Моя Святая Земля

И чем помешает Рыжая принцесса? Королю пора жениться. Лишь бы Алвин случайно не прикончил её до венца - а больше ничего дурного случиться не может.

Может, кто-то и жалеет о прошлом. Но всё равно ничего не изменится.

– Ладно, - печально сказал камергер, - ты меня почти успокоил.

– Дальше будет ещё веселей, - покровительственно пообещал Марбелл и направился к себе, размышлять о том, кто выпустил дракона, и не мог ли это быть мальчишка-некромант с какой-нибудь особенно хитрой каверзой... О благом короле Марбелл больше не думал.

Он просто вернулся к Агнессе - хоть суета беспокойной ночи и испортила ему прекрасное расположение духа.

***

Довольно ранним утром Марбелла разбудил посыльный от канцлера. Такая новость моментально выбила некроманта из остатков сна.

Слушая, как мессир Дамьен желает видеть мессира лейб-медика, Марбелл упивался моментом. Что бы ни происходило - происходит нечто такое, что сделало Марбелла страшно нужным сильным мира сего. Вот уже и правитель Святой Земли "желает видеть", а не "приказывает явиться".

– А чем занят государь?
– спросил Марбелл у посыльного.

– Почивает, - ожидаемо ответил тот.

Некромант не сомневался, что демон будет "почивать" до полудня - утомлённый приступом одержимости нынешней ночью, да ещё и хлебнувший сонной микстуры. Но он хотел знать точно и быть при особе демона, как только он проснётся.

Для визита к канцлеру выкраивалось предостаточно времени: мутный зимний рассвет ещё и не занимался - часы на ратуше только что пробили восемь.

Марбелл был настолько уверен в себе, что потратил четверть часа на придание внешности светского лоска: заплёл в косу бесцветные волосы и напудрил лицо, сделав довольно-таки тщетную попытку скрыть адское клеймо. Украшать себя - бессмысленное занятие для некроманта, но Марбелл желал, чтобы Дамьен проникся его полной и абсолютной неуязвимостью и силой.

И этой цели он достиг. Дамьен, сам лощёный до предела, в тяжёлом бархате с золотым шитьём, в плаще, подбитом собольим мехом, с кудрями в алмазной пыли, поздоровался первым, обратившись к Марбеллу "мессир".

Марбелл отвесил церемониальный поклон.

– Как себя чувствует мой несчастный сюзерен, мессир лейб-медик?
– спросил Дамьен, указывая некроманту на резное кресло.

Марбелл скрыл улыбку. Дамьен был последним уцелевшим соратником бедолаги-регента - и уцелел исключительно потому, что в нужный момент предпочёл сына отцу. Но трогательно пытался продемонстрировать преданность своему сюзерену, каждый раз справляясь о его здоровье - безусловно, не сомневаясь в причинах болезни Бриана ни секунды.

– Увы, очень плохо, - с должной скорбью ответил Марбелл, помогая канцлеру играть в сострадание.
– Ему едва полегчало позавчера, но вчера снова стало хуже - и ближе к ночи его высочество впал в беспамятство. Болезнь так тяжела, что никакое лекарское искусство не может принести его высочеству настоящего облегчения. Мне страшно это произнести, но упокоение на лоне Господнем избавило бы его от страданий.

– Господь милосерд, - покивал Дамьен с тяжёлым вздохом.
– Это прискорбно, но нам необходимо печься о делах живых.

А Бриана уже считает мёртвым, брезгливо подумал Марбелл, и молча поклонился в знак согласия.

– Я ведь могу быть с вами совершенно откровенным, мессир?

– сказал Дамьен и поразил Марбелла до глубины души. Слишком уж ново.

– Разумеется, - раскланялся Марбелл, думая, что кланяется уж слишком часто.

Тут же лицо Дамьена словно льдом подёрнулось, а в голосе появились ледяные нотки:

– Мой человек слышал, как барон Кайл болтал о юродивом, что-то такое оравшем на рынке.

– Да, было дело, - согласился Марбелл.
– Безумец, что возьмёшь.

Дамьен невольно улыбнулся.

– Может, и не безумец, но законченный дуралей, - сказал он.
– Если вы о камергере. Болтун, волокита, пьяница. Пустышка. Впрочем, камергеру государственный ум и не нужен, верно? Его должность - следить, чтобы на наборных полах дворца не было пятен.

Марбелл оценил и улыбнулся в ответ.

– Так вот, - продолжал Дамьен, - Кайл может болтать любой вздор - грош ему цена. Но вы, - и поднял на некроманта холодные глаза, - вы должны обдумывать каждое слово. Вы, мессир, обличены особым доверием его величества.

– Хм...
– Марбелл поднял брови.
– Я сказал что-то не то?

Дамьен подошёл к двери, приоткрыл её и что-то шепнул невидимому слуге, который, очевидно, шпионил, записывал или охранял беседующих. Потом затворил дверь снова и отошёл к окну, сделав Марбеллу жест следовать за ним.

Некромант повиновался. Он был изрядно заинтригован.

– Благой король и впрямь находится на Святой Земле, - сказал Дамьен еле слышно. Вчера вечером он посетил монастырь Святого Луцилия. Мой человек загнал коня, но сообщил мне об этом сегодня затемно.

Марбелл присвистнул.

– Однако... Но вы уверены, что он - истинный король, не самозванец?

– Уверен отец Хуг, - сказал Дамьен.
– Ему было видение. Да и вообще, благой - крайне необычный юноша, не перепутаешь. Особенно если принять во внимание возраст моего посланца. Он знал в лицо покойного государя Эральда.

Марбелл усмехнулся.

– И что же, - спросил он, - несчастный парень ещё жив? Я имею в виду этого... благого.

– Вот мы и подошли к главному, - сказал Дамьен.
– Мессир некромант, я убедительно вас... прошу. Прошу, слышите, потому что мы все сейчас служим одному делу, и вы крайне необходимы двору Святой Земли. Так вот, я прошу: примените всё своё искусство, чары, магию, сны, зелья - всё, что потребуется - чтобы ни один волос не упал с головы этого юноши. Ни один. Это понятно?

Марбелл был потрясён.

– Я не ослышался?
– пробормотал он.
– Вы говорите о благом короле, мессир канцлер? Его жизнь называете драгоценной? Просите меня сохранить именно её? Это шутка?

На лице Дамьена наконец мелькнула тень ожидаемого презрения.

– Простите, мэтр лейб-медик, - сказал он сплошным льдом, - вы - человек, далёкий от некоторых тайн света, к тому же чужестранец. Вы даже не представляете, что такое Истинный Государь, благой король Святой Земли. Именно он всегда был главным сокровищем короны, страны и народа.