Мозаика Парсифаля

– Когда это произошло?

– Десять дней назад.

– Почему нас не проинформировали, господин президент? – спросил Брукс, не сводя глаз с Брэдфорда.

Тот спокойно выдержал его взгляд и, прежде чем президент успел открыть рот, парировал:

– Это легко объяснить. Потому что я сам об этом не знал.

– Это не объяснение.

– Оно никуда не годится, – резко добавил генерал. – Какой заштатной конторой вы здесь управляете?

– Весьма эффективной организацией, которая оперативно реагирует на получаемую информацию. В данном случае реакция, пожалуй, оказалась слишком резкой.

– Поясните, – приказал Хэльярд.

– Эти четверо, – Брэдфорд взмахом руки указал на фотографии, – были убеждены в том, что Дженна Каррас убита на Коста-Брава. Они и не могли думать иначе. Мы проработали операцию очень четко, до мельчайших деталей. И выполнена операция была безупречно. Для сомнений места не оставалось. Хейвелок явился свидетелем ее гибели, которая позже была подтверждена и вещественными доказательствами: залитой кровью одеждой. Мы хотели, чтобы никто не мог усомниться в смерти Каррас и меньше всего – сам Хейвелок.

– Но женщина появилась, – стоял на своем Хэльярд. – Вы сказали, что он ее видел. Именно эта информация, насколько я понял, содержалась в шифровке подполковника Бейлора?

– Да.

– Почему же об этом не было немедленно доложено? – спросил Брукс.

– Потому что они в это не поверили, – ответил Брэдфорд. – Они решили, что Хейвелок помешался, что он страдает галлюцинациями. Стратеги направили в Рим Огилви, что само по себе говорит, насколько серьезно они восприняли возникшую ситуацию. Бейлор подтвердил это, сообщив, что, по мнению Огилви, у Хейвелока «поехала крыша», что он видит вещи, которых не существует в действительности. Это результат внутренне подавленной враждебности и многих лет жизни в условиях стресса. Хейвелок просто не выдержал. Он взорвался. По крайней мере, так предполагал Огилви.

– Видимо, таково было заключение Миллера, – вмешался президент. – И если хорошенько подумать, то к другому выводу он просто не мог прийти.

– Состояние Хейвелока быстро ухудшалось, – продолжал заместитель госсекретаря. – Он угрожал разоблачить прошлые и настоящие тайные операции. Это скомпрометировало бы нас по всей Европе. Он требовал ответов, разъяснений. Он даже послал кое-какие телеграммы, чтобы продемонстрировать свои возможности. Стратеги восприняли его весьма серьезно. Огилви направился в Рим с целью либо доставить Хейвелока в Штаты, либо… убить его.

– Но был убит сам, – спокойно констатировал генерал.

– При трагических обстоятельствах. Подполковник Бейлор прикрывал встречу Огилви с Хейвелоком в изолированном месте на Палатинском холме. В ходе встречи возник спор. Огилви раньше времени привел в действие баллон с нервно-паралитическим газом. Хейвелок бросился на него с оружием. Бейлор утверждает, что ждал до последнего и выстрелил лишь тогда, когда Хейвелок, по его мнению, должен был убить Огилви. Очевидно, он был прав. Огилви, по-видимому, почувствовал то же самое, потому что в тот же момент бросился на Хейвелока, получив в результате пулю. Все это содержится в докладе Бейлора, который, если желаете, будет вам передан.

– Это вы называете объяснимыми обстоятельствами, господин президент? – спросил Брукс.

– Всего лишь в свете конкретного события, Эдисон.

– Естественно, – кивнул генерал, глядя на Брэдфорда. – Если таковы слова Ларри Бейлора, то мне его письменный доклад не нужен. Как он воспринял всю историю? Этот буйвол терпеть не может проигрывать.

– Подполковник весьма серьезно ранен в правую руку. Кость раздроблена, и есть опасение, что функции не восстановятся. Это, естественно, существенно ограничит его активность.

– Не сбрасывайте его со счетов. Это было бы ошибкой. Посадите за письменный стол. Пусть руководит оперативной работой на местах.

– Я передам вашу рекомендацию в Пентагон, генерал.

– Возвратимся к стратегам из Консульских операций, – предложил посол. – Мне по-прежнему не ясно, почему они не передали дальше сообщение подполковника Бейлора и почему не информировали о действиях Хейвелока – я имею в виду его телеграммы. Кстати, насколько они опасны?

– Более точно назвать их «тревожными», а если еще точней – то сеющими ложную тревогу. В одной телеграмме, зашифрованной кодом 1600, обозначающим чрезвычайную срочность, сообщалось, что в Белом доме действует хорошо законспирированный советский агент. Вторая телеграмма была направлена в Наблюдательный комитет конгресса. В ней говорилось, что в ЦРУ в Амстердаме имеются факты коррупции. В обоих случаях использование шифра и упоминание имен должны были придать достоверность сведениям.

– Что-нибудь более существенное?

– Абсолютно ничего. Но реакция на них была серьезной. Стратеги считали, что могут возникнуть более тяжелые последствия.

– Тем больше у них было причин доложить о мотивах поведения Хейвелока, – настаивал Брукс.

– Возможно, они и доложили, – тихо произнес Брэдфорд. – Они доложили кому-то. Но мы еще дойдем до этого момента.

– Почему их убили? Каким образом они связаны с Парсифалем? – И генерал понизил голос: – С Коста-Брава?

– Никакого Коста-Брава не существовало, пока мы его не изобрели, Мэл, – сказал президент. – Но и это мы обсудим в свое время. Только рассуждая последовательно, мы сможем докопаться до смысла событий… при условии, что в них есть какой-то смысл.

– Такого вообще не должно было произойти, – вмешался седовласый политик. – Мы не имели права допускать этого.

– У нас не было выбора, господин посол, – заметил Брэдфорд. – Вы знаете, что все дело против Дженны Каррас создавалось лично государственным секретарем. Он поставил цель, насколько нам известно, устранить Хейвелока со службы. Однако до конца мы не можем быть уверены даже в этом. Между ними установилась прочная дружба, семейные связи уходят корнями в далекое прошлое, в Прагу. Являлся ли Хейвелок частью плана Мэттиаса или нет? Был ли он сознательным участником игры, поступающим именно так, как от него ожидают? А может, он стал невольной жертвой манипуляций? Это нам еще предстоит выяснить.

– Но мы все уже выяснили, – сказал Брукс. Хотя эти слова были произнесены негромко, в них можно было уловить нотку негодования. – В клинике в Вирджинии. Его накачали всем, что могли предоставить доктора и лаборатории. Хейвелок ничего не знал. Как вы сказали, мы вернулись к первоначальному сценарию. Но при этом и сами оставались в полном неведении. Почему Мэттиас хотел изгнать его со службы? На этот вопрос мы не получили ответа и теперь, возможно, никогда не получим. Когда мы поняли это, нам следовало сказать Хейвелоку всю правду.

– Мы не могли. – Заместитель госсекретаря откинулся на спинку стула. – Дженна Каррас исчезла. Мы не знали, жива она или мертва. В этих обстоятельствах Хейвелок мог задать вопросы, которые нельзя задавать за пределами Овального кабинета или вне комнаты, подобной этой.

– Если эти вопросы станут известны, – добавил президент Соединенных Штатов, – то мир уже через несколько часов будет ввергнут в глобальную ядерную войну. Как только Советский Союз или Китайская Народная Республика узнают, что наше правительство утратило контроль, межконтинентальные ракеты будут запущены с обоих полушарий, тысяча подлодок будет готова к нанесению повторного тактического удара. Нам грозит гибель. Правительство же между тем действительно полностью утратило контроль.