Мозг отправьте по адресу...

Очень сильное развитие восприятия цветов и красок. Это с несомненностью вытекает из приведенного выше анализа его рисунков. В качестве подтверждающего этот момент факта приводим следующие указания жены. Когда заканчивал какой-нибудь напряженный этап работы и был свободный промежуток, производил уборку стола. Покрывал его особым образом подобранными листами цветной глянцевитой бумаги. Брал различные сочетания цветов, например, темно-синий с темно-вишневым, коричневый и персиковый, красное с белым, голубое с серебром. Подбор комбинаций устанавливался в зависимости от желания: «чего глаз просит».

Наряду с сильно развитым восприятием цветов и красок было также выраженное восприятие рельефа, чувство формы. Превалирование одного над другим не отмечалось. Любил как живопись, так и скульптуру и архитектуру, причем последняя, пожалуй, была наиболее ему близка.

Очень сильно развитая зрительная память. Очень хорошо запоминал и впоследствии мог точно передать то, что видел. Всегда стремился, когда где-либо бывал, приобретать как можно больше открыток с видами той местности, где находился. [474] Сам мотивировал это тем, что он все воспринимает импрессионистически, синтетически, тогда как необходимо иметь и отдельные факты. Стремления самому фотографировать интересовавшие его места не было.

474

«Б.Н. … вспоминал, как при писании „Путевых заметок“ помогли ему простые открытки, которые пачками он накупал в Италии, в Тунисе, в Египте. То же самое пытался он сделать теперь на Кавказе – в Батуми, Тифлисе, в Армении. Но потерпел неудачу. Выбор открыток и снимков был слишком скудным. Тогда-то желание хоть как-нибудь закрепить характерные мелочи посещаемых мест толкнуло его к зарисовкам» (БУГАЕВА К.Н. Воспоминания о Белом. С. 125). Среди личных вещей писателя, хранящихся в Мемориальной квартире Андрея Белого, – альбом с видами Швейцарии, открытки с видами Свинемюнде, несколько наборов открыток с видами Кавказа.

Слух.

Хорошо слышал на оба уха. По временам, особенно во время усталости, бывал звон в ушах. Слух был очень тонкий. Хорошо разбирал шепотную речь. Мог правильно определить направление по слуху. Например, ночью мог определить по свистку, где находится поезд. Одинаково хорошо воспринимал высокие и низкие тона. Слуховых иллюзий и галлюцинаций не отмечалось. Слуховая память была хорошая. Любил слушать чтение вслух других.

Переходим теперь к рецептивной стороне музыкальной одаренности. Эта сторона, в противоположность экспрессивной, была развита сильно. Абсолютным слухом не обладал. Относительный слух был развит хорошо. Очень хорошо запоминал то, что слушал, как в отношении мелодии, так и в отношении ритма. Всегда чувствовалось, что когда он говорит об определенной мелодии, она в нем звучит.

Относительно того, мог ли определить составные части аккордов, указаний нет. Инструменты по тембру различал очень хорошо, мог различить в оркестре звуки отдельных инструментов, каждый обладал для него индивидуальностью. Связывал звуки определенных инструментов с определенными образами. Виолончель – исключительно певучее, валторна – строгая.

Ноты знал. Мог ли читать ноты с листа – неизвестно.

Очень любил рояль и виолончель. Очень любил также скрипку. Предпочитал концерты: камерные, симфонические, квартеты. К опере питал меньше интереса, но некоторые оперы также любил, особенно «Кармен» и «Пиковую даму», «Хованщину». По-видимому, мешала воспринимать оперный род музыки нелепость некоторых моментов, несоответствие некоторых эпизодов в опере реалистическому пониманию мира (например, говорил, что в опере «три раза умирают и каждый раз два часа поют»). Склонности к балету выраженной не было. За последние годы ни разу не посетил балета.

В отношении музыки вообще нужно отметить, что восприятие ее было очень сильно развито. Была очень большая утонченность всех музыкальных восприятий и переживаний. Отмечал в каждой вещи характерный для нее музыкальный рисунок, особенности тональности, ритма, фабулы. Обладал способностью воспринимать музыку, так сказать, «в ее непосредственной сфере». Имеются указания на то, что была определенная способность к композиции, в юношеские годы одно время увлекался этим. Имеется также высказывание такого рода, с нашей точки зрения преувеличенное, что «мог бы быть таким же выдающимся композитором, каким был литератором».

Была ассоциация зрительных ощущений со звуковыми. Музыкальные восприятия вызывали в нем ощущения определенных цветов, точной связи определенных цветов с определенной высоты нотами определить не удается.

Указаний на то, что определенные цвета вызывали ощущение определенных звуков, не имеется. Таким образом, можно полагать, что синестезии шли преимущественно от слуховой сферы к зрительной.

Большой интерес представляет то, что отдельные буквы также переживались им в определенных световых ощущениях. Каждая буква имела свой светоцветовой оттенок. «С» и «Ч» – светлые буквы, «Р» – красное. Помимо этого каждая буква имела свой, как он выражался, пантомимический жест, например, «М», "П", «Л» – мягкость, влажность, как бы льются; «Г» и «К» – твердое, ударное, как бы ударялись камни; «Р» – энергия, движение. Говорил, что слышит и чувствует в языке, буквах и словах все те элементы, из которых состоит природа.

Вкус.

Вкус нормальный. Различал вкусовые ощущения самые разнообразные. Склонности к острым блюдам не было, за исключением соли и перца. «Много солил и сильно перчил». Извращений вкуса не было.

Обоняние.

Запахи, самые разнообразные, различал нормально. Не любил запаха духов, употреблял лишь одеколон. Любимые запахи: скипидара, нафталина, нашатырного спирта, камфары. Доходило до того, что клал себе нафталин в папиросы, из-за чего часто не мог угощать папиросами знакомых. Пряных запахов и ароматов цветов (например, магнолии) не любил. Любил сухие запахи, степные, морские, запах озона после грозы. Особой чувствительности к неприятным запахам не было. Запах розы, ландыша, других цветов любил.

В особенности любил запах жареного кофе. Здесь были какие-то ассоциации с его путешествием в Египет. [475]

Извращений обоняния не было. В общем, обонятельная сфера не занимала большого места в его бытовой и творческой жизни.

Проприоцептивные ощущения [476] и осязание.

До болезни нормальное. Относительно способности производить тонкую ручную работу без помощи зрения определенно высказаться не удается. Имеются указания, что мог узнавать на ощупь предметы и определять их форму.

475

В Египте Белый и А.А. Тургенева были весной 1911 г.

476

Проприоцепторы – специализированные чувствительные нервные окончания, расположенные в тканях мышечно-суставного аппарата; это органы мышечной чувствительности, играющие существенную роль в моторной деятельности организма.

Когда видел перед собой незнакомый механизм или предмет, то было как будто стремление в первую очередь всмотреться и вслушаться, но не ощупать руками.

Животных гладить очень любил.

Горячее и холодное воспринималось очень нормально. Отмечалась очень большая чувствительность к холоду. Был очень зябкий, особенно во время работы. Чувствовал малейшие ветерки. Очень часто говорил, что «продрог». Перед наступлением зимы все предметы для него становились холоднее (!). Носил зимой три-четыре пары носков.

Была необыкновенная чувствительность к барометрическому давлению, улавливал малейшие колебания последнего. «Барометр на нем очень сказывался». «От барометра, можно сказать, он зависел», испытывал тягостное ощущение при падении барометрического давления пред грозой. Ухудшалось самочувствие, падал тонус работы, становился более раздражительным. По этой причине сильно чувствовал сырость.

Вестибулярный аппарат. Совершенно не был подвержен действию морской болезни. Однажды во время бури на море (ветер в 10 баллов) совершенно свободно расхаживал по палубе, в то время как всех пассажиров укачало. Совершенно не был подвержен головокружению, не боялся высоты.

Быструю езду (на автомобиле, в поезде или верхом) очень любил (связывалось с большой любовью к динамике вообще). Мог ехать спиной к движению.

Плохо ориентировался в городе в незнакомом месте. Плохо запоминал направление пути, если бывало несколько поворотов в переулки. В Берлине постоянно «плутал», плохо разбирался даже в местах, где несколько раз бывал до того. То же отмечалось в Эривани, в Тифлисе, в Батуме. [477]

В природных условиях этого не отмечалось, по крайней мере в выраженной степени. Например, посетивши раз одну местность, второй раз уже находил дорогу уверенно.

477

Белый и К.Н. Бугаева отдыхали на Кавказе в 1927, 1928, 1929 гг., неоднократно были в Тифлисе, Батуме (Грузия) и Эривани (Армения). См.: БЕЛЫЙ АНДРЕЙ. Ветер с Кавказа: Впечатления. М., 1928; БЕЛЫЙ АНДРЕЙ. Армения // Красная новь. 1928. № 8.