Моя жизнь с путешественником
Шрифт:
4 сентября 1998 года. 14 часов 30 минут. Москва. Аэропорт Шереметьево
На стекле иллюминатора капли дождя – крупные и редкие. Есть поверье, что дождь к счастью. У меня 21-е место. Много раз я представляла, каким оно будет, это мгновение, когда я наконец сяду в самолет и взлечу в воздух лишь с одной целью – увидеть Федора. С этого момента уже ничто не могло меня отвлекать: ни работа, ни поиски валюты, ни рост цен, ни московская суета. Все осталось там, в холодной и пасмурной Москве, а здесь рядом со мной – вид в открытое небо, иконка Николая Чудотворца да книга Антуана
Если бы люди не были жадными до благополучия и славы, они бы увидели, что их жизнь может быть гармоничной и красивой. Для этого Господь подарил каждому из нас Землю и других людей. Он подарил любовь, живое и реальное тепло близкого человека.
17 часов 30 минут (в Москве полвторого ночи)
Самолет приземлился в Вашингтоне. Светит солнце, те же размеченные буро-зеленые поля. Земля едина, если бы не 32 градуса тепла, то казалось, будто бы и не улетала.
00 часов 30 минут
Наконец я в Чарльстоне. Меня встретил сын Федора Оскар. Он прилетел в этот город на два дня раньше, чтобы снять нам жилье. Молодым свойственно быстро осваиваться на новых местах. Увидев его родное лицо в аэропорту, я подумала: «Как хорошо, что бывают такие минуты, когда человек не чувствует себя одиноким даже в том месте, куда он попадает впервые».
Судьба занесла нас сюда, чтобы встретить Федора, а потом проводить его вместе с другими яхтсменами в океан для участия в международной кругосветной гонке «Around Alone». Встречая, через месяц мы снова будем провожать самого близкого нам человека. Правда, пока о встрече говорить рано.
От Федора до сих пор не было никаких известий. В машине, по дороге из аэропорта, мы оба молчали. Но когда Крисс – гостеприимная американка, работающая волонтером гонки, привезла на квартиру, снятую для временного пребывания в Чарльстоне, нас ждали новости. В записке Мишель, секретаря Гоночного комитета «Around Alone», сообщались координаты Федора. Он был обнаружен севернее Чарльстона, у побережья. Продвигаясь к югу, Федор остановился на яхте в Атлантическом океане прямо напротив Чарльстона. Он не может преодолеть течение Гольфстрим. Случилось то, чего муж изначально стремился избежать.
– Почему он оказался на севере, хотя намеревался идти к Чарльстону югом? – недоумевал Оскар.
Мы оба предположили, что Федор попал в шторм и его отнесло на север.
6 сентября 1998 года. Чарльстон
Лишь вчера к вечеру пришла новая информация о Федоре, получив которую, мы испытали облегчение. Военный корабль береговой охраны «Cost Gard» взял Федора на буксир, так как ему самому не прорваться на яхте через течение к Чарльстону. Федор жив, здоров, крупных повреждений нет, лишь немного порвались передние паруса. Теперь остается только ждать.
Наше ожидание напоминает мне дорогу в Чарльстон. Длинную, очень длинную.
Мы оба не привыкли к бездействию. Но не хочется ни читать, ни гулять, ни смотреть телевизор. Сущая мука – этот воскресный день!
В Чарльстоне изнуряющий жаркий и влажный воздух. Когда днем гуляли по причалу, куда должен прийти на яхте Федор, то от солнца, отражающегося в воде, я почти ослепла, у меня слезились и болели глаза. Как будто попала на планету, где наши глаза не приспособлены для того, чтобы смотреть вокруг.
Оскар обратил
мое внимание на то, как крепко привязаны к причалу яхты. Мы смотрели на яхту одного из участников гонки – Джованни Сольдини. Немалое число крепких веревок цепляло ее к берегу.– Это из-за ураганов, – пояснил Оскар.
Август – сентябрь считается здесь сезоном ураганов. Выпускают даже специальные видеокассеты с рекомендациями, как подготовиться к урагану и сделать свою жизнь безопасней. Ураган – настоящее бедствие юго-восточного побережья США. Достигая большой силы, он уничтожает все на своем пути: срывает крыши и стены домов, электрические столбы и провода; опрокидывает машины и вагоны поездов; выворачивает с корнем деревья. Гибнут люди, животные и растения. Там, где он проходит, остается только безмолвие.
– За несколько дней до моего прилета ураган сломал мачту яхты одного из участников гонки, – говорит мне Оскар.
– Жалко, не повезло человеку.
Оскар рассказал мне, как в день его прибытия в Чарльстон город был весь в сплошном водном потоке. Вход в офис Гоночного комитета был забаррикадирован мешками с песком.
– Твоему отцу повезло, что он пришел не в этот день! – крикнул Оскару директор гонки Марк Шрайдер. Заскочив в Комитет с двумя якорями в руках, Марк тут же убежал на пристань.
7 сентября 1998 года. Чарльстон
В два часа ночи по местному времени, после пятнадцатиминутного лихорадочного поиска, мы с Оскаром наконец нашли катер волонтера Банги в центре «Марина». Его сложно было увидеть среди множества прижимающихся друг к другу, разнообразных по размеру и предназначению частных суденышек, стоящих на застойной и дурно пахнущей воде реки Купер. Мы обнаружили катер благодаря плотной высокой фигуре американца, которому предстояло вместе с не менее крепким, но низкорослым напарником вывести нас из реки в океан. Там за горизонтом нас ждала встреча с Федором.
Я считала секунды и вздрагивала от каждого движения двух парней, спокойно занявших свои места и махнувших нам: «Держитесь!» Катер рванул с космической скоростью. Я испытывала такую качку впервые и поэтому на всякий случай со всей силой прижималась к какой-то вертикальной стойке посередине катера. Одна мысль меня беспокоила: не пропасть в этом огромном пространстве в тот момент, когда яхта и мой муж на ней появятся на видимом горизонте.
Полная луна с одинокой звездой, покрытая прозрачным облаком, словно фатой или саваном, тихий ветер и знойный воздух создавали ощущение нереальности происходящего.
Интересно, какой будет граница, где закончится река и начнется океан? Впервые в своей жизни я выходила в открытый океан, но разве могло это обстоятельство волновать меня в большей мере, чем встреча с Федором?
Когда наконец яхта показалась с правой стороны, я сказала Оскару с волнением:
– А он там не один, с Федором какой-то человек.
Это был моряк с корабля «Cost Gard».
Федор стоял на палубе босой, в одних шортах, без головного убора. Разросшиеся волосы и борода закрывали почти все лицо. Не видно было ничего, кроме его глаз. На лице были одни глаза! Прозрачные и скорбные, грустно смотрящие на нас. Я увидела эти неземные глаза издалека. Это был не Федор, а кто-то другой, кто видел смерть. От потрясения я застонала. Когда мы шли на катере, я все уговаривала себя не плакать при встрече. Напрасно уговаривала. В этот момент у меня не было сил ни плакать, ни говорить, ни смотреть.