Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа

Голливуд принял нас неожиданно почтительно, ласково и хорошо.

Мастера, которых мы уважаем, оказывается, и нас уважают, и от этого первое знакомство переходит непосредственно в дружбу.

Д. Фербенкс считает нас давнишними друзьями и потому встречал на вокзале [158] . Чаплин сидит у нас вечера, рассказывает и показывает уморительные истории и сцены. В домашней обстановке Чаплин веселее, чем на экране. Обо всех этих людях буду писать специально в газету, как ближе узнаю и пойму.

158

После своего с М. Пикфорд приезда в Москву в 1926 году.

Все наше время уходит пока что на визиты, приемы, знакомства, банкеты. Которые, кстати, американцы устраивают с пышностью, несравнимой с европейской.

Знакомимся также и с производством, просматриваем лучшие образцы тонфильмов. В данный момент затруднений с тоном уже не существует, и можно делать все, что вздумается.

О сценарии еще вплотную не думали, пока не выясним возможностей: денежных, организационных и технических. Вот почему сегодня не могу сказать Вам, как поступить с материалом о РОБОТАХ [159] .

159

Сценарий о роботах Никулин предлагал Эйзенштейну в Париже.

Думаю, надо еще подержать эти материалы за нами, а как только выяснится с нашими темами и сценариями, я Вам немедленно напишу.

Выбор сценария – дело весьма в данной обстановке ответственное. Дело в том, что вся передовая публика Голливудская заявила нам, что смотрит на нас как на спасителей и что мы должны определить направление и развитие тонфильма.

Спасителями, может быть… и лестно, но весьма ответственно и страшновато.

Вот почему будем выбирать сценарий обдуманно и не торопясь.

Технически-организационная часть съемок на здешних фабриках может обойтись без самокритики, и это нисколько не ухудшит ее качества.

Пишите о Москве, о ее делах и безделиях.

Пишите о людях, картинах, организациях. Спрашивайте, что интересует Москву.

И поправляйте свои нервы до хорошего конца.

Миссис Монтегю [160] с нежностью вспоминает парижский вечер и отзывается о Вас самыми лестными выражениями.

Приветствуют Вас все жители нашего дома, в том числе и я.

160

Жена А. Монтегю – английского кинематографиста, ездившего с группой Эйзенштейна в Америку.

Пишите всурьез… информацию о Москве [161] .

Все, что требуется для создания замечательной фильмы, нам предоставлено, и теперь дело только за нами.

G. Alexandroff.

Paramount Publix Corporation – это адрес.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – Э. ШУБ

Голливуд 9 июля 1930 г.

Привет, дорогая Эсфира Ильинишна!

Привет из жаркой замечательной Калифорнии и интересного кинематографического Голливуда.

161

В отличие от «дел и безделий» Москвы, информация о ней «всурьез» интересует Александрова буквально. Для него, видимо, не секрет, что Л. Никулин близок к КГБ и даже выполняет функции его агента в более частых, чем у других писателей, зарубежных поездках…

Жить здесь хорошо, работать – как пока видно – тоже неплохо.

Приняли нас с уважением и почтением здешние «звезды», и надо отметить, что с большим уважением, чем многие «не звезды».

О том, какой замечательный Чаплин, я напишу Вам специально, как только будут фотографии наших совместных прогулок на остров Каталина. Три дня мы провели с Чаплином на его яхте в Тихом океане и видели его во всех видах, в каких только можно видеть человека.

Да, многое мне придется написать Вам при случае. Многое мы видели, слышали, поняли. Многое и надо рассказывать.

Сейчас мучаемся с выбором сценария. Вы понимаете ответственность момента. В Голливуде можно технически и со звуком, и со съемкой сделать все, что хочется. Вот от этого и усложняется работа, потому что хочется много.

О каждом случае, о каждой встрече с хорошими и знаменитыми людьми надо писать особо. Поэтому извините меня за никчемность этого письма, так как оно имеет главной целью доставить Вам через Атлантический океан и Европу мои приветы и наилучшие пожелания.

Жму руку и надеюсь в мечтах получить от Вас хоть записочку. Напишите нам о Москве, это для нас очень интересно.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

9 июля 30 г.

Были в этом месте на концерте. Сами понимаете, Перл, что грандиозно [162] .

В концерте участвовали силы всех голливудских студий и конфирировал небезызвестный Фрид Пибло. Очень хорошо играл оркестр, сконструированный из оркестров нескольких студий.

Теперь ведь хорошо. На каждой кинофабрике певцов и говорунов больше, чем в театре.

162

На открытке с текстом – огромное, залитое светом концертное пространство под ночным небом и подпись Александрова: «80 тысяч зрителей».

Чтобы Вы поняли, что такое Голливуд, Вам надо только заехать сюда и посмотреть, и я убежден, что это случится.

Ха-Ха!

Ваш Гриша.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

Голливуд, 11 июля 1930 г.

Перл!

Замечательный друг мой!

Словами и извинениями хамства не исправим и одним письмом не сообщим всех приключений, переживаний и событий.

Но все же я решил написать это письмо и попробовать извиниться перед вашей совестью за долгое неписание, тем более что у совести Вашей тоже не все в порядке. Письмишек от Вас немного видал.

Мы с Вами виделись последний раз в той же комнате, что и в первый. Это был день нашего отъезда… С этого дня прошло 11 месяцев…

Я никогда раньше не предполагал, что за такое время можно увидеть, понять, научиться больше, чем за всю предыдущую жизнь.

Чувствовать себя первым в деревне у себя – хорошо. Но! Чувствовать себя ничтожеством среди Нью-Йорских небоскребов, щенком среди мастеров, красавцем среди красавцев*, режиссером «Парамаунта», это не только хорошо, это интересно и замечательно.

*Красавцем меня называют в прессе, а красавиц в Голливуде действительно много!

Я пишу смешно и интимно, но иначе я сейчас не могу писать, так как сижу на веранде нашей виллы. Дом стоит на горе, и с веранды видно многомиллионное море электрических огней Голливуда и Лос-Анджелеса. Полная луна и чувственные мелодии гавайских гитар из радиопродуктора служат причиной моего настроения.

Дома никого нет, так как Эйзен беспрерывно на банкетах, приемах, в гостях. Беда с ним! Работать разучился окончательно.