Моя лю... (си)

Часть 4. Не выдать себя

– Ехать! Всенепременно ехать!
– убеждённо говорил Артур Келептришвилли.

Нет слов, грузин, безусловно, гениальный человек, но со своим марксистско-ленинским "всенепременно" он явно перегибал палку.

– Ехать?!
– изумлённо вскричал Лялин.
– Зачем? Какой в этом смысл?

Лялин посмотрел на начальника бюро Дунина - свою последнюю надежду. Владимир Серафимович, как всегда в минуты умственно напряжения, исполнил несколько циклов поочерёдного моргания глазами и вдавливания указательным пальцем душки роговых очков, и спросил:

– В самом деле, Артур, если эта поездка не связана с предметом нашего исследования, то зачем Лялину ехать? А?

– Вы, значит, тоже наивно полагаете, что эта поездка бессмысленна?
– спросил Келептришвилли, явно подражая Сталину.

– Пусть товарищ Келептришвилли объяснит нам свою точку зрения, а мы послушаем, - произнёс начальник бюро также на сталинский манер.

Товарищи развлекались в то время, как Лялину было не до смеха: для него вопрос стоял ребром - ехать или не ехать в зиловский двухдневный дом отдыха, путёвку в который Лялину вручил в конце смены мастер Петров со словами: "убедительно прошу вас поехать, отказ не принимается". Лялин, может быть, и рад был бы поехать, но как быть с Олей, которая завтра должна вернуться из "Вороново"? Если он уедет, то не сможет её встретить!

– Вы с-спрашиваете, зачем Лялину нужно ехать в дом отдыха?
– задумчиво сказал Артур Келептришвилли, как истинный гений, не стеснявшийся думать в присутствии других людей.
– Дело в том, что при разработке программы я сознательно не учитывал влияние фактора свободного времени на морально-психологический климат трудового коллектива, который, в свою очередь, тесно коррелирует с уровнем трудовой дисциплины. Нельзя исключать, что поездка в дом отдыха поменяет весь фон исследования. Не считаться с этим мы не имеем права. Нам необходимо знать, что будет происходить в этом доме отдыха.

– М-да, - сказал Дунин, - звучит весьма убедительно.

Лялин не выдержал.

– Как, что будет происходить?!
– крикнул он в лицо Келептришвилли.
– Известно что - одно пьянство и б..., и больше ничего!

– К-кто вам сказал такую глупость?
– побелев лицом сказал Келептришвилли.

– Какая разница? Допустим, Акопянц сказал.

– К-кто такой Ак-копянц? Социолог?

– Нет, обычный гайковёрточник, но очень умный человек.

Келептришвилли устало улыбнулся, как улыбаются взрослые над высказываниями детей.

– С-свободное время остаётся свободным временем, - пояснил он, - Даже не смотря на пьянство и, как вы выразились, б... Для науки абсолютно не имеет значение то, чем объект исследования занят во в-внерабочее в-время. Лялин, настоятельно рекомендую почитать Маркса и, уже обратившись к Дунину, сказал.
– За ночь я н-напишу дополнение к программе и н-новый вопросник. Потрудитесь завтра же передать эти материалы Лялину в дом отдыха. Х-хорошо?

– Сделаем, - ответил начальник бюро, провожая своего товарища и коллегу, готового не спать ради дела, взглядом полным восхищения.

Лялин сидел, будто придавленный чем-то тяжёлым к стулу. Судьба, кажется, разводила его с Оленькой. "Прости, меня, моя лю.." - только и успел подумать Лялин, как его перебил начальник бюро:

– Хотите таблетку валидола?

– Спасибо, нет. Со мной всё в порядке, - ответил Лялин.

* * *

Мрачный прогноз Лялина насчёт "сплошного пьянства и б..." в двухдневном доме отдыха оправдался на двести процентов. Едва вереница из десяти громадных автобусов отъехала от второй заводской проходной, как началось безудержное пьянство: пили все одинаково много, без различия возраста, пола и занимаемой должности.

Мастер Петров всё время держался подчёркнуто рядом с Лялиным. И в автобусе они сидели рядом. С задних рядов приплыла непочатая бутылка водки.

– О!
– будто удивился мастер.
– Будете из горла?

– Можно, - равнодушно согласился Лялин, считавший, что терять ему уже нечего.

– Есть предложение: сразу перейти на "ты".

– Почему бы и нет, мне без разницы, - опять согласился Лялин, стараясь погасить раздражение к Петрову, явно набивавшемуся к нему в друзья. Людей, домогавшихся его расположения, Лялин необъяснимо презирал.

Открыв зубами пробку, Мастер Петров предложил:

– Пей первым.

Лялин сделал небольшой глоток и вернул бутылку.

– И-эх!
– залихватски крикнул Петров и одним махом ополовинил бутылку.

После небольшого молчания Петров сказал:

– Вот, смотрю на тебя, Лялин Егор, и не пойму: странный ты какой-то. Никак не могу раскусить тебя, в смысле понять.

– А что такое?

– Ну, как же - вроде ты из обыкновенной, рабочей семьи, а рабочей косточки в тебе нет ни грамма. И смотришь на меня, как будто изучаешь. Слушай, ты, случайно, не американский шпион?
– сказал мастер и уставился на Лялина.

Не отводя глаз, Лялин на ощупь дотянулся до недопитой мастером бутылки водки и влил в себя всё содержимое, ни разу при этом не моргнув.

– Вот это да!
– восхитился Петров, тем не менее, продолжая буравить Лялина.

– Ерунда, для меня это семечки. Значит, ты считаешь, что я американский шпион?

– Вроде того.

– Ты не прав, - сказал Лялин, обтерев губы рукой, - я не американский шпион, а ... английский!

После чего, забыв о времени, они гипнотизировали друг друга, будто вычисляя долю шутки в сказанном, пока оба не рассмеялись. Они хохотали долго, до боли в животе, до слёз, не находя в себе сил остановиться. Трясясь всем телом, мастер делал попытки спросить что-то ещё, но только задыхался, хрипел и, прося пощады, махал обеими руками. Первым успокоился Лялин.

Через некоторое время пришёл в норму мастер.

– Вот это - да! Давненько я так не смеялся!
– сказал он, вытирая слёзы.
– Что это такое было?

– Не знаю, должно быть - нервная разрядка.

На задних рядах автобуса затянули:

Выходила на берег Катюша,

Выходила на берег крутой!

Мастер Петров обнял Лялина за плечи и, не договариваясь, они дружно выкрикнули:

– Эх!- и уже вместе со всеми подхватили:

Выходила песню заводила,

Про того, которого любила,

Про того, чьи письма берегла!

Часть 5. Битва с бабами из кузовного цеха

Судя по безразличию, с которым обслуживающий персонал дома отдыха взирал на бессмысленные круговые хождения гостей, сопровождаемые дикими криками и пьяными разговорами, густо замешанными на мате, с истерическим хохотом и хлопаньем дверями, это расселение по комнатам ничем не отличалось от сотни предыдущих.

Лялина поселили вместе с мастером Петровым в двухместном номере. Из автобуса к ним был перенесён и спрятан под кроватью "бригадный стратегический запас" - три ящика водки. Не успел Лялин, как следует, осмотреться, как позвали на ужин.