Моя непокорная травница

— Кто? — изумлялся лэрд.

— Разрешите войти? — голос был женским.

Брюс поразился, что будущая невеста отправила ему одну из рабынь. Может, Эван солгал? Странное поведение. Но когда он отворил замок, удивился еще больше.

В длинной сорочке, не скрывавший тонкий, красивый силуэт, перед его покоями стояла сама Шона.

Он застыл, лишившись способности говорить.

— Пропустишь? — деловито заинтересовалась сестра друга. — В коридоре холодно, а я не одета.

Опустив взгляд вниз, заметил босые ступни.

Без слов лэрд отодвинулся от двери, впуская бесстыдницу. Красивая, ладная, но, похоже, окончательно испорченная. Он не прогнал Шону лишь потому, что боялся ее опозорить на глазах у всего замка.

— Что ты здесь делаешь?

Девушка, ничего не смущаясь, уселась в одно из кресел комнаты.

— Боги, да ты очень много времени провел в боях, если не догадываешься, — отозвалась она.

Показная робость исчезла, она не склонялась перед ним, не любезничала.

— Это не объясняет твоего поведения. Шона, так нельзя!

Брови брюнетки поднялись вверх.

— А можно держать меня на привязи, пока ты определяешься с выбором, Брюс? Не давать мне выйти замуж, так как отец и брат пообещали мою руку тебе. Ты хоть раз задумывался о моей судьбе? Как я страдаю от того, что не могу выбрать мужа по сердцу?

Мужчина прошел вперед. Фразы леди Мерсер ему не нравились, задевали за живое. Он, действительно, задержался. Но и не считал, что она достаточно мудра, чтобы вступить в брак. Бывали случаи и позднее. Да по годам она чуть старше Лисы.

— Я не люб тебе? Не нравлюсь? Хочешь выбрать кого-то другого? — поймал хитрюгу за хвост.

Шона задумалась. Смотрела на лэрда, проводила глазами его мышцам, застыла, изучая мощные плечи, а потом встрепенулась, будто воробей возле лужи.

— Не люб. Все бы отдала, чтобы эту глупую помолвку расторгли.

Ее замечание должно было обидеть аркарта. Кому понравится, когда женщина отвергает жениха? Но Брюс, напротив, словно воспарил в воздухе. Это же выход. Шона ему нравилась, по-дружески, как маленькая сестренка, от которой не избавиться. Но любви, страсти он к ней не питал. Эван беспокоился о судьбе сестры, нервничал, но не заставил бы ее жениться не нелюбимом. Шону он ценил, опекал.

— Почему же ты молчала?

— Я знаю, что такое долг, — с вызовом ответила гордячка. — После дошли слухи о том, что тебя околдовали, что ты очарован какой-то безродной рабыней, — поведала она. — Даже если так, мне плевать. Замуж я не стремлюсь, меня устраивает мое положение.

— Эван когда-нибудь жениться.

— Эван? — фыркнула девчонка. — Он за юбками бегает быстрее, чем думает. Откажись от свадьбы. Он простит.

— Ты откажись, тебя простит быстрее.

— Хочешь переложить всю вину на меня? —нахмурилась брюнетка. — Трусливо, не находишь?

Пожалуй, слова были более, чем обличающими.

— Зачем пришла в таком виде? — сняв с кровати покрывало, кинул девушке, чтобы та накрылась.

— Было любопытно узнать, почувствуешь ли ты что-то ко мне, — ответила она с ходу.

— И часто ты без одежды бегаешь к гостям Эвана?

Брат ее избаловал. Следовало рассказать лэрду о поведении родственницы, но правда будет губительной. Ее и его заставят пожениться, чтобы спрятать позор.

— Если надеешься прочитать мне мораль, то не стоит, — Шона напряглась. — Все равно я честнее, чем ты. Я пришла к жениху. Да брат бы меня сам на этот поступок благословил.

— Он подозвал тебя? — возмутился мужчина.

Руки сами собой сжались. Внутри разливалась злость. Друг подослал Шону? Зачем? Чтобы поскорее от нее избавиться? Это настоящая подлость, и он не простит. Прямо сейчас пойдет к главе Мерсеров, прихватит мерзавку и вытрясет из этой семейки извинения.

— Успокойся, он бы так не сделал. — Хозяйка замка мигом прочитала на лице все эмоции. — Не со мной, — добавила она. — Я лишь хотела понять, есть ли между нами шанс. Согласись ты, я бы покорно пошла под венец, но раз ты сам упираешься, сам ищешь возможности, чтобы избежать союза... Ты влюблен, Брюс, — она встала со своего места, закутавшись в теплую ткань. Подошла к нему, провела ладонью по плечу. — Влюблен, а я не смирюсь с любовницами в доме. Представляешь, какая из нас получится парочка?

Задержав руку Шоны, лэрд крепко ее сжал. От кого-кого, но от нареченной он не ожидал поддержки. Все словно сговорились, обвиняли Лису во всех грехах, считали, что именно она виновна в бедах клана, а брюнетка нет.

— Я поговорю с Эваном, — кивнул он, отпуская пальцы девушки. — Завтра.

— Сегодня его отдых прерывать не стоит, — звонко рассмеялась она. — Но я пришла не только с целью тебя соблазнить.

— С какой еще?

Полуголый вид, нахальство и самоуверенность Шоны начинали раздражать.

— Эдма в замке. Если дашь мне несколько минут, чтобы я оделась, я провожу тебя к ней.

Сон и усталость моментально пропали. Он лично сопроводил девицу до ее личных покоев. Выглядывал из-за углов, чтобы не наткнуться на кого-то из стражников, а потом долго ждал, пока та натянет на себя что-то приличное.

— Ты долго, — заворчал Брюс, когда дверь распахнулась.

— Если честно, оделась я за несколько секунд. — Призналась она с ехидцей, — а потом ждала, тренируя твое терпение.

— Зачем? — бесился он.

— Слышал о воспитании? Нельзя набрасываться на всех, потому что тебе просто что-то показалось.

— Брата ты тоже воспитываешь?

— Ха, его исправит или могила, или грозная, дерзкая жена. Я ставлю на второе.

После беседы в его комнате он стал думать о юной госпоже чуть по-другому. Полагал, что она капризная, надутая стервочка, хоть и отменная хозяйка. Но грани ее характера постепенно раскрывались с неожиданной стороны. Он сочувствовал тому бедолаге, кто захочет завоевать ее сердце и верность.

Вместе с Шоной он спустился в подвалы.

— Она здесь? — спросил, когда провожатая застыла у одного из коридоров.

— В самом конце, дальше я не пойду. Мы с Эдмой, признаться честно, друг друга не выносим.

— Удивительно, почему, — пробурчал себе под нос Брюс.

Он вошел в помещения ведьмы один. Изумился мрачной обстановке.

Света почти не было. Единственное освещение — жаровня, под которой тлели дрова. В большом зале в самом центре стоял котел, который женщина помешивала. Рядом были и стеллажи с полками, набитые книгами. А те, между прочим, стоили настоящее состояние, и два стола, заставленные склянками. Он не особенно присматривался, но в них копошилось и что-то живое. Жутко. Под потолком висели и пучки трав и тела освеженных животных. Эдма не гнушалась ничем.