Моя. Я так решил

Той душной аргентинской ночью мне на мгновение всего захотелось почувствовать себя не ломовой лошадью, упрямо тянущей повозку с кучей всяких, уже не особо нужных вещей… Мне захотелось ощутить себя женщиной. Той самой, которую не просто хотят… Которую любят.

Не знаю, что это был за порыв.

Может, живой огонь асадо сыграл свою роль, терпкое домашее вино, близкий океан… Или его взгляд, неотрывный, жадный, ревнивый, темный. Мне захотелось его, с таким взглядом.

Просто на одну ночь.

Я знала, что утром уеду и больше никогда, никогда его не увижу.

Просто желание быть любимой.

Кто может осудить?

Кто посмеет?

Я сама взяла его за руку, сама увела в кровать. И не пожалела. Ни одной секунды не пожалела. Лучше мужчины у меня не было.

Сильный, страстный, умелый и какой-то трогательно-внимательный, нетерпеливый и нерешительный одновременно…

Я не могу похвастаться большим опытом в этой сфере.

До Игоря было только два парня, один в выпуском классе и еще один — в командировке, боец из Саратова.

Потом Игорь…

А после него… Обжигаясь на молоке, дуют на воду, знаете ли…

Мне было невыносимо даже смотреть на мужиков. Сначала дико переживала из-за своей ошибки, глупости, слепоты, тупой влюбленности, не позволившей вовремя разглядеть чудовище. Погружалась в работу, меняла коллег, набирая побольше дежурств. Нужны были деньги, да и забыться хотелось.

В итоге, наверно, что-то надломилось внутри, я себя не чувствовала живой. Просто ходила, разговаривала, работала… Кукла, не человек.

Живой себя, как ни парадоксально, только в Аргентине ощутила. Рядом с Борисом.

Когда утром уходила от него, то не могда взгляда оторвать. Такой он был… Беззащитный. Спал на животе, уложив руку под подушку, спина, сильная, с синяками от ударов бандитов и моими свежими царапинами выглядела на редкость привлекательно.

Хотелось вернуться обратно в постель и зацеловать, облизать каждый синяк, каждую царапину.

Еле ушла, зубами скрипела буквально.

Не мое это счастье, не заслужила.

Кому-нибудь другому повезет…

Кто же знал, что уже тогда не одна я уходила оттуда. С подарком, памятью о сладкой ночи, когда была просто, чисто по-женски счастлива.

Глажу живот, невольно тормозя, словно пытаюсь ощутить пульсацию маленького сердца. Наверно, оно уже есть? Должно быть, я же чувствую…

Вспоминаю проведенные с Борисом две недели. Сладкие в своей обреченности.

Нам было невероятно хорошо вместе, так ладно, так спокойно, так правильно. Иногда мелькала мысль, что вот так можно и до старости дожить… Жили же люди раньше? В отдаленных от цивилизации домиках, только вдвоем, питаясь простой, здоровой едой, гуляя по лесу, пропахшему сладкой земляникой и солнцем, занимаясь бесконечно любовью, не отрываясь друг от друга ни на секунду… Что-то есть в этом.

Жаль, что не для меня.

И не для него.

Сейчас это ему ново, ему нравится, я ему нравлюсь. Он говорит искренне, он смотрит так честно, так правильно по-мужски, что поневоле таешь.

Я не могу ему сопротивляться. И не хочу. Пыталась сначала, честно пыталась. Не нужны такому, как он, веселому, сильному, правильному парню, мои проблемы. Которые случились исключительно по глупости. Моей.

Я — далеко не героиня сентиментальных романов, которые ждут принца, надеясь на спасение. Я никого не жду. И не ищу. По заслугам все. Не нужно быть дурой. Я — была. Вот и расплачиваюсь.

Но это мне расплачиваться, мне!

Не ему.

А он все лезет и лезет, все пытается на свои плечи бремя моих проблем переложить… Настойчивый такой, бешеный. Упрямый.

Честно, проявила слабость, дрогнула.

Позволила помочь с Валькой. Приняла его поддержку.

И, по правде говоря, даже не сомневаюсь, что, если узнает о беременности, то тоже спокойно примет это. И взвалит на себя ответственность еще и за эту мою глупость и недальновидность.

Нельзя. Хватит.

Решительно встаю, выхожу из поликлинники, прикидывая, что именно надо сделать в первую очередь.

Зная Бориса, можно понять, что один отсиживаться в лесном домике он не будет, приедет и примется меня искать опять. Неугомонный.

Значит, надо предупредить события. Надо забрать Вальку, хватит ей на чужих харчах прохлаждаться, и все же позвонить моему личному демону — папаше Игоря. Пусть подключает связи, спасает мою сестру. В конце концов, зря я его придурка, что ли, терплю?

А потом… Потом мне нужно потянуть время, чтоб придумать способ выйти из-под его влияния.

Это можно сделать. Есть кое-какие мысли.

Матвей, тот парнишка из внешней разведки, который помог с коридором для меня и сестры из Аргентины, намекал на возможное сотрудничество…

Если пойду работать в ту сферу, то никакой папаша Вотчинков меня не достанет. Кишка тонка.

Ребята из разведки прикрывают своих качественно. Попрошу помощи с сестрой, соглашусь на все, что они предложат. Конечно, работа опасная, неприятная. И не особо оплачиваемая, чего уж говорить…

Но зато возможность будет поменять и место жительтства, и, вероятно, имя.

Ощущаю внезапную дурноту, слабость даже.

Опять ты, Эвита, как зовет тебя почему-то один настойчивый парень, вляпываешься в дерьмо… Большое дерьмо. От одного мерзавца сразу к…

Но нет выбора. И выхода.

Инициативу Бориса выходом считать смешно.

Сейчас он помог, точечно. Но глобально… Он не сможет. Да и я не позволю вляпываться настолько глубоко.

Я, конечно, та еще тварь и дура, но все же границы есть какие-то…

Все решив для себя, поднимаю взгляд к голубому, но какому-то блеклому здесь, в Москве, небу, выдыхаю, ощущая легкое головокружение. Ребенок… Неизвестная переменная… Но еще есть время… Все решу. Главное, отшить Бориса. Жестко, а не как до этого…

Синеву неба заслоняет тень.

Опускаю взгляд и выдыхаю взволнованно.

Все же, похоже, недооцениваю я Бориса… Это хорошо? Нет?

Глава 36

— Привет, Эвита, — коротко здороваюсь я, еле удерживая себя от более личного, матерного привествия. Потом.

Бледная она что-то, да и поликлинника… Хотя, у гинеколога была, зачем? Зачем? Я уже знаю, зачем. Чувствую. И очень сильно надеюсь, что она никакой херни не придумала.