Моя лю... (си)

Грузин погладил томик "Капитала" и сказал:

– Нет, не думаю. Маркс предупреждал, что с-старение рабочего класса неизбежно. Это, так сказать, первичный признак будущего мирового экономического кризиса. Тенденция ухудшения демографической ситуации - есть данность, с которой нельзя не считаться.

Дунин поочерёдно моргнул двумя глазами, одним движением пальца подправил очки и произнёс:

– Да? Ты в этом уверен? Ну, хорошо, тебе видней.

В эту минуту Лялин думал о том, что в нашей стране всё перепутано: тем, кому сам Бог велел заниматься наукой, прозябают на заводе, а тем, кому самое место на заводе, например, Блидману Марку Наумовичу, протирают штаны в академических институтах.

– Егор Лялин, - торжественно произнёс Дунин.

– Да, да?

– Мы вас берём с испытательным сроком.

"О, как обрадуется Оля!" - первым делом подумал Лялин и, уже исключительно ради своей любимой, поинтересовался:

– Извините, а сколько я буду получать?

– О!
– воскликнул Артур Келептришвилли.
– Это уже без меня.

Дождавшись, когда за коллегой закроется дверь, Дунин назвал сумму, превысившую самые смелые ожидания Лялина.

Дунин понимающе улыбнулся:

– Как видите, за деньгами у нас дело не стоит, лишь бы вы справились.

– Я справлюсь! Обязательно справлюсь. Даже не сомневайтесь!

"Жизнь прекрасна и удивительна!" - по кругу вертелось у Лялина в голове. Ещё сутки назад у него ничего не было, он был одинок и беден, а сейчас у него есть всё: любимый человек - Оля, Оленька и будут деньги!

К Лялину вернулась уверенность в себе, уверенность в том, что нет такого дела, с которым он не смог бы справиться. Он чувствовал себя неожиданно разбогатевшим победителем. Будущей зарплаты должно хватить на то, чтобы вернуть Вовчику долг за костюм, прикупить себе новую одежду (по образцу начальника бюро Дунина), сводить Оленьку в кино, театр и даже ресторан, не говоря уже о кафешке. Лялин посмотрел на телефон. Он ждал звона от Оли. По каким-то ясным одному ему признакам, Лялин определил, что Оля не звонила и тогда, когда он отсутствовал дома.

Он заставил себя не расстраиваться. Тем более, что ему нужно было ознакомиться с программой исследования, в котором ему предстояло принять участие. После внимательного прочтения радостное настроение его померкло. Согласно документу, он должен был под видом рабочего устроиться в одну из бригад и в течение месяца совершить ряд нарушений трудовой дисциплины: от прогула до распития спиртных напитков на рабочем месте и даже воровства - ему нужно было украсть деталь грузовика, название которой и даже вес в граммах был прописан. При этом, ему предписывалось "архивнимательно" отслеживать реакцию мастера и других начальников и докладывать обо всём увиденном в бюро. Иными словами Лялину отводилась роль шпиона или, точнее, стукача и провокатора.

Удивительные штуки выкидывает жизнь: совсем недавно в ИСИ его незаслуженно обвинили в штрейкбрехерстве, а теперь, на заводе ему реально предстоит стать доносчиком.

Лялин готов был взвыть волком от досады. Хорошо, что он не успел рассказать Оле о своей новой работе, предназначенной исключительно для отмороженных на всю голову дебилов.

Лишь немного поостыв, Лялин нашёл силы к логическому осмыслению ситуации. Его мысли вертелись вокруг следующих пунктов: во-первых, не он придумал эту зверскую программу и моральная сторона дела целиком лежит на совести автора - марксиста Артура Келептришвилли. Во-вторых, если он откажется от участия в этом исследовании, на его место легко найдут другого, менее щепетильного в вопросах этики. В-третьих, послать к чёрту Дунина энд Келептришвилли равносильно отказу от Оли: без денег он не сможет предложить молоденькой девушке никаких развлечений, кроме прогулок по грязной Москве или сидения дома. Что за этим последует - ясно без всяких слов.

Артур Келептришвилли, рассуждал далее Лялин, бесспорно настоящий учёный, и, похоже - гениальный человек, а гений не может быть плохим или хорошим. Гению нужно просто верить и следовать за ним. "Так я и сделаю!" - решил Лялин.

Часть 2. В соответствии с легендой

Согласно программе, читай - задания, Лялин на общих основаниях, то есть через отдел кадров по своему паспорту, устроился слесарем-сборщиком в автосборочный корпус ЗИЛа. Он попал в бригаду мастера Ивана Петрова.

Перед началом смены мастер провёл с Лялиным инструктаж. Вкусно окая, как могут окать только выходцы Ярославской губернии, Иван Петров объяснил новичку суть работы. Задача была простая: насаживать гайки на колёсные шпильки и главное тут - успеть наживить полный комплект гаек до того, как конвейер протолкнёт автомобиль к следующей операции - окончательного их заворачивания при помощи гайковёрта - инструмента, похожего на огромную дрель. На гайковёрте стоял армянин Акопянц.

– Освоитесь - переведём вас на гайковёрт, - пообещал мастер.

– Простите, а куда денется Акопянц?
– поинтересовался Лялин.

– Акопянц станет скользящим рабочим, - сказал мастер, почему-то пунцово покраснев.

Находившийся рядом Акопянц широко улыбнулся, показав большие белые зубы.

Не поднимая глаз, будто стесняясь Лялина, мастер пробурчал:

– Вы вовремя к нам пришли: план растёт, катастрофически не хватает рабочих рук. Я очень рад. Надеюсь, мы сработаемся.

– Спасибо, я тоже надеюсь, - ответил Лялин, подумав о том, что вряд ли этот деревенский парень будет радоваться, когда узнает истинную цель его появления. "Шпион, так шпион - с первой зарплаты куплю себе чёрные очки" - решил Лялин.

Выйдя на точку, Лялин почувствовал волнение. Раздавшийся пронзительный звонок, заставил его вздрогнуть. Конвейер тронулся. На первом автомобиле мастер Петров сам, для примера, наживил гайки.

– Понятно?
– спросил он Лялина.
– Дальше сами.

Лялин набрал из контейнера необходимый комплект гаек и встал наизготовку.

– Главное - спокойствие, - подбадривал мастер, - у вас всё получится.

Подъехало колесо с голыми шпильками. Первая гайка навернулась легко. В знак одобрения гайковёрточник Акопянц показал ему большой палец.

– Ерунда! Делать нечего! Тут и обезьяна справится, - крикнул ему Лялин.

– Молодца!
– похвали мастер.
– Я могу идти?

– Давай, давай!
– улыбнулся Лялин.

Вторая гайка налезла на шпильку даже легче первой, но едва Лялин отпустил руку, как она покосилась и полетела вниз. Ударившись о металлический пол, гайка по-лягушачьи подпрыгнула несколько раз и покатилась вдоль конвейера. Тем временем, колесо без гаек успело продвинуться метра на полтора-два. Лялин сделал попытку задержать его, ухватившись рукой, но быстро сообразил, что это ему не под силу. Лялин бросился вдогонку за злосчастной гайкой, которая скрылась под стеллажом. Чтобы достать беглянку Лялину пришлось на четвереньках проползти мимо гайковёрточника Акопянца, взиравшего на всё это с немым ужасом. Лялин вернулся на свою точку, когда недоукомплектованный грузовик продвинулся далеко вперед. Раздался звонок. Конвейер остановился. Прибежавший с кувалдой и гайками мастер Петров короткими ударами насадил недостающие гайки и запустил конвейер.

– Какого черта ты полез доставать гаку?
– набросился мастер на Лялина.- Нельзя было из контейнера другую взять?

– Растерялся, - честно признался Лялин.

– Эх, ты!
– покачал головой мастер и протянул ему кувалду.
– На, держи, пригодиться.

С кувалдой дело у Лялина пошло веселее. Однако, вскоре он почувствовал дикую усталость: гайки стали казаться неподъёмными. Появилась резкая боль в спине. Но не было времени даже разогнуться: только разделаешься с одним колесом, как на его место вставало другое и требовало гаек. С каждой минутой у Лялина росло раздражение против конвейера - этого безмозглого и безжалостного животного, сосущего жизненные соки из своих рабов. Какой изверг придумал столь бесчеловечную организацию труда? Лялину казалось - не то, чтобы месяц, как того требовала программа Келептришвилли, но и дня он не выдержит.

– Ничего, братишка, - сказал мастер, словно прочитав мысли Лялина.
– Через это все проходят, привыкнешь.

К концу смены Лялин так вымотался, что у него не достало сил подумать даже об Оле.

* * *

В соответствии с программой, свой второй рабочий день на конвейере Лялин начал с опоздания. Это далось ему нелегко. Вышагивая полчаса перед заводской проходной, он весь извёлся. Он и подумать не мог, что нарушать трудовую дисциплину так трудно и неприятно. Но работа есть работа. За это он получит хорошие деньги. Скоро они ему очень понадобятся: ведь вот-вот должна вернуться его Оленька из "Вороново".