Моя месть. Шах, тебе мат!

– Не могу не согласиться в части «гнете свою линию». Я - мужчина и бизнесмен. Быть…Хэм..Хэм…Как это модное слово. Вспомнил «няшный». Дурацкое словцо, однако, - фырчит Зорин и продолжает говорить.
– Так вот, Женя, я не няшный Кен.

– Это что сейчас было?
– не сдержав лицо, округляю глаза и удивленно поднимаю брови.

– Забавная - ты, - хмыкает с улыбкой Роман.

Не услышав ответа на свой вопрос, продолжаю сверлить Зорина взглядом.

– Это было предупреждение. Довольна?!

– Предупреждение? Мне? Странно…

Дергаю губами раздраженно и тут же понимаю, что сделала это зря.

Потому как во взгляде Зорина появляется какая-то порочная хищность. Словно он может на меня наброситься и растерзать.

Снова смущаюсь от своих непотребных мыслей.

– Вы жену свою тоже предупреждали?

– Да, конечно. Женя, я всегда предупреждаю людей о своих действиях или ответах на их негативные поступки.

– То есть прежде чем ударить Вы ее предупредили?

– Нет, не предупреждал…

Зорин морщится, словно ему неприятно или под нос сунули что-то вонючее.

Он держит паузу, потирая указательным пальцем нижнюю губу.

– Хотел об этом поговорить позже. Но.., - продолжает говорить задумчиво, - ты права…Лучше в машине.

И снова погружается внутрь себя, словно собирается с силами или подбирает слова.

– За все годы семейной жизни я ни разу не поднял руку на свою жену. Нет, не так…Даже голоса не повысил…

Зорин говорит тихо, но каждое его слово я очень хорошо слышу и понимаю.

– Женя, у меня нет потребности самоутверждаться за счет тех, кто слабее. Я слишком большой для этого. При своих ста девяносто восьми роста и силе, которая во мне есть, один мой удар может быть фатальным. Особенно для женщины.

По словам Зорина, справка о побоях появилась после того, как вернувшись из командировки, он обнаружил жену дома с кровотечением.

– Катя лежала без сознания. Под ней была лужа крови. Я ужасно испугался. Думал, что у нее выкидыш. Вызвал скорую. В клинике сказали, что это последствия аборта.

Еще на первых словах его личной трагедии поворачиваюсь в сторону Романа и наблюдаю за мимикой его лица.

Для меня очень важно видеть отражение эмоций, которые кроются за словами.

– При слове аборт во мне все оборвалось. Жень, я не страдаю сентиментальностью от слова совсем. Но…Реально представил тельце своего малыша…И как его кромсали на части. После этого на жену смотреть не мог…Ушел и в клинике больше не появлялся… Первый вечер пил дома в одиночестве, хотя не большой поклонник алкоголя…

О дальнейших событиях Зорин говорит с меньшим волнение, но с большей злостью.

– Екатерина вернулась через неделю. Я решил сразу поставить точки над «i». Сказал, что ей нужно собрать свои вещи, потому что мы разводимся. И тут началось светопреставление, которого я даже и не мог ожидать.

Зорин начинает смеяться, а потом и ржать в голос.

– Мне просто пришлось выставить ее за дверь и выбросить вслед верхнюю одежду. Но…Все было без криков и рукоприкладства. Однако, на следующий день жена заявилась ко мне в офис с разбитым лицом и со справкой из травмпункта о побоях. Слова: «Был удивлен!» - не передадут моего состояния. Я испытал второй раз шок. И впервые в жизни почувствовал себя полным идиотом.

Глава 11

Изолированная пешка портит настроение всей доске

Дело Зорина меня просто выматывает.

Вернее не оно само, а Роман.

У меня еще не было такого клиента, который все цепко и четко держит под своим контролем. Ни один документ не проходит мимо него.

– Евгения Юрьевна, проверьте, пожалуйста, почту, - мягко просит меня Иван Федорович - доверенное лицо и помощник Зорина.
– Роман Дмитриевич вернул защитительную речь с небольшими правками.

Открываю документ в почте и подпрыгиваю в кресле от обилия красного цвета маркера-выделителя.

Ни одной строчки без исправлений.

Нет, с орфографией и пунктуацией все, слава Богу. Но…

Везде есть дополнения для усиления смысла, замена слов на более подходящие.

А еще комментарии! Несчетное количество! Один за одним!

Замираю перед экраном на несколько минут. Хватаюсь за голову. Закрываю глаза. Нажимаю сильно пальцами на веки.

Вдыхаю полные легкие воздуха и выдыхаю его с громким криком.

И это малое, что я могу сделать.

Реально же мне хочется завалиться на пол, как в детстве, орать и стучать руками и ногами.

Наоравшись, роняю обессиленно на стол голову. Лежу в полном обнулении, словно кит, выброшенный на берег.

Слышу, как дверь кабинета тихо приоткрывается.

– Жень, ты чего? Тебе плохо что-ли?

Вижу в небольшой щели между дверью и косяком моего взволнованного помощника Елену.

– Ты чего домой не идешь. У тебя семья и дети, - говорю поднимая голову и салфеткой вытирая слезы.
– Иди, Леночка! Расписание мне только на завтра кинь в электронный планинг.

– У тебя в понедельник суд в девять утра, Жень! Отдохнуть нужно. Тебя это дело Зорина совсем укатало, вздыхает помощник и выходит.

Минут через пять возвращается с большой кружкой капучино. Ставит его на специальную подставку и молча уходит.

Пью кофе и начинаю править текст. От работы меня отвлекает звонок телефона. На экран даже боюсь взглянуть.

Сразу решаю, что если это Зорин, то я его тут же отправлю в черный список.

Опускаю глаза, вижу имя абонента «Помощник РДЗ», выдыхаю и принимаю входящий.

– Евгения Юрьевна, только что общался с Романом Дмитриевичем. Он согласен на досудебное урегулирование спора, - оптимистично сообщает мне Иван Федорович.

Услышав слова мужчины, молчу.

Нет никакого желания отвечать.

Помощник Зорина, как проницательный человек, быстро понимает, что я не в себе.

– Евгения, если Вы расстроились из-за замечаний босса, что я отправил вам, так это Вы зря? Наши сотрудники уже привыкли к этому. Все воспринимают нормально…

Чувствую, что снова начинаю закипать.