Моя лю... (си)

Еда была обильной, но не вкусной. Из столовой отдыхающие сразу потянулись на дискотеку, устроенную в фойе перед баром и откуда слышался грохот музыки. Чувствовалось, что народ хорошо знал порядки. Лядин попытался улизнуть к себе в номер - отдохнуть немного, но мастер Петров его остановил:

– Чудило! Времени и так в обрез! Дома выспишься! Сейчас здесь такое начнётся - туши свет!
– И увлёк Лялина на середину площадки.

Некоторое время Лялин танцевал в паре с Петровым. Затем к ним присоединилась целая группа сильно крашеных девиц. Когда включили пульсирующий свет, Лялин перестал понимать - то ли он танцует с одной девушкой, то ли с разными. Неизвестно, каким образом в руках Лялина, вдруг, оказалась бутылка водки. Не рассуждая, он сделал несколько глотков и бутылка, будто сама собой, растворилась в темноте.

Перед глазами Лялина, как в ускоренном калейдоскопе, замелькали разные лица. В конце концов, ему это надоело.

– Отошли все на ...!
– Махнул рукой Лялин и продолжил танец в одиночку.

Он пытался изобразить цыганский танец. В такт музыке Лялин старательно задирал ноги и сильно бил по ним ладонями, повторяя:

– Вот, как надо, Абрамов! Вот, как надо, Абрамов!

И только одна мысль беспокоила его - почему никто не восхищается его умением танцевать? Неужели, никто не видит, как он ловко выворачивает ноги и изящно колотит руками?

Несколько раз к нему приближались девушки, они тёрлись об него, мешая танцу. Лялин объявлял им, что он английский шпион, и девушки в недоумении отходили.

– Я английский шпион!
– Несколько раз прокричал Лялин в дёргающуюся толпу, которой не было до него никакого дела.

Вдруг перед ним появилось красное лицо мастера Петрова.

– О! Ваня-Петя!
– обрадовался Лялин.
– Ни рыба, ни мясо! Ты откуда, друг?

– Я пропал, выручай!
– крикнул ему в ухо мастер.

– Что-о? Кто тебя обидел? Покажи, я ему глотку порву!
– выкрикнул Лялин.

– Объяснять времени нет! Уходить надо! Бежим!
– крикнул Петров таким голосом, что Лялина сковал леденящий страх.

Петров побежал, Лялин бросился за ним. Он бежал и думал о скорой смерти, которую он с радостью примет за очень хорошего человека - мастера Петрова.

Они влетели в свой номер. Лялин остановился посредине комнаты. Тяжело дыша, он наблюдал, как Петров пытается закрыть дверь. Снаружи ему кто-то сильно мешал. Борьба шла с переменным успехом до тех пор, пока Лялин не догадался помочь другу. Вдвоём им удалось закрыть дверь на задвижку.

– Кто это?
– прошептал Лялин.

– Они!

– Кто? Местные бандиты?

– Хуже - бабы из кузовного цеха. Я написал докладную записку о низком качестве кузовов. За это их лишили премии. Так эти стервы поклялись меня изнасиловать. И изнасилуют, вот увидишь.

В ту же секунду раздался удар по двери такой страшной силы, что вылетела задвижка. В комнату ворвались взлохмаченные и потные бабы. Лялин насчитал их шесть человек во главе с толстой и высоченной бабой, похожей на метательницу молота.

– Вот он!
– указала она пальцем на Петрова.
– Хватайте его, валите на кровать!

Кузовщицы набросились на Петрова, схватили за руки, за ноги и распластали на кровати.

– Девочки, не нужно! Я больше не буду! Простите меня!
– орал Петров.

Прижатый к стене Лялин не верил в серьёзность происходящего, пока не последовала команда:

– Снимай с писаки штаны!

Петров скосил глаза в сторону и, чуть было, не заплакал:

– Людка Стеклова!? И ты с ними? Я же тебя два дня подменял, пока ты с мужиком своим разбиралась!

– За это тебе уплочено, мы квиты, а баб в обиду я не дам!

– Оголяй доносчика!
– крикнула толстуха.

– Бабы, родные, милые, погодите маленько, - взмолился Петров.

– Ну, чего ещё?

– У меня водка есть.

Предводительница подбоченилась:

– Девки, ша! Про каку-таку водку писака тут гуторит? Чи мне послышалось?

– Водка, водка!
– замотал головой Петров.
– Три ящика под кроватью стоят. Забирайте всё, только отпустите!

– Бабы, гляньте-ка под кровать! Ну, шо, ма?

– Ма, ма!
– заверещали на все голоса бабы, заглянувшие под кровать.

– Так тэж совсим другой коленкор!
– расплылась в улыбке толстуха.
– Милый ты наш человек! А, ну, бабы, зачиняйте дверь. Да, отпустите Петрова, никуда не денется, подлюка. И ты, хлопец, - обратилась она ласково к Лялину, - будь ласка, подходь сюды, не боись. Сейчас пировать будем. А нут-ко, кто там помоложе, слетайте мигом за закуской - одна нога тут, другая там!

Толстуха уселась на одну кровать, все остальные на другую.

Хитро улыбаясь, она сказала:

– Вот видите, девки, мастер Петров-то, наш Ваня-Петя, оказался приличным пацаном, а мы по собственной дури чуть его не оттрахали!
– и засмеялась редким, как удары колокола, смехом.
– Ха-ха-ха!

Женщины вслед за ней закатились в диком, безудержном гоготе. Кровать, на которой они сидели, заходила ходуном, грозя развалиться на части.

* * *

Лялин проснулся от сильной головной боли. С трудом разодрав глаза, он обнаружил на своём плече спящую голову в копне перепутанных и пахнущих рыбой волос. Лялин попытался вытащить руку. Голова недовольно зачмокала и вместе с телом повернулась к нему спиной. Методом тщательной пальпации он определил, что тело головы - женское и, при этом, абсолютно голое! Как оно попало к нему в кровать, Лялин не помнил решительно. Впрочем, он ничего не помнил: и как сам очутился в этой кровати, и было ли у него с этим голым женским телом что-то, о чём он должен сейчас сожалеть? Судя по тому, что он тоже не одет и каждым своим членом ощущал нечистоту - скорее было, чем нет.

Лялин осмотрелся. На кровати, на которой, по идее, должен был спать мастер Петров, буквально была навалена гора тел. Определить - кто там есть кто, и где сам Петров не представлялось возможным.

В эту секунду перед Лялиным встал светлый и чистый образ Оленьки Барсуковой. До того, как он узнал её, считай - год, Лялин ни с кем не встречался, то есть он встречался, но ни с кем из них, по разным причинам, до главного дело не доходило, словно сама судьба берегла его, готовила к встрече с самым важным для него человеком. И вот, когда у него есть Оля, он сорвался! И с кем! С лимитчицей из кузовного цеха! Как он мог так поступить! Да, любит ли он свою Оленьку? Лялина охватил ужас, от которого ему стало трудно дышать.

– О, моя лю ... !
– зашептал он заочное прощение, но, получив крепкий удар лимитчицы локтём в бок, вынужден был умолкнуть.

Под скрип кровати Лялин развернулся к полоумной девице спиной и уже даже не шёпотом, а артикуляцией губ изобразил слова: "О, моя лю ...", и вновь получил локтём, уже с ругательством:

– Мать твою, дашь ты мне сегодня поспать или нет?!

– Какая гадость!
– крикнул Лялин и катапультировался из-под одеяла.

Одевшись кое-как в темноте, он вышел из номера. В коридоре он наткнулся на незнакомого мужчину.