прадеда воевали: один где-то под Смоленском, другой погиб, защищая Сталинград. Кровь предков призывала вычудить какую-нибудь диверсию и геройски умереть в стиле Зои Космодемьянской, но здравый смысл хладнокровно напомнил, что это ровным счётом ничего не даст. Один, как говорится, в поле не воин. Тем более если идти напролом. С оружием я обращаться не умею, так что геройские мечты, как я укладываю эту толпу автоматной очередью, увы, останутся мечтами. Самое умное, что я могу сделать, — сбежать под шумок, выждав удобный момент и как-то прибиться к своим. Ещё лучше бы, конечно, попасть в тыл. Ну, какой из меня вояка? Мозги-то у меня имеются, но вот с физподготовкой беда. В спортзал я особо не ходила, если не считать йогу и пилатес. Да и новое тело, скажем так, не образец бабы-бодибилдера. Нет, раз уж попала в такую задницу, нужно найти какой-нибудь тихий уголок в новом мире и не лезть на рожон. Благо я хотя бы знала, где будет безопаснее. Если, конечно, всё будет идти согласно прописанной истории.

* * *

«Всё, аллес, не могу я так больше! Вот просто остопиздело! На хер!» — я со злостью пинала густую поросль бурьяна в заброшенном палисаднике.

Прошло почти две грёбаные недели, а я так никуда и не сбежала. Таскаюсь за этими отморозками хвостиком, воочию наблюдая, как они хозяйничали на моей Родине. Это уже третья или четвёртая деревня по счёту, которая захвачена «доблестными» воинами. И ни единой возможности сбежать под шумок, как я по-идиотски надеялась. Меня вовсю эксплуатировали как грузчика при столь частых сборах и переездах, проклятый Винтер гонял с мелкими поручениями, словно нерадивую прислугу. А, и ещё припахали помогать здоровяку, отвечающему за полевую кухню. Не особо обременённый интеллектом кашевар, глядя, как я корячусь, таская тяжеленные вёдра воды, и потом мучаюсь, отмывая огромный котелок, тут же окрестил меня неженкой.