Моя страна - прежде всего!

За что?? Ну за что ей такие унижения? Почему он такой? Она же всё для него делает, пытается угодить ему, даже одевается так как он хочет… и всё впустую. Даже сегодня… Зачем он вызвал её к себе, если тут же отправил? Или ему нравится мучить её? Как же тяжело..

Проплакав, она привела себя в порядок, подкрасилась, и из туалетной комнаты уже вышла прежняя красивая и весёлая Ева. Только у очень дотошного наблюдателя получилось бы разглядеть её чуть припухшие глаза. В машине, по пути в клинику, она мельком прочитала статью о Гюнтере. Весёлого настроения, с которым она приехала в рейхсканцелярию, не было и в помине.

Выйдя из машины возле дверей Шарите, Ева спросила в регистратуре где лежит Гюнтер и, накинув белый халат, поднялась к нему на этаж. Подойдя к нужной двери, она постучалась. Через несколько секунд та открылась, и Ева увидела молодую, симпатичную медсестру, которая строго и с каким-то неодобрением воззрилась на неё.

— Здравствуйте, фройляйн! Что вам угодно? — первой прервала молчание медсестра.

— Добрый день! Я хотела узнать, здесь лежит оберштурмфюрер СС Гюнтер Шольке? — спросила Ева. Она не понимала причины такого отношения медсестры, ведь они не были знакомы, но решила не обращать внимания.

Та помедлила, снова окинула её взглядом и, словно нехотя, ответила:

— Да, он здесь. Но не уверена, что сможет принять вас. Простите, а вы кто? — настороженно спросила медсестра.

— Извините, я не представилась… — спохватилась Ева. — Ева Браун, меня послал фюрер, узнать о здоровье герра Шольке. Он очень впечатлён подвигом, который совершил один из его охранников и попросил меня лично передать свою благодарность.

— Сам фюрер? — удивлённо спросила девушка. Она как-то по-новому посмотрела на Еву. — Хорошо, фройляйн, я сейчас узнаю, подождите минуту.

Она прикрыла дверь и через несколько секунд снова вернулась.

— Проходите, фройляйн Браун. Герр Шольке с радостью вас примет… — посторонилась она, открывая дверь полностью.

Ева зашла в палату и осмотрелась. Просторное, солнечное помещение, в котором находилась всего одна кровать, на которой и лежал Гюнтер. Он улыбался, глядя на неё. На беглый взгляд, Гюнтер выглядел неплохо. Ева заметила рядом с ним, на тумбочке, множество фруктов, и внезапно смутилась, поняв, что забыла ему что-нибудь купить по дороге.

— Лаура, мы с фройляйн Браун должны поговорить наедине. Думаю, что фюрер захотел передать то что должен слышать только я. Не могла бы ты выйти? — вежливо спросил Гюнтер, переведя взгляд на медсестру.

Та заколебалась, но потом слегка улыбнулась.

— Конечно, Гюнтер! Я верю, что ты будешь прилично себя вести с дамой. Я приду позже. Фройляйн? — она кивнула Еве головой и вышла из палаты, тихо прикрыв дверь. Они остались одни.

В голове Евы появилось несколько вопросов. Почему Гюнтер захотел поговорить наедине, ведь никаких секретов она обсуждать не собиралась? Зачем эта медсестра так недружелюбно её встретила? И, наконец, эта фамильярность в обращении по имени между ними? Простая дружба или нечто большее?

Отбросив эти мысли, она спросила его:

— Как вы, Гюнтер? Я вижу, идёте на поправку?

— Да, Ева. Я очень рад вашему визиту, для меня это приятный сюрприз. Честно говоря, не ожидал, что вы навестите меня. Кстати… — он шутливо хлопнул себя по лбу. — Вы сегодня чертовски очаровательно выглядите! Красивое платье, причёска… от вас можно потерять голову! — его восхищённые глаза, взгляд, которым он окинул её, не дали Еве усомниться в этом, Гюнтеру на самом деле понравилось, как она выглядела. Девушка невольно покраснела от удовольствия и поправила волосы.

— Спасибо, Гюнтер… Мне очень приятно, что вам нравится. — Как ни странно, такой комплимент принёс ей истинную радость. Мало кто смотрел на неё с таким восхищением, одни потому что знали про её роль подружки фюрера, другие говорили лишь дежурные комплименты, как например, сегодня сделал Геббельс. Большинство же было к ней равнодушно, так как она не считала себя такой уж красавицей.

Повисло молчание. Гюнтер всё так же продолжал бесцеремонно и с восхищением разглядывать её, а она пыталась перебороть смущение и найти слова.

— Фюрер очень впечатлён вашими действиями при пожаре, Гюнтер… — Наконец, нашла она тему беседы. — Он сказал, что вы проявили настоящую смелость и героизм, и он бы наградил вас, но оказывается, вы совсем недавно были повышены в звании, поэтому ограничился благодарностью.

— Я благодарен фюреру, Ева. А вы? Что вы думаете про мой поступок? Считаете ли вы это поступком мужчины или же просто глупой мальчишеской выходкой? — пристально смотря на неё, спросил Гюнтер.

— О, Гюнтер, конечно же, нет! Я уверена, что вы всё сделали правильно! Ведь если бы не ваш поступок, погибло много людей! Поверьте, я восхищена вашими действиями! — горячо проговорила Ева. Она действительно так думала. Несколько раз зайти в горящий дом, чтобы спасти беспомощных женщин и едва не погибнуть самому… На это вряд ли бы кто отважился. Во всяком случае, она не знала никого кто, по её мнению, смог бы это сделать.

— Мне приятно слышать это, Ева… — Улыбнулся он. Внезапно на его лице появилась хитрая ухмылка. — Что ж, если вы действительно так восхищены мной и тем что я сделал, можете это доказать? Не словами, а делом?

Ева улыбнулась в ответ.

— Даже не сомневайтесь, Гюнтер. Что вы хотите, чтобы я сделала для вас? — она думала, что он захочет чего-то попросить у неё, например, сфотографироваться с подругой фюрера. Или передать через неё просьбу Гитлеру… Ева готова была сделать это. Поэтому его просьба заставила её в изумлении приоткрыть рот и ошеломлённо уставиться на Гюнтера.

— Поцелуйте меня! — произнёс он. Причём, сказало это было не вопросительной интонацией, а спокойно-утвердительно, словно между делом. Гюнтер смотрел на неё не мигая, прямо в глаза.

— Боюсь, Гюнтер, вы… просите слишком многого… — наконец, нашлась Ева. Сумбур в её мыслях постепенно проходил, вызывая в ней некоторую досаду от наглости Гюнтера. Что он себе позволяет? Она же не его подружка.

— Значит, вы всё-таки не готовы подарить всего один поцелуй герою спасшему кучу жизней? И ваши слова оказались пустыми, Ева? — он огорчённо поджал губы и откинулся на подушку. — Что ж, фройляйн Браун, я надеялся что… Впрочем, это неважно… — отмахнулся он.

Его слова задели Еву. В самом деле, она же сама пообещала выполнить его просьбу и делом доказать своё восхищение, а что теперь?.. Да, ТАКУЮ награду Ева не планировала ему выдавать. Один поцелуй? Всего один… Неужели это так много для неё? К тому же никто не узнает… В ней поднялись противоречивые мысли. С одной стороны, она любит фюрера и ни за что не должна давать даже повода для измены. С другой… Всего лишь один поцелуй в щеку для красавчика-героя, спасшего множество людей… Разве это измена?