Моя месть. Шах, тебе мат!

В приемной помощник Шаха осаживает меня словами: «Яков Рубенович занят. Просил его не беспокоить».

Хоть Вероника и произносит фразу извиняющимся тоном, но меня она все равно дергает.

Нет, Яков и до этого часто бывал занят. Но…

Ни разу лично мне его помощник не говорила, что нельзя зайти в его кабинет.

Постояв несколько секунд, с ощущением внутреннего замешательства, разворачиваюсь и без слов выхожу из приемной.

Вернувшись в свой кабинет, снова в каком-то странном для себя состоянии сажусь за компьютер.

Открываю документы, которые мне нужны для подготовки к судебному заседанию.

Смотрю на них, но сама снова думаю о Шахе. Вернее, о том, почему он так странно начал себя вести.

Понимаю, что Яков меня игнорирует не просто так, а по какой-то причине. Но…

Именно ее я и не могу понять.

«Ведь, в конце-концов, это же не он меня застал в ресторане с двадцатилетним парнем, которого бы я нежно-похотливо гладила по руке и еще бы купалась в его восхищенном взгляде», - думаю, стараясь сдержать рождение внутреннего раздражения.

Ход моих деструктивных мыслей нарушает звонок внутреннего телефона.

Красная кнопка номер «один» - приемная.

Смотрю на нее с желанием сказать: «Евгения Юрьевна Томская занята. Просила ее не беспокоить!» Но…Увы и ах!

– Да, Вероника, - говорю, принимая звонок с большой задержкой.

– Евгения, бегите быстрее. Яков Рубенович уже дважды спрашивал. Он, вроде, собирается уходить, - тоном заговорщика шепчет Ника и тут же включает громкость своего голоса.
– Евгения Юрьевна, Вас руководитель вызывает. Не задерживайтесь!

Только собираюсь поблагодарить Нику, как раздаются гудки.

Беру ежедневник и быстрым шагом иду к Шаху.

В приемной вопросительно смотрю на Веронику. Стремительным кивков головы в направлении двери шефа помощник велит мне ускорится.

Захожу в кабинет. Молча иду к столу и занимаю свое место.

Яков тоже смотрит на меня выжидательно.

Так проходит несколько минут.

– Женя, если тебе мне нечего сказать и ты пришла помолчать, то можешь идти, - цедит по слову Шах, снова поглаживая шахматную фигурку из слоновой кости.

Сейчас в его руке белая пешка. Яков ее то нежно поглаживает, то насколько раз передвигает по столу вперед и назад.

– Помнишь, я тебе как-то рассказывал про пешечные эндшпили. Сесил Пурди называл их гольфом. Так вот шахматист, не владеющий основами пешечного эндшпиля, не сможет добиться результата, - начав пояснять, Яков замолкает и внимательно смотрит на меня.

За время вступления Шаха я успеваю нарисовать шахматную доску и несколько фигур на ней. Одна из них пешка.

Услышав паузу в его словах, тоже останавливаюсь. Поднимаю на Якова глаза.

Наши взгляды, мой голубой и его шоколадный, сталкиваются, но не смешиваются.

Тут же вспоминаю про явление, которое имеет красивое название галоклин. Это когда воды с разной плотности и цвета могут параллельно течь несколько километров подряд. Такое происходит в том районе моря, где в него впадает река.

От мысли про галоклин меня отвлекает голос Якова:

– Женечка, ты снова где-то летаешь. Так и пропустишь самое главное. Адвокат во фразе, голосе, тоне, взгляде, жесте говорящего должен уметь улавливать суть, - тут же снисходительно начинает меня учить Шах.
– Так вот, милая, роль пешки в эндшпиле возрастает ибо перспектива превращения пешки в ферзи, своеобразный джек-пот в жизни последней, – становится реальной. Да, и пешечные окончания довольно конкретны, общими соображениями здесь не отделаешься. Нужен точный расчет. Подумай над этим, Женя.

Как всегда Яков лишь обозначает свое витиеватое зашифрованное мнение.

Так он, как настоящий ментор, позволяет тебе самому, думая, искать глубокий и сложный смысл его слов.

– Ну, теперь говори, что тебя беспокоит, Евгения?

– Я не хочу заниматься делом Зорина, Яков. Передай его другому адвокату.

– Слушаю твои аргументы, Женя. Если ты мне обозначишь хоть один веский, то пойду тебе навстречу.

– У меня и без этого дела - вал работы.

– Мимо, милая.

– Мне не нравится клиент. Не интересно его дело. С ним могут разобраться в рамках брачного контракта «карманные» юристы холдинга «АЛЗОР Компани».

– Все мимо, Евгения!
– артистично, словно он на сцене, заявляет Шах.
– В лексиконе адвоката-профессионала не может быть понятий «не нравится и не интересно». Если они появились - уходи из профессии…

Яков ходит по кабинету, меряя шагами его длину.

– В тебе сейчас говорит не адвокат, а капризная девочка, - цокает Шах.
– Хочешь играть эту роль, освободи свое место в бюро другому специалисту. Евгения, я так много сил и знаний в тебя вложил не для того, чтобы ты включала бабу и дула губы. Все разговор завершен.

– Яков, я пришла к тебе никак девочка, а как специалист. В деле Зорина нет ни одной правовой зацепки в его пользу. Его ситуация не является предметом судебного спора, если это не закреплено в их брачном договоре, - начинаю пояснять, переходя на юридический язык.
– Нет в судебной практике такого прецедента. В этом случае можно выдвинуть стандартные причины «не сошлись характерами», «по обоюдному решению». Но…Зорин хочет свою формулировку. Она сродни «утрате доверия».

– Ну, и в чем проблема, Женя? Создай прецедент. Придумай правильное обоснование причины. Ты - адвокат. Тебе и законы в руки. Все решили. Мне нужно торопиться, - картинно машет руками Шах, показывая, что мое время истекло.

– Яков, нам надо поговорить, - тут же произношу тихо, но внятно, чтобы он понял важность моих слов.
– Уже поговорили, детка! Все обсудили. Дальше сама-сама. Я в тебя верю, ты справишься, - Шах сыплет триггерными фразами, заряжающими на успех.

– Я не о деле Зорина, а о нас. О тебе и обо мне, Яша, - говорю чуть громче и четче.

– О нас?!
– фальшивит удивленно человек, который учил меня, что искренность и честность - залог гармоничных отношений.
– Детка, у нас все отлично. Если хочешь, то мы можем вернуться в обсуждению этого вопроса на выходных. Кстати, а давай слетаем куда-нибудь. Прага, Париж, Рим, Сочи? Подумай и напиши. Хотя мне, в принципе, без разницы, лишь бы тебе было хорошо.

В этот момент у Шаха звонит телефон. Он тут же принимает вызов.

– Да, Машуль!

Слышу, как его младшая дочь истерично орет в динамик, что её уже достало ждать его.

Яков начинает успокаивать дочь, но она просто скидывает звонок.

– Яша, я не понимаю, почему Мария так себя ведет. Ей же уже не пять лет, а двадцать.

– Ты не понимаешь, Женя, потому что у тебя нет своих детей.

От этой его фразы у меня пол под ногами начинает шататься и спазм сжимает горло.