Моя страна - прежде всего!

Она глубоко вздохнула.

— Ну хорошо, Гюнтер! Но только один поцелуй! — строго посмотрела она на него.

— Да, Ева. Всего один… — Он повернул голову на бок, и задумчиво потёр левую щеку. Приняв это за намёк, она вытянула губы и медленно склонилась к его щеке, закрыв глаза перед поцелуем. Ева хотела слегка чмокнуть его и удивлённо распахнула глаза, обнаружив, что её губы, вместо щеки, прижимаются к его губам. Шок от такой ситуации продлился не больше пары секунд, но когда она попыталась отшатнуться, то не смогла. Неведомо откуда появившиеся крепкие мужские руки обхватили её тело и прижали к нему, а его губы раскрылись, и из них выскользнул быстрый и наглый язык, который тут же решил вплотную познакомиться с её язычком. Замычав, она дёрнулась и всё-таки смогла вырваться из его хватки, впрочем, он сразу расцепил объятия, не став её удерживать.

— Что это значит, Гюнтер? — задыхаясь, спросила Ева. Сердце колотилось то ли от злости, то ли ещё отчего, губы горели… — Вы с ума сошли?! Зачем вы поцеловали меня в губы?

Гюнтер был абсолютно спокоен.

— А что тут такого, Ева? Мы же договорились об одном поцелуе, верно? — спросил он, подняв одну бровь.

— Вот именно! — горячо подтвердила Ева. — А вы… вы — она растерянно замолчала.

— Что? — переспросил Гюнтер. — Вы хотели поцеловать меня в щеку? — с серьёзным видом спросил этот наглец.

— Конечно! Это же ясно! К тому же вы сами подставили щеку, разве не так? — её глаза сверкали.

— Хм… Похоже, Ева, мы не так поняли друг друга. Я с самого начала имел в виду поцелуй в губы. А щеку я просто почесал и всё… С чего вы решили, что поцелуй должен был быть именно в щеку? Не помню, чтобы мы договаривались на эту часть лица. Возможно, вы забыли уточнить? — его строгий вид внезапно изменился, широкая улыбка растянула его губы и весело рассмеялся.

Снова открыв рот от таких слов Гюнтера, Ева вдруг поняла, что он прав. Действительно, она же не сказала ему куда хочет поцеловать, решила, что он сам это поймёт… Вот он и понял по-своему. Выходит, она сама виновата? От такого вывода её охватила лёгкая досада. Внезапно взглянув на его улыбающееся лицо, Ева заподозрила неладное..

— Гюнтер, скажите… Вы ведь это специально подстроили? — с затаенной надеждой на отрицательный ответ, спросила девушка.

— Верно, Ева, сдаюсь! — шутливо поднял руки Гюнтер. — Так и есть. Просто не смог удержаться и не поцеловать самую красивую девушку Германии… Потом не простил бы себе, упусти такую возможность..

— Ах вы!.. Вы просто нахальный мальчишка, пользующийся моим доверием! Как вы могли так сделать?.. — она просто не находила слов от возмущения. Подумать только..

На её слова он только ещё сильнее рассмеялся, хоть и пытался сдержаться.

— Вам смешно? Прекратите сейчас же! — она пыталась сердиться, но гнев уходил, словно вода в песок. Наконец, как не пыталась она сдержаться, его смех заразил её и Ева тоже расхохоталась, закрыв лицо рукой в перчатке.

Через пару минут оба, один за другим, успокоились. Как ни странно, эта ситуация подняла ей настроение, после унижения у фюрера. Глядя на него смеющимися глазами, она спросила:

— Вы всегда такой наглый с девушками?

— Часто… Я знаю, что многим женщинам нравятся решительные парни, а не маменькины сынки. То, что вы назвали наглостью, это просто решимость мужчины, которому очень нравится женщина. Могу больше добавить: о том, что произошло, я ни капли не жалею и, повторись такая ситуация, поступил бы также.

Ева только головой покачала. Да, в некоторой степени она сама ошиблась, но как ловко он использовал эту ошибку! Но нужно уточнить кое-что.

— Гюнтер.. — она замялась. — Вы же знаете, что я… что у меня..

— Что вы с фюрером? Конечно, знаю… Я же не слепой… — ответил Гюнтер, усмехнувшись. — Вижу, как он к вам относится… Мне грустно от этого, вы такая добрая, красивая, ваш бархатный голос ласкает слух… Простите! Я опять увлёкся… — он покачал головой. — Знаете, вы как-то действуете на меня..

— Как же? — не сдержала она любопытства.

— Когда я думаю о вас, мне становится легко на сердце. Когда иду по улице, невольно сравниваю вас с другими девушками… и не в их пользу. А голос… он вызывает во мне что-то бурное, страстное… Особенно, когда представляю ваш тихий шёпот… — под конец голос Гюнтера в самом деле опустился до шёпота.

Заворожённая его словами, Ева не сразу сообразила, что Гюнтер замолк. Случайно опустив взгляд, она наткнулась на непонятный холмик под одеялом. Через секунду она густо покраснела и отвела взгляд, поняв, что это такое. Неужели это из-за неё? Боже, это она так действует на него? Кошмар! То есть… приятно, конечно, но… Лучше об этом не думать! И вообще, наверное, ей пора… Ой, она и забыла ему сказать!

— Гюнтер… я сегодня утром сделала огромную ошибку… — кусая губы, Ева замолчала.

— Какую же? — спросил Гюнтер. Краем глаза она заметила, что холмик так и не уменьшился.

— Я… случайно проговорилась про ваше письмо, когда была у фюрера. — Ева нервно теребила ремешок сумочки, уставившись в окно. Ей было стыдно. Как она могла так сглупить? Ведь Гюнтер настоятельно просил этого не делать! Ева пообещала, а теперь что? Значит, она не может сдержать слова? К тому же, он говорил, что это письмо касается безопасности фюрера, Евы и всего Рейха. Стыд и вина с новой силой накатили на неё.

Гюнтер резко стал серьёзным, улыбка пропала.

— Так! Кто ещё был с фюрером? — его голос стал холодным и властным, словно он вёл допрос.

— Доктор Геббельс и рейхсфюрер… — выдавила она. Его вид напугал её и заставил проникнуться плохими предчувствиями.

— Проклятье! — стиснул кулаки Гюнтер. На скулах заходили желваки. — И какова была их реакция?

Ева тихо проговорила:

— Доктор Геббельс, по-моему, не обратил внимания. А вот герр Гиммлер… — она замолчала.

— Ева, говорите всё, и не утаивайте! Это очень важно! — с нажимом произнёс Гюнтер.

Ева сжалась под его взглядом. Боже, что она наделала?

— Герр Гиммлер спросил фюрера, что за письмо… Но Адольф резко сказал ему что это не его дело. И запретил ему интересоваться этим… — Ева глядела на него, отчаянно пытаясь найти в нём спокойствие, которого ей сейчас так не хватало.

— Понятно… — выдохнул Гюнтер сквозь зубы. — Геббельсу это не интересно. А вот Гиммлер… Что-то ещё, Ева? — спросил он.

— Мне показалось… что он хочет узнать у меня подробности… — голос её дрожал от страха. — Гюнтер, скажите, что это не опасно? Ведь, не опасно, верно? — с надеждой заглядывая ему в глаза, спросила она.

Гюнтер сел поближе к ней и взял её руки в свои, но она даже не обратила внимания на эту вольность.

— Ева, слушайте меня внимательно! То, что вы проговорились при Гиммлере, это… плохо! — подобрал он слово. — Вполне возможно, он захочет в самом деле узнать, хотя бы из любопытства. Так вот, сейчас вы должны беспрекословно выполнять то, что я вам скажу. Иначе последствия для нас с вами будут катастрофичны! Вам понятно?

Ева вздрогнула и заломила руки в отчаянии.

— Да, Гюнтер! Обещаю, что буду слушаться вас, только прошу, сделайте так, чтобы всё было хорошо! — она чуть не плакала от страха. Ощущение опасности нахлынуло на неё со словами Гюнтера и, не помня себя, она кинулась к нему за защитой. И его объятия, в которые она попала, стали для неё воистину спасительными. Чувствуя, как он крепко сжимает её, гладит по голове, Ева почувствовала, что липкий страх, охвативший девушку, постепенно уходит, а тревога в сердце пропадает. Стало тепло и уютно, как никогда не было, даже в очень редких объятиях Адольфа.