Моя воля сильна...

В волосах у Бовино, наверное, имелось какое-то пятое измерение, потому как девушка долго не могла найти базуку. Мальчик присмирел, прикрыл глаза, не переставая, правда, жевать, и подавался вперед, навстречу мягким, ласкающим движениям. Реборн смотрел на это представление с долей интереса и некоторого недовольства. Ламбо его всегда раздражал, а сейчас - особенно. Занял такие привлекательные, округлые коленки, обтянутые джинсовой тканью, на которые хотелось прилечь. И все внимание тоже занял.

Пристрелить его все равно не получится - Леон дремал на плече Тсуны. Свой выигрыш девушка отказывалась отдавать даже под ласковыми ночными пытками, говорила, что уже не может без зеленого зверька. И гладила хамелеона по выгибающейся спинке. Тот млел, а Реборну хотелось сменить оружие.

Выкинуть в окно? Так Тсуна первая его и прибьет за нарушение каких-то своих, явно злодейских, планов.

А еще Реборну чертовски нравилось смотреть, как меняется выражение ее лица в зависимости от происходящего. Как пылает румянцем или кривится в ехидной ухмылочке. И как черти танцуют самбу в янтарной глубине. Конечно, нравились и желание, голод, страсть. Но вот такой исследовательский интерес, предвкушение исполнения своих планов - еще больше. Хотелось перехватить ручку, поцеловать тонкую косточку на запястье, укусить трогательно розовую мочку аккуратного ушка, подуть в него, зная, что от такого действия носик сморщится. Он сходит с ума? Возможно. Но ему это нравится.

Тсунаеши наконец нащупала то, что искала. Базука Десятилетия. Не хватало еще, чтобы Ламбо использовал ее в завтрашнем поединке. Нет уж, Леви предупрежден, так что зверствовать не будет.

А если будет.... Чатти еще никто не отменял.

Ламбо убежал вымогать сладости у остальных, гоняться за И-пин, которая снова где-то посеяла свои очки. Реборн посмотрел на изобретение семейства Бовино в руках своей девушки.

– Без него он точно пропадет. Емитсу делает ставку на электрическую кожу и способность вызывать себя из будущего.

Тсуна насмешливо взглянула в сторону ковыряющегося в носу Хранителя Грозы.

– И что может сделать он из десятилетнего будущего? Подарить золотой унитаз?

Реборн хохотнул и покачал головой. Цинизм зашкаливал, но в чем-то она права. Леви-А-Тан только кажется тупым шкафчиком, его взяли в Варию не просто так, он сумел подняться с самых низов. Не только прекрасный исполнитель воли босса, но и командир своего подразделения. Идиотов лидером не ставят. Только не Занзас.

– Ну, возможно, золотой унитаз убьет Леви морально.

Они переглянулись и рассмеялись.

Поединок прошел... никак. И в этом слове слилось общее впечатление. Как она там говорила? Будь они в мультике? Будь они в аниме, у всех на затылке висела бы крупная капля. Тсунаеши разве что не каталась по крыше, смотря на реакцию Вонголы и некоторых молодых Хранителей на поединок Грозы.

Что сказать, дольше строили арены. Вызывающе мрачные громоотводы, толстые кабели-змеи, свивающиеся на полу. Проводить бой решили на крыше - олицетворение же. Торжественная проверка подлинности колец, которую, кстати, Ламбо даже не заметил - он мирно спал. Червелло дали отмашку, все приготовились к треску молний. Так как знали вспыльчивость и кровожадность Леви.

Реборн бросил косой насмешливый взгляд в сторону одной из соседних крыш. И Тсуна с трудом удержалась, чтобы не показать ему язык. Тоже ехидна, и тоже нравилось, когда мафиози выглядят глупо.

Тсунаеши понимала, в любой другой ситуации Леви не оставил бы от своего противника ничего, кроме горстки пепла. Но сегодня у него приказ босса, а потому он даже не достал зонтиков. Проснувшегося Ламбо ждал отвлекающий маневр в виде половинки кольца и удар ребром ладони по шее. Мальчик вырубился снова, а Леви спокойно забрал кольцо.

Боя, как такового не было. Тсуна глядела на ошарашенные лица вонгольцев, на отвисшую челюсть своего младшего брата.... И наслаждалась. Право слово, затраченные усилия того стоили. Они себя сполна окупили, когда в глазах Тимотео зажегся недобрый огонь. В ответ на неприкрытый вызов Занзаса. Этот Конфликт колец шел не между Даи и Занзасом, а между Занзасом и его приемный отцом. Савада просто угодил под раздачу, встрял между ними. Не в том месте, не в то время.

Тсуна была более чем уверена, что сегодня же Емитсу проведет воспитательную работу в целях наставить дитя на путь истинный и заставить сражаться.

Идиот! Ками, разве он не видел облегчения в глазах Даи, когда тот понял, что Ламбо не пострадает? Разве за столько лет нельзя понять, что единственный сын - убежденный пацифист?

В отличие от падчерицы. Но об этом Тсуна не спешила просвещать отчима.

– Мой сын просто не может быть таким рохлей и слабаком!
– голос Емитсу отпечатывался в стенах дома.

Нана вовремя ушла за покупками, и отец решил воспользоваться возможностью и хорошенько пропесочить непослушного сына.

– Неужели ты не понимаешь, что вас всех убьют, если ты не будешь сражаться?

– Но пока что этого не произошло!
– Даи сжал кулаки. Уроки Реборна сказывались, он стал намного, намного смелее и решительнее.
– Почему-то Вария, о которых ты отзывался как о кровожадных психопатах, не навредила никому из нас!
– голос почти сорвался.
– Мне плевать, что ты считаешь, как ты считаешь. Но я не хочу, чтобы страдали мои друзья. Я не желаю становиться боссом мафии. Ламбо, пап, Ламбо, ему же всего пять лет!

– Не понимаю этого, - прозвучало почти устало.
– Как ты можешь отказываться от такого будущего?

– Какого, пап?

Емитсу казалось, что в данный момент он видит перед собой не Даи, а Тсуну. Та тоже внешне выказывала почтение, уважение, но ее взгляд.... С самого начала, с первой их встречи, он понял, что с этим ребенком что-то не так. Больно по-взрослому она смотрела, как будто считывала его. Видела насквозь. Она пугала его. Емитсу казалось, в Италии он позабудет про это, как страшный сон. Но каждый раз, возвращаясь в Японию, он вновь и вновь встречал этот взгляд. Пронзительный и насмешливый, он как будто говорил: "Ты ничего от меня не скроешь! Я все знаю!". И потому чудилась в словах приемной дочери насмешка, тонкая, еле уловимая.

И вот сейчас он видит ту же насмешку в глазах, в словах своего сына. Даи изменился. Тсуна и Реборн определенно на него повлияли. Он гордо держал голову, он не зажимался.

И он боролся.

– Я. Не. Хочу. Становиться. Боссом. Мафии, - четко, буквально по слогам проговорил Савада-младший.
– Не желаю жить вдали от своей семьи. Не видеть сына и дочь годами. Обманывать любящую беззаветно жену. Не желаю делать так, чтобы старшая дочь сбежала из дома при первой возможности. Не желаю ломать сына по своему хотению. Если все это означает стать мафиози, тогда я отказываюсь от этого.