Моя (не)любимая бывшая
Шрифт:
— Почему кобель? — она всплескивает руками. — У нас ведь другая ситуация, и я сама тебе говорю — спи с другими.
— Я с другими не хочу, — объясняю ей очевидное. — Я с тобой хочу. Мне другие на хер не упали. Тебе непонятно это, что ли? Или ты думаешь, я девку снять не могу, когда мне надо? Надо было бы, снял бы, и к тебе бы тогда не лез. Но я других отношений хочу! С тобой…
— Господи, да зачем же я тебе? — стонет она, при этом смотрит на меня обреченно. — Из принципа, что ли? Потому что отказываю?
— Да люблю я тебя, дура! —
Говорю это и выдыхаю.
Наконец выпустил из себя, давно наружу просилось.
Шумно дышу, буравлю ее взглядом и жду хоть какой-то реакции. А Снежана будто онемела после моих слов.
Стоит моя неземная краса, ресницами заплаканными хлопает, дует искусанные губы.
Через время все же выдает:
— Зачем ты врешь? Так, как ты, нормальные люди не любят!
Кто бы спорил.
Нормальные совершенно точно так, как я, себя не ведут и не любят.
Но вот такой я ебнутый на голову, и чувства у меня к ней соответствующие.
Она давно стала для меня одержимостью.
Помню то жуткое время, когда она исчезла с сестрой в непонятном направлении. Как последний дебил, искал ее, волновался. Потом злился безумно за то, что без слов сбежала, подарки, считай, в лицо швырнула. Почти откровенно послала на три буквы.
И сейчас, пять лет спустя, с тех пор как снова ее увидел, я ни дня нормально не прожил.
Все из-за нее, для нее, во имя ее.
— Снежан, я тебя люблю, — повторяю со всей серьезностью.
Я вроде бы вслух все ей сказал. Громко и четко. От души…
Только вот какое дело, она никак не реагирует.
Я стою перед ней как баран, смотрю в ее шокированное лицо и жду, жду…
Не выдерживаю, прошу ее:
— Ответь хоть что-нибудь!
Пусть резко прошу, с нажимом. Но по-другому в моей ситуации вряд ли вышло бы.
И она отвечает, вот только совсем не то, что я хотел бы услышать:
— Я тебе не верю… Ты не любишь меня, Барсег. Ты издеваться надо мной любишь…
Как ножом по сердцу.
Стою с бешено колотящимся сердцем и не знаю, что возразить.
Понимаю, оно с ее стороны так и выглядит, по-видимому, хотя в корне неверно.
— Люблю… Потому и в покое оставить не могу все это время. Вот ты у меня где!
С этими словами я стучу правой ладонью по груди, в то место, где громко стучит мотор, гоняющий кровь по венам.
Надеюсь хоть на какую-то положительную реакцию после своего признания. Но Снежана, по ходу дела, адекватно реагировать на мои слова попросту не умеет.
Вместо того чтобы хоть что-то ответить, она кривит губы, смотрит на меня с обидой. Ее глаза влажнеют, в уголках собирается предательская влага. Реветь надумала!
Совсем не так должна реагировать женщина, которой признаешься в любви.
От такой ее реакции мне адски больно.
— Не плачь, пожалуйста, — прошу ее, шагаю вперед. — Только не плачь, успокойся, молю…
Я подхожу к ней вплотную, наклоняю голову
заглядываю в глаза. Осторожно, как могу, беру за плечи, прижимаюсь губами ко лбу.Млею от того, что она рядом.
А Снежана упрямо пытается скинуть мои руки, упирает кулаки мне в грудь.
— Отпусти меня! — шипит обиженно.
Я наклоняюсь ниже, говорю ей в губы:
— Никогда. Что угодно проси, хоть луну с неба, я извернусь чертом, но достану. Только отпустить не проси, не смогу. Я уже отпустил однажды… смотри, куда завело.
— Ненавижу тебя, — стонет она жалобно. — Все нервы мне вытрепал!
— Аналогично, — хриплю в ответ. — Жить без тебя не могу, с ума схожу. Прими меня! Пожалуйста, Снежана…
Ответить ей ничего не даю. Закрываю ей рот поцелуем.
Целую долго, с нажимом. Почти задыхаюсь, пока ласкаю ее губами.
Наконец отстраняюсь, снова всматриваюсь в ее лицо, спрашиваю:
— У тебя хоть что-то ко мне осталось? Хоть крупица любви?
Она не отвечает, лишь смотрит на меня с горечью.
Но больше не отпихивает. Постепенно в ее взгляде что-то неуловимым образом меняется, она будто тянется ко мне всем телом, хотя мы стоим вплотную.
Я снова наклоняюсь к ее нежному ротику. Целую как могу ласково.
Снежана больше не сцепляет зубы, не пытается от меня отстраниться. Ее кулаки разжимаются, она кладет ладони мне на грудь, ведет ими вверх.
И вот я самый счастливый.
Она меня обнимает!
Дурею от ощущений. Меня всего аж распирает от неуемных желаний.
Через пару секунд я уже припечатываю Снежану к стенке — прямо возле холодильника.
Обхватываю ее ладонями за талию, поддеваю свитер и сую пальцы под мягкую шерстяную ткань.
А там…
Самая нежная на свете кожа, самая мягкая, в то же время упругая грудь, по недоразумению все еще покоящаяся в бюстгальтере.
Правой рукой поддеваю чашечку лифчика, с удовольствием обхватываю нежное полушарие, играю с мгновенно затвердевшим соском.
Снежана охает мне в губы, прижимается ко мне плотнее. Ей определенно нравится то, что я с ней делаю.
А я уже не в силах терпеть.
Я хочу ее взять.
Хоть раз нормально сделать своей. Прошлый опыт не в счет, от него одно сплошное расстройство.
Я резко поворачиваю Снежану спиной к себе, заставляю немного прогнуться в талии, выпятить попку. Потом тяну руку к застежке ее джинсов, расстегиваю пуговицу, нащупываю язычок молнии…
И тут она стонет:
— Барсег, не надо!
Прямо как тогда в гостиничном номере.
Меня будто током прошибает от ее слов.
Передергивает от жутких воспоминаний о том, как тогда не послушал, и через несколько минут она от меня сбежала.
Я так больше не хочу. Я ученый… Я нового ее побега из моей жизни не выдержу.
— Что не так? — Я разворачиваю ее к себе.
Снежана смотрит на меня испуганно.
— Ты чего боишься? — спрашиваю ее. — Я больно не сделаю.