Может сейчас

Три из девяти пунктов в перечне вычеркнуты: прыжок с парашютом, вождение гоночной машины и секс на одну ночь.

Я знаю, что она прыгала с парашютом, но когда она участвовала в гонках на машине? А когда у нее был секс?…

Надо выкинуть это из головы. Это не мое дело.

Я прочитал остальные пункты списка, вспоминая, как она говорила мне о некоторых из них. Я всегда ненавидел, что было так много вещей, которые она упорно вытворяла, потому что я всегда чувствовал, что должен быть голосом разума, но это плохо сказывалось на ее настроении.

Я прислоняюсь к комоду и смотрю на него. Однажды мы планировали поездку в Европу. Это было сразу после того, как я закончил второй курс колледжа, около четырех лет назад. Я боялся с ней лететь, потому что даже десяти часов пребывания в замкнутом пространстве на международном рейсе было бы достаточно, чтобы подвергнуть риску ее здоровье. Не говоря уже об изменении уровня кислорода и атмосферы, а также о том, что она находилась бы в туристическом районе и в стране с клиниками, которые не знакомы с ее историей болезни. Я очень старался отговорить ее от этого, но она добилась своего, потому что я честно не мог винить ее за желание увидеть мир. И я не хотел быть тем единственным, кто сдерживал ее.

Но, в конце концов, не я удержал ее от того, чтобы остаться. Легочная инфекция, которую она подхватила, привела ее в больницу на семнадцать дней. Это была самая тяжелая болезнь, которую я когда-либо видел, и все время, пока она находилась в больнице, я не мог чувствовать ничего, кроме облегчения, что она не заболела в Европе.

После этого у меня даже мысли не возникало о поездке за границу. Может, и напрасно. Теперь я понимаю это, зная, как сильно она раздражена моей осторожностью. И, честно говоря, я ее не виню. Это её жизнь, а не моя, и хотя моей единственной целью было продлить ей её, все, чего она когда-либо хотела – это жить в полную силу.

Краем глаза я замечаю какое-то движение, поэтому поворачиваюсь и смотрю вверх, как раз в тот момент, когда Сидни поднимается по трапу в грузовик с двумя стаканчиками мороженого «Blizzards» в руках. На ней одна из моих футболок «Звуки кедра», и она висит у нее на плечах, потому что слишком велика для нее. Будь моя воля, она носила бы одну из моих футболок каждый день до конца света. Мне нравится этот её непринужденный вид.

Она улыбается и протягивает мне один из стаканчиков. Она вытаскивает ложку из своего и слизывает с нее мороженое, затем, отправляя ложку в рот, смыкает губы.

Я ухмыляюсь.

– Кажется, твое мне нравится больше, хотя я даже не знаю, с каким оно вкусом.

Она улыбается и встает на цыпочки, коротко целуя меня в губы.

– Орео, – говорит она. Она ковыряет ложкой мороженое и кивает головой в сторону листа бумаги, который я все еще держу в руках.

– Что это такое?

Я смотрю вниз на список, задаваясь вопросом, мое ли это дело, тем более чтобы делиться чем-то подобным с ней.

– Список желаний Мэгги. Он лежал на полу, – я кладу его на комод и беру чемодан. – Спасибо за мороженое.

Я целую ее в щеку и выхожу из машины. Когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, идет ли она за мной, ее нет.

Она берет в руки листок бумаги.

Глава 22

Сидни

Когда мне было восемь лет, мы поехали в Калифорнию. Мой отец остановился в Национальном парке Карлсбадские пещеры как раз во время полета летучих мышей. Я была напугана до смерти и ненавидела каждую секунду этого.

Когда мне было одиннадцать, мы провели две недели в поезде, путешествуя по Европе. Мы осмотрели Эйфелеву башню, побывали в Риме, посетили Лондон. У меня на холодильнике висит наша с мамой фотография, которую отец сделал на фоне Биг-Бена.

Я однажды была в Вегасе с Тори. Мы поехали на мой двадцать первый день рождения и остались на одну ночь, потому что не могли позволить себе большего, и Хантер был расстроен, что я уехала в свой день рождения.

Я сделала несколько вещей, которые находятся в списке желаний Мэгги, и, хотя я не воспринимала поездки как должное, я определенно не оценила их должным образом. Я никогда не думала о том, чтобы написать список желаний или что было бы в нем, если бы я его накидала. Я не планирую так далеко вперед.

Но в этом-то все и дело. И Мэгги тоже. Но далеко вперед для нее и далеко вперед для меня имеют два совершенно разных значения.

Я ставлю своё мороженое на комод и смотрю на номер семь в списке. «Прыгнуть с тарзанки».

Я никогда не прыгала с тарзанки. Не могу утверждать, что подобный пункт был бы в моем списке желаний, но тот факт, что он есть в списке желаний Мэгги, и она попросила меня присоединиться к ней, придает всему этому чувству совершенно новый смысл.

Я складываю список и беру свое мороженое, затем выхожу из машины и поднимаюсь в квартиру Риджа. Ридж на кухне с Уорреном. Они, прислоняясь к стойке, доедают мороженое. Бриджит, наверное, принимает душ, чтобы избавиться от запаха куриных крылышек. Я иду в спальню Мэгги, а она стоит на коленях перед своим чемоданом и роется в нем. Она поднимает голову и видит, что я стою в дверях.

– Можно мне войти?

Она кивает, и я сажусь на ее матрас. Я, держа ее список, ставлю стаканчик на пол рядом с матрасом.

– Нашла вот это, – говорю я, поднимая его, чтобы она увидела. Она всего в нескольких футах от меня, поэтому протягивает руку и хватает его, а затем смотрит вниз. Она делает такое лицо, будто это никчемный мусор, а затем бросает его на кровать.

– Я слишком размечталась, – она снова полностью сосредотачивается на своем чемодане.

– Это может заставить тебя хуже думать обо мне, – говорю я. – Но я была в Париже и, наверное, не должна этого признавать, но Эйфелева башня выглядит как очень большая передающая антенна. Это немного разочаровывает.

Мэгги смеется.

– Да, ты определенно не должна признаваться в этом никому другому. – Она закрывает крышку чемодана, а потом ложится на живот на кровать. Она хватает список и тянет его перед собой. – Я вычеркнула три из них за один день.

Я помню тот день, когда она прыгнула с парашютом, потому что это было не так давно. А это значит... что и секс на одну ночь был не так уж давно. Мне любопытно, но я не уверена, что мы настолько близки, что я могу расспросить о ее сексуальной жизни.

– Большинство остальных пунктов, которые я записала, очень легкомысленны. Я слишком часто и легко заболеваю, чтобы путешествовать по миру.

Я смотрю на тот, что про Вегас.

– Почему ты хочешь проиграть пять тысяч вместо того, чтобы выиграть пять тысяч?

Она перекатывается на спину и смотрит на меня снизу вверх.

– Потерять пять кусков, означало бы, что они у меня были бы. Быть богатой – это случайный пункт в моем списке желаний.

Я смеюсь.

– Ты собираешься делать что-нибудь еще из этого списка, кроме прыжков с тарзанки?