Моя лю... (си)

Тут впервые заговорила присутствовавшая, но всё время молчавшая Марина Цыганова. Она сочла нужным дать Лялину пояснение по поводу случившегося.

– Вы не сердитесь на Василия, - сказала она.
– Он отличный парень. Просто он влюблён и, как все влюблённые, находясь рядом с предметом своей любви, плохо соображает, что делает. В присутствии Оли он вообще никого не замечает.

Лялин на это отреагировал резко:

– Любит, не любит - мне нет до этого дела. Развели тут чёрт знает что! Давайте работать или где?!

Однако выяснилось, что девушкам нужно ехать в университет на встречу с президентом России. Они предложили Лялину поехать вместе. Он отказался.

– Жаль, - сказала Оля Барсукова на прощание.

То, что девушки, как и он, учились в университете и даже на том же факультете, только на два курса младше, стало для него неприятной неожиданностью. Возможно от того, что девушки, не желая этого, обесценили значимость так тяжело давшегося ему поступления в это престижное учебное заведение, что само по себе до последнего времени являлось предметом его тщательно скрываемой гордости.

Однако, пора было и ему выдвигаться в университет. В деканате предупредили: неявка на встречу с президентом грозит отчислением. Но, после того, как он отказался составить компанию девушкам, появиться в актовом зале МГУ было неловко.

* * *

Лялин сделал несколько шагов, как тенью к нему метнулась фигура: оказалась - Оля Барсукова.

Девушка смущённо и радостно выпалила:

– Я сбежала от Василия! Можно мне с вами?

– Пожалуйста, только я не в университет.

– Неужели вам не хочется посмотреть на живого президента?

– Абсолютно. А вам следует поторопиться, а то опоздаете, и вас могут отчислить.

– Вы не идёте, я тоже не пойду.

– Какие глупости!
– смутился Лялин и, разозлившись на себя за это смущение, нарочито грубо, чтобы окончательно отвязаться от назойливого создания, соврал - Я, вообще-то, очень спешу. И нам не по пути. Ещё вопросы есть? Нет? Тогда до свидания.

– Всего хорошего, - дрогнувшим голосом сказала девушка.

Уходя большими шагами, Лялин долго чувствовал на себе взгляд Оли Барсуковой. Странная девушка! "Неужели, - подумал Лялин, - я ей нравлюсь? Быть не может!".

Лялин не мог в это поверить, поскольку в его жизни это был первый случай, когда девушка столь откровенно выказывала ему симпатию. "Жаль, она совершенно не в моём вкусе" - сказал он себе.
– "Но приятно, чёрт подери! Впрочем, я ещё очень молод. То ли ещё будет!"

Часть 14. Рухнул в глазах коллектива

В газете "Известия" Лялин случайно наткнулся на статью "Мы - читатели газеты". Слово в слово текст был идентичен отчёту, изъятому у него Блидманом под предлогом чуть ли не политической ошибки. Автором статьи был сам Марк Наумович Блидман! Лялин был ошарашен. При этом факт заимствования его нисколько не задел. Наоборот, он был польщён: поскольку это доказывало наличие у него кое-каких способностей, благодаря которым он сможет написать сколько угодно отчётов. Главное - иметь первичные материалы, то есть массив анкет. Только сейчас Лялину пришло понимание истинной ценности архива.

С чувством человека, сделавшего величайшее открытие, Лялин спустился из архива в свой сектор, в комнату, в которой он провёл в полном одиночестве первые дни работы в ИСИ. С тех пор минуло всего две недели, а, кажется, прошёл целый год.

* * *

В комнате от народу яблоку некуда было упасть. Нужно ли говорить, насколько велико было удивление и смущение Лялина. Стараясь никого не задеть, он пристроился в уголку. Лялин вспомнил, что сегодня - третья среда месяца, то есть присутственный день, когда все сотрудники сектора должны явиться на работу.

Из присутствовавших Лялин знал только двух своих помощниц - Марину Цыганову и Олю Барсукову, а также кандидата наук Веру Сергеевну Синхронову. Марк Наумович отсутствовал.

От разговоров в комнате стоял страшный шум. Было очень душно. Лялин украдкой разглядывал коллег. По его мнению, все эти люди должны быть незаурядными личностями, поскольку далеко не всем в этой жизни удаётся так ловко и хорошо устроится: то есть, иметь возможность появляться на работе раз в месяц и, при этом, получать зарплату, равную пяти зарплатам Лялина с учётом его незаконной надбавки в половину оклада. Лялин надеялся отыскать на их лицах особую отметку, своего рода печать избранности. Но нет, ничего особенного в их лицах не было. Лица были самые обыкновенные, и разговоры велись самые обыкновенные - о диетах, способствующих худению, о скверной погоде, о том, кто и сколько выпил вина и водки на дне рождения какого-то Абрамова, о растущих ценах на хлеб, колбасу и бензин.

В комнату влетел Марк Наумович Блидман с мокрой гривой волос и распаренным лицом, будто только что принял душ. Держа перед собой портфель из крокодиловой кожи, он протиснулся вперёд.

– Пардон! Прощу прощение, директор задержал, - пыхтел он, усаживаясь на стул, оставленный специально для него.- Начнём, пожалуй. Одну секундочку...

Шеф достал из портфеля платок, тщательно вытер лицо и после этого начал совещание. Марк Наумович без обиняков, простыми словами, не выбирая слова и выражения, обвинил собравшихся в лени, пустозвонстве - в смысле необязательности, кретинизме, творческой импотенции и других прегрешениях, следствием чего явилось лишение сотрудников сектора квартальной премии.

– Если бы не моя публикация, - гремел Марк Наумович, - сектору могли сократить фонд зарплаты! Короче, доигрались! Дальше так продолжаться не может. Я принял решение: с завтрашнего дня сотрудники сектора обязаны являться на работу каждый день и без опозданий. Отлучаться с работы и уходить раньше положенного времени можно будет в исключительных случаях, и только с моего разрешения. Библиотечные дни и прочие отгулы за прогулы отменяются. И ещё...

– Это абсолютно неприемлемо!
– перебила шефа кандидат наук Вера Сергеевна Синхронова.

Марк Наумович вытер лицо и мягко улыбнулся:

– Позвольте, уважаемая, полюбопытствовать, почему?

– Что тут не понятного? Научные статьи не могут писаться по приказу с десяти до восемнадцати часов. И уж точно, научные статьи не могут писаться в этой комнате, напоминающей пенал, да ещё в присутствии массы людей. Например, мне идеи приходят исключительно лежа в кровати, когда, пардон, я совершенно голая. Может быть, вы прикажите поставить здесь кровать...

– И раздеваться на работе?
– напомнил кто-то из немногочисленных мужчин.

Глаза у Марка Наумовича нервно забегали. Он потрогал себя за нос и бусинки, блеснув ироническим огнём, успокоились.

– Позвольте, уважаемая Вера Сергеевна, спросить, - сказал он, - когда в последний раз вас посетила, как вы выразились, идея?

– Хм, вы будто не знаете, что идеи вынашиваются годами, - ответила Вера Сергеевна Синхронова.

– Прекрасно! Осталось выяснить сущий пустяк: почему в таком случае зарплату вы предпочитаете получать ежемесячно? А?

– И всё равно, у нас не автомобильный завод имени Лихачёва и не конвейер. Требовать от нас, учёных, ежедневной явки глупо и вредно для дела. В нашем институте отродясь такого не было.