Моя дочь от тебя

– Где Майя?
– мой голос звенит в воздухе.

– Да как ты вообще смеешь приходить? Избил моего сына, а теперь еще и его невесту так нагло пытаешься увезти? Вы совсем там, в столице, стыд потеряли? Так у нас здесь не так, Максим Степанович. Мы здесь уважаем друг друга...

– Стоп, - поднимаю руку.
– Уважаемая, теперь послушайте вы меня. Мне плевать на ваш быт. Мне плевать на вашего сына-ублюдка, который думает, что имеет права бить женщину, ребенка которой он считает своим...

– Ярик бьет Майю?! Да ты, видимо, с ума сошел, сынок?

– говорит с иронией женщина.
– Мой Ярик никогда, никогда не тронет женщину!
– бьет она себя в грудь.

– К сожалению, очень сложно разочаровываться в родных нам людях, но, увы, это так. И я лишь хочу убедиться в том, что с Майей все в порядке. Мне эта девушка не безразлична, - говорю с запалом, уверенный в своих словах.

После того как они вырвались наружу, я больше уже не сомневаюсь в том, что Майя до сих пор вызывает во мне эмоции, близкие к любви.

– Если она не хочет отвечать тебе, то значит, и не хочет видеть, - упрямо вздергивает подбородок женщина.
– Захочет - сама позвонит.

Ирина Витальевна, спохватившись, поворачивается ко мне спиной, идет к калитке.

Жду. Внутри меня застыл зверь. Я не готов сдаться. Бестолковая женщина совсем ничего не хочет ни замечать, не видеть. Но раз уж мне приходится терпеть ее треп, то ей придется потерпеть мою персону у себя дома.

Как только замок щелкает, я молниеносно сокращаю путь до входа и, резко открыв калитку, первым вхожу внутрь.

– Эй! Эй! Ты куда?

Но я, не останавливаясь, направляюсь к двери.

Когда промелькнула мысль, что именно таким образом смогу попасть внутрь, в голове даже не щелкнуло, что дверь может быть закрытой. Только подойдя к крыльцу, я об этом подумал.

Но прежде чем развернуться и уйти, я все же решаюсь проверить.

– Ах, ты ж паршивец! Сейчас в полицию позвоню! А ну-ка, стой! Стой, кому говорят?!
– задыхаясь, кричит за моей спиной Ирина Витальевна.

А я тем временем уже толкаю дверь, и... она поддается.

Но тут же мне в грудь ударяет пустота. Такая мертвая и гнетущая, что я сразу понимаю: Майи здесь нет.

– Ты что, совсем берега попутал? Мерзавец!
– ударяет мне по лопаткам тяжелая ладонь. Только я ничего не чувствую: ни боли, ни злости. Мое тело будто превратилось в камень.

Резко разворачиваюсь на пятках. От неожиданности женщина отскакивает в сторону, схватившись за сердце.

– Ты меня угробить решил? В могилу из-за тебя раньше времени отправлюсь, - хрипло доносятся слова Ирины Витальевны.

– Я бы хотел перед вами извиниться, но не буду, - говорю сухо и чересчур резко, глядя на женщину сверху вниз.
– Потому что вы не уберегли Майю и ее дочку.
– Голос клокочет от злости, а женщина меняется в лице.

– Ты что несешь? В чем обвиняешь?
– задыхается она возмущением.
– Для меня Майя с Марусечкой как дочки родные! Я в жизни ей слова плохого не сказала! Как у тебя язык поворачивается обвинять меня в чем-то?

– Тогда где она сейчас? Почему сбежала?

– склоняясь к женщине ближе, шиплю.

Ирина Витальевна, не ожидавшая такого поворота, замолкает. Пережевывает в своем мозге мой вопрос и выдает:

– А может, она сбежала от тебя? От того, что ей не хочется смотреть на такого поганца и подонка, как ты?
– ехидно щурится, раздвигая тонкие губы в хищной улыбке.
– Ишь какой выискался богатей. Теперь-то мне все стало ясно...

Подбоченившись, женщина смотрит на меня как будто свысока, молчит, только глаза ядовито блестят.

– Что?
– не выдерживаю, снова подступаюсь к Ирине Витальевна, давя ее.

– Что от тебя она убегала. Беременная. Затравленная. Да только Бог может знать, что ей пришлось пережить, пока мой Ярик ее не подобрал.

– Беременная? Затравленная?
– перекатываю на языке сказанные женщиной слова.

– Получается, это ты горе-папаша Марусечки?!
– она неожиданно пристально начинает рассматривать меня.
– И правда похожа.

– Вы что мелите, женщина?!
– рычу.

– Теперь вижу, в кого такой взрывной характер у девочки, совсем не похожа на Майю. Вся в отца, - продолжает говорить Ирина Витальевна как будто нарочно.

– Это чушь. Майя сказала, что это не мой ребенок, - отвечаю, но без уверенности.

– Раз она так сказала, молодой человек, делай выводы. Не хочет она тебя, значит, видеть. И не хочет, чтобы про дочку знал. Чего тебе не понятно? Бестолочь. Отправляйся домой и не маячь здесь больше. Не травмируй девочку. Оставь в покое. Мой Ярик позаботится и о Майе, и Марусе. А ты...
– она смотрит на меня пристально, цепко.
– Проваливай! И не лезь туда, куда не пускают!

Ирина Витальевна толкает меня в плечо; освобождая ей дорогу, делаю шаг в сторону.

– Уматывай отсюда. Сейчас же! А не то и вправду полицию вызову, - обещает женщина прежде, чем закрывает за собой дверь.

– Вот стерва, - бормочу.

Но просьбу ее выполняю. Спускаюсь с крыльца и, не замедляя шага, выхожу за калитку. Антон стоит возле машины. Во взгляде тревога.

– Мля, братан?!
– возмущается.
– Какого хрена ты делаешь?

Я не даю ему больше сказать ни слова. Жестом приглашаю в машину.

– Мы летим домой, - отвечаю на его вопрос, нещадно давя на газ. Авто с визгом срывается с места.

Что ж, раз Майя так решила, я ей дам возможность хорошенько все взвесить, а потом...

"Девочка совсем не похожа на Майю, вся в отца"... "Беременная. Затравленная!" - слова старухи выедают мозг ядовитой желчью, с которой они были произнесены.

Крепче сжимаю пальцами руль. Увеличиваю скорость.

– Макс, мать твою!
– вцепившись в подлокотник и ручку на двери, бормочет Антон.
– Остановись!

– Все будет хорошо, - цежу сквозь зубы, дергаю последнюю передачу.
– Все будет хорошо!
– повторяю, а в голове уже прокручиваю разговор с отцом.