Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин
Шрифт:
— Выбирай! — голос Казумы гремел под сводами зала. — Либо ты останешься со мной навсегда, либо он умрёт!
Сцена была выстроена идеально: Кенджи с петлёй на шее, бутафорской, конечно, Харука в белом платье между ними, и Призрак, возвышающийся над всем этим, как тёмный ангел возмездия.
— Я выбираю… — голос Харуки дрожал, и в этот момент она действительно выглядела потерянной. — Я выбираю… спасти его.
И тут произошло странное. Когда она подошла к Призраку для финального поцелуя — момента, который должен был показать его преображение через любовь — их глаза встретились.
«Почему? — стучало в голове Харуки, когда она приближалась к нему. — Почему сейчас, когда я играю любовь к другому, моё сердце так странно реагирует на тебя?»
Его глаза за маской — такие знакомые и одновременно незнакомые. В них плескалась необъяснимая бездонная грусть, и на миг ей показалось, что всё это уже не игра.
«Соберись! — приказал Казума себе, когда она приблизилась. — Всё — просто спектакль. Просто роль. Просто…»
Но когда её губы легко коснулись его щеки что-то внутри перевернулось. Словно в этот момент все его маски — и театральная, и жизненная — дали трещину.
— Уходите! — его голос прозвучал надломлено, как требовал сценарий. — Уходите и забудьте всё, что видели!
И когда Харука с Кенджи покидали сцену, а следом за ними уходила массовка, Призрак остался один. В полной тишине прозвучали его последние слова:
— Только маска была настоящей…
Зал взорвался аплодисментами.
— Браво!!!
— Молодцы!!!
«Вот и всё, — думала Мияко, глядя на сцену. — Занавес опустился, маски сняты. Но что теперь? Что будете делать, Казума? Харука? Когда все чувства, которые вы так старательно прятали за ролями, вырвутся наружу?»
Рин сидела, не в силах пошевелиться, пока вокруг все вставали и аплодировали. В голове крутилась одна мысль:
«Что он сейчас чувствует…?»
За кулисами раздавались смех и поздравления.
— Супер, ребята!
— Вы такие умнички!
— Поздравляем!!!
Казума стоял, прислонившись к стене, всё ещё в маске Призрака. Только берет был зажат в руке, словно спасательный круг.
— Эй, — раздался голос Азуми. — Ты как?
— Нормально, — он попытался улыбнуться. — Кажется, начинаю понимать, почему Призрак так любил своё подземелье.
Где-то в глубине сцены мелькнуло платье Мияко, в другом конце Харука о чём-то тихо говорила с Кенджи, а у выхода стояла Рин, делая вид, что очень занята своими записями.
«И почему настоящая жизнь может быть сложнее театральной?»
После спектакля в гримёрке царила атмосфера эйфории и усталости. Кто-то обнимался, были и те, кто плакал от счастья, а кто-то просто сидел, пытаясь осознать, что всё закончилось.
Казума стоял перед зеркалом, медленно снимая грим. Каждое движение давалось с трудом — казалось, что роль Призрака впиталась в кожу, пропитала каждую клеточку тела.
— Великолепная игра! — староста влетела в гримёрку как ураган. — Весь зал плакал! Даже учителя! Представляете?!
«Рин тоже…?» — подумал Казума и оборвал эту мысль. Нет. Никаких больше несбыточных надежд.
Кенджи наблюдал за Харукой, которая сидела в углу, всё ещё в костюме Кристины. Что-то изменилось. Он
не мог точно сказать что, но чувствовал — после этого спектакля всё будет иначе.— Знаешь, — сказал он, подходя к Казуме. — А ты реально крут.
— Ты тоже, — кивнул тот в ответ.
Мияко стояла в дверях гримёрки, наблюдая эту сцену. Хотела что-то сказать. В этот момент мимо прошла Харука, бросив быстрый взгляд на Казуму. Мияко перехватила этот взгляд и её улыбка стала чуть печальней.
— Эй, Ямагути! — Азуми плюхнулась рядом с ним. — А ты не думал податься в профессиональные актёры? С твоим талантом изображать страдающих героев мильёны загребать будешь!
— Заткнись, — беззлобно огрызнулся он. — Лучше помоги отклеить чёртов грим. Кажется, он намертво прилип.
— Как и маска Призрака к твоей душе? — она подмигнула.
Казума замер:
— Не понял.
— Да ничего особенного, — Азуми невинно улыбнулась. — Просто иногда роли, которые мы играем, оказываются ближе к правде, чем нам хотелось бы…
Я наконец вырвался из этого безумия, тихо прикрыв за собой дверь гримёрки. И смылся точь Саске из деревни. Серьёзно, там творилось что-то среднее между празднованием победы в спортивном аниме и групповой истерикой в сёдзе-манге.
Теперь знаю, каково быть главным героем романтической драмы. Спойлер: это отстой!
Мой план побега был прост: пока все обсуждают спектакль, восторгаются игрой и делают селфи в костюмах, я, скромный представитель клана теневых хикки, незаметно испарюсь. Прямо как мои социальные навыки во время публичных выступлений.
Берет всё ещё был при мне — мой верный товарищ в этой театральной авантюре. Интересно, если бы в оригинальном «Призраке Оперы» главный герой носил его, история закончилась бы иначе?
«Прости, дружище, — мысленно обратился я к настоящему Призраку, — что испортил твой образ этим аксессуаром. Но согласись, в берете даже подземелья парижской оперы выглядят не так мрачно.»
Я практически добрался до выхода, когда услышал восторженные голоса приближающейся толпы. Молниеносным движением, достойным героя экшн-аниме, нырнул за колонну. Настоящую колонну, не мою картонную — им сегодня и так досталось.
Группа первогодок пронеслась мимо, бурно обсуждая спектакль:
— А этот момент, когда Призрак…
— И его берет!
— Такой загадочный!
«Только не это, — я прижался к колонне сильнее, — они что, фан-клуб успели организовать? Надеюсь, до значков с моим лицом в берете дело не дойдёт…»
Когда путь наконец был свободен, рванул к выходу как главный герой после признания в любви — то есть максимально быстро и не оглядываясь. Вечерний воздух ударил в лицо, и я наконец смог нормально вдохнуть. Всё. Свобода. Никаких масок, никаких ролей, никаких… чувств.
К чёрту эти школьные фестивали! В следующий раз, когда кто-то предложит мне главную роль, я просто притворюсь, что у меня аллергия на сценический свет. Или скажу, что дал обет молчания. Или… Но мысли путались, голова гудела, а ноги, кажется, двигались на чистой силе самосохранения. Единственное, чего хотелось — рухнуть в кровать и проспать лет сто.