Моя по контракту

Когда спускаюсь поцелуями ниже, Ася уже не зажимается. Чуть прогибается и сама разводит бёдра. Понравилось в прошлый раз. Но сейчас до финала я доводить её не буду. Она нужна мне возбуждённой до предела до самого конца.

Стаскиваю с неё шорты и трусики, развожу стройные ноги пошире и начинаю нежно ласкать. Вижу, что расслабиться у неё до конца так и не получается — нервничает всё же.

Сначала пробую её пальцами — одним, потом двумя. Наблюдаю за реакцией, за тем как на скулах выступают красные пятна, а губы приоткрываются.

Думаю, готова уже. Мокрая, раскрытая, только пальцами простыню сжимает. Не хочу тянуть. Пора.

Быстро, не акцентируя особо внимание, справляюсь с резинкой и ложусь на неё. Ася выдыхает и зажмуривается. Дурочка, блин.

— Глаза открой, — целую её, а в башке конь похоти копытом бьёт. Торможу его как могу.

— Зачем?

— А зачем закрыла?

— Страшно.

— Страшно ночью в лесу, а тут приятно.

Вру, конечно. Её "приятно" сейчас вряд ли случится. По крайней мере, насколько я наслышан.

Целую её ещё раз, а потом направляю себя и мягко проталкиваюсь. Узко, блть. Слишком. Аж больно, если честно.

Змеевна резко выдыхает и вцепляется мне ногтями в плечи.

— Ни хрена не приятно! — грубость, а звучит так жалобно, что хочется пожалеть и отпустить её.

Но нет. Дело надо доводить до конца. Особенно такое.

— Будет, малыш, будет. А пока не жмись, пожалуйста.

Она вроде как немного расслабляется, но снова вцепляется ногтями, когда я толкаюсь ещё раз. Ну нет уж, девочка, мы это закончим. Трудно, но преодолимо.

Со следующим толчком я полностью в ней. Чувствую, как напряжена, глаза блестят от слёз, но держится, зубы сжала.

Хочется кончить, но может пока не мучить? Потерплю, если что. Попробую, если так и не расслабиться, отпущу. Пока.

Но уже через пару плавных движений Ася начинает расслабляться. Уже не так сжимает бёдра на моих, пальцами перестаёт впиваться в лопатки и перемещает их на шею. Наблюдает, пока не пытается поймать ритм. Наверное, я много хочу от неопытной девочки. Не брыкается, что больно, и то хорошо.

— Порядок? — спрашиваю, продолжая медленно двигаться. — Продолжаем?

Она так мило краснеет в ответ на мой вопрос. Это кажется особенно очаровательным, если учитывать, что я внутри неё. Нерешительно кивает. Прекрасно.

Мне ужасно хочется перевернуть её в свою любимую позу, но решаю, что пока будет слишком. Рано для неё.

Двигаюсь интенсивнее, Ася реагирует нормально. Дышит тежелее, когда темп нарастает.

Узко, пздц. Офигенно. Вкусно.

Выстрел удовольствия в спину и я кончаю. Аж перед глазами вспышки.

Казалось бы, механика, одно и то же. Но нифига, столь яркого оргазма у меня не было уже давно.

А ещё моральное удовлетворение. Моя теперь Змеевна.

22

Ася

Лютый обман. Подстава, блин. Было так хорошо и приятно, а потом будто раскалённое железо внутрь засунули. Больно, туго, тесно, что аж дыхание перехватило. Хочется сбросить тяжесть с себя, столкнуть Грачёва к чёртовой бабушке и свернуться, поджав коленки к груди.

Но я же не истеричка какая-то, знала, что больно первый раз, куда от этого деться. И только вроде бы начинает попускать, Стас снова двигается, поднимая внутри обжигающую волну, а потом и ещё раз, не давая передохнуть. Слёз сдержать всё же не получается, они сами выступают на глазах. Но рыдать я не буду, ещё чего.

Стас полностью во мне, чувствую, как соприкасаемся лобками. Этот факт меня впечатляет. Мужчина впервые во мне. Наверное, это особенный момент для каждой девушки.

Стас даёт мне ещё одну передышку в пару секунд, утыкается носом в шею и тяжело дышит. Кажется, ему сейчас тоже непросто. А потом начинает медленно и аккуратно двигаться. Уже не так жжёт, скорее саднит, но я постепенно расслабляюсь, насколько это вообще возможно. Пытаюсь уловить, понять свои ощущения, потому что с каждым его движением сквозь дискомфорт проглядывает что-то ещё. Пока не могу понять что именно, но мне интересно. Интуитивно понимаю, что тоже должна двигаться, но пока не соображу как. Наверное, это не сложно, но моё тело пока к этому не готово.

Стас беспокоится, кажется, смотрит внимательно в процессе, даже спрашивает, в порядке ли я. Меня этот вопрос смущает, сам факт его заботы после причинённой им же боли кажется странно-волнующим.

Постепенно он увеличивает темп. Двигается отрывистее и резче, вызывая непонятный отклик внутри моего тела. Не неприятный однозначно. Какой-то тревожащий, вибрирующий. А потом вжимается сильно, снова вызвав вспышку боли, и замирает. Дышит часто и глубоко, становится тяжёлым, внутри же, наоборот, давление спадает.

Грачёв скатывается с меня на бок, разваливается морской звездой и ещё с минуту восстанавливает дыхание, прикрыв глаза.

Я тоже лежу, не двигаясь. Кажется, если пошевелюсь, то почувствую боль. Только аккуратно свожу колени и подтягиваю на себя край покрывала.

— Мышка, ты как? — Стас, наконец, оживает.

Он переворачивается на бок и подпирает голову ладонью, оперевшись на локоть. Смотрит.

— Нормально. Жива.

— Жива — это хорошо, — в его голосе появляется какая-то прям мальчишеская лёгкость. — Болит ещё?

— Не знаю, — отвечаю честно. — Я пока не шевелилась.

Грачёв… смеётся. Вот козёл. Я в шоке, а ему смешно.

— Ничего, Змеевна, привыкнешь, — поднимается на ноги. — Будешь скакать на члене только так, только и давай.

— Пошёл ты.

Стас сдёргивает презерватив, сворачивает на нём узелок и швыряет в урну под письменным столом.

— Пойду. В тебя. И не раз, солнышко.

И вроде таким тоном говорит, что и не обидишься, подначивает шутливо, но мне хочется швырнуть в него подушкой.

Что я и делаю.

Но Грачёв её ловит, кидает в сторону, а сам резко бросается ко мне. Я успеваю только зажмуриться и тут же чувствую прикосновение губ к своим. Сначала лёгкое и игривое, но потом поцелуй становится иным. Глубже, страстнее, чувственнее.

— Ещё хочу, — шепчет в губы.

Я тоже, кажется, но воспоминания о боли ещё слишком свежи.

— Я пока не готова, — говорю и сама отмечаю, что получается как-то неуверенно.

— Хорошо. Но отпускать тебя пока не хочу.