Моя в наказание

Ускользаю. Вжимаюсь губами в щеку, оставляя на ней блестящий след. Отдаляюсь и смотрю со слишком яркой, как для динамщицы, улыбкой.

— Я невесту крашу в воскресенье, Леш. Никак.

Вытаскиваю руку, разворачиваюсь, сжимаю-разжимаю кулак, пытаясь пережить болезненный дискомфорт в грудной клетке. Если честно, больше всего я хочу, чтобы он быстрее ко мне остыл.

Подчиняясь рефлексам, скольжу по воздуху на уровне макушки дочки. Ищу Сафи и ее сладкую вату.

Проезжаюсь раз. Потом еще раз. Сердце до этого билось быстро? Ни черта! Вот сейчас только по-настоящему ускоряется.

— Леш, а ты Сафи видишь? — моментально забываю о возможной мужской обиде. Спрашиваю, оглядываюсь.

Леша тоже хмурится и смотрит туда же, куда смотрела я.

Не видит.

И я не вижу.

Руки начинают дрожать. Ускоряю шаг.

Перехожу на бег. Кручусь вокруг оси.

Кричу:

— Сафи!!!

Но только птиц пугаю и чуточку людей.

Снова по дорожке вперед, смотря во все стороны.

Я ужасная мать, Аллах. Ужасная! Но верни мне ее! Не забирай у меня ее!

Достаю телефон, к горлу подкатывает паника, вместе с ней — слезы. Нужно позвонить в полицию. Срочно. И на охрану бежать. И её искать. И кричать.

Отрываю взгляд от экрана и еще раз галопом скачу по человеческим туловищам и детским головам.

Останавливаюсь и кричу:

— Сафи!!!

Слышу откуда-то издалека:

— Анне! — резко дергаюсь. Успеваю испытать облегчение из-за того, что дочка где-то здесь. Почему-то у забора, за которым дорога. Стоит, машет мне рукой и ватой. Прыгает, улыбается. Я слышу: — Анне, тут Айдар!!! — тыкает куда-то через дорогу, а потом…

Я всю жизнь буду помнить. Никогда не прощу себе еще и это.

Моя дочь бросает вату, сумочку, берется за прутья и пролазит между ними.

— Сафи, нет!

Мажет по мне взглядом. Улыбается.

— Айдар!!! — кричит по направлению через дорогу, ступает на проезжую часть.

— Сафи! Нет! Там машины!!! — Я в жизни так не орала, но Сафие не реагирует. Бежит поперек четырех полос, машет руками и кричит: «Айдар-р-р, ты приехал!».

По спине каплями пота катятся отчаянный страх вперемешку с ее неповторимой радостью, а дальше гвоздями в тело врезается уже скрежет тормозов.

Глава 11

Айлин

Я в жизни так быстро не бегала. Я бы летела, но Аллах не дал мне крыльев.

Уши заложены. Сердце несется передо мной. Дыхание рваное. Быстрое. Отчаянное. Я отмечаю каждую из собственных физиологических реакций дотошно, чтобы с ума не сойти. Или хотя бы не сразу.

Вылетаю из парка и вижу картину, которая отбирает все силы. Чудом стою на ногах, потому что хочется опуститься на тротуар.

Обошлось.

Выдыхаю.

А потом кровь лупит паникой в виски.

Я вижу свою дочку на руках у мужчины. Он высокий. Плечистый. Я его прекрасно знаю. Даже со спины и из тысячи определю. Айдар прижимает ее к своему плечу. Держит руку на затылке. На расстоянии нескольких метров стоит машина с открытой дверью, им навстречу идет еще один мужчина — ее водитель.

По нему я просто мажу взглядом, а на своих смотрю во все глаза.

Сафи не плачет. Пробует обернуться, но Айдар не дает.

У него нет детей. Опыта нет. Вряд ли было огромное желание их заводить, он и тогда-то больше сделал мне одолжение, чем настаивал, но сейчас держит ее так уверено, что сомнения в нем не заподозришь.

Я понятия не имею, что здесь делает Айдар, но во мне в адский коктейль мешается страх, стыд и злость. Они дают силы.

Я отталкиваюсь и движусь дальше.

Первой меня замечает Сафи, кричит:

— Мамочка! Смотри, кто тут!!!

Она даже не поняла, что натворила. Машет ручкой, к себе зовет.

Айдар резко дергается и крутит головой. Его взгляд прошивает целой стаей стрел. Убить готов.

Мне снова плохо.

Поверь, я себя тоже сейчас убить готова.

Он этого не знает, но после каждого промаха в воспитании Сафи я корю себя так, что неясно — как дожила-то до своих лет? Мне дико не хватало опыта, советов, помощи, да даже денег. Я совершила массу ошибок. По максимуму вкладывалась упрямством, упорством и любовью. В итоге же…

Мой ребенок выбежал на проезжую часть. Мой ребенок. Значит, и вина моя.

Я подхожу к бывшему мужу и дочери на несколько десятков секунд позже, чем водитель отвернувшей машины.

Вклиниваюсь в уже начавшийся диалог.

— Это твой ребенок? — водитель к Айдару сразу на ты. Видно, что злой. Перенервничал тоже. Еще бы…

Я тянусь к дочери, хочу забрать, но торможу под быстрым, режущим взглядом Салманова.

Опускаю руки. Сердце бесится. Это что значит?

— Да, мой.

Айдар продолжает прижимать Сафи к себе, отвечая водителю. Я ловлю дочкин взгляд, она улыбается, а я качаю головой:

— Сафи-Сафи…

Смеется, опять тянет руки.

Я скольжу глазами обратно на мужчину-водителя.

— Так а следить кто будет? Вы думаете, я всегда мечтал присесть по чужой глупости?

— Не видела меня давно. Обрадовалась. Извини. Знаю, что неправы…

Я замираю и впитываю слова Айдара. Даже ушам своим не веря. Я напрочь забыла те времена, когда он был гибким. Умел трезво оценивать ситуацию и признавать свои или наши косяки, а не только давить на кровотачащие чужие.

Со мной он не такой. Передо мной извиняться ему не за что.

Сзади в меня врезается тело. На талию ложатся руки. Это Леша.

Меня трясет, толкает немного вперед, но сам Леша и придерживает.

На движение реагирует Айдар. Оглядывается на нас. По позе скользит. Я жмурюсь, чтобы просто не видеть, как пройдет мой новый расстрел.

Я не позволяла с собой такого, Айдар. И да, я ослушалась. Соврала. Под угрозу жизнь нашей дочери поставила.

— Так что, опеку вызываем, ментов? Пусть учат вас за ребенком следить? — Водитель плохо понял моего мужа. Очень плохо.

Я распахиваю глаза и шагаю в сторону, снимая с себя Лешины руки.

Лицо Айдара — каменное. Мне даже в профиль смотреть страшно. А под взглядом можно сморщиться до размеров сухого изюма. Я вижу, как водитель горбится. Даже отступает.