Может сейчас

Так много изменилось за последний год. В тот день, когда мне исполнилось двадцать два, я думала, что грядёт худший год в моей жизни. Но я не знала, что парень с гитарой на балконе изменит все.

Теперь я здесь, в его объятиях, не в силах и не желая стирать улыбку со своего лица, потому что его сердце принадлежит мне.

МОЙ.

Глава 21

Ридж

Очень трудно высказать Уоррену все, что он делает неправильно, когда мои руки заняты матрасом, который мы несем наверх, а он в наушниках. Не хотел бы я наблюдать, как он пытается маневрировать лодкой или сдавать задним ходом с прицепом, если он не способен даже подняться по чертовой лестнице, толкая матрас.

А ещё я не понимаю, зачем мы вообще переносим матрас Мэгги наверх. Ее квартира будет готова через четыре дня, и у нас есть диван, плюс кровать Бреннана пуста. Но я не спорю, потому что если она собирается находиться в нашей квартире, я бы предпочел, чтобы она жила в самой дальней спальне от моей, просто чтобы это было не так неловко, даже если я пробуду у Сидни все ночи на этой неделе.

Не дойдя три шага, Уоррен останавливается, чтобы сделать перерыв. Он опирается рукой на перила и снимает наушники:

– Это единственная вещь, которую мы перетаскиваем, верно? Все остальное остается в грузовике?

Я киваю и показываю знаком чтоб он снова поднимал матрас. Он закатывает глаза и поправляет захват, подталкивая матрас ко мне.

Новая квартира Мэгги находится на другой стороне комплекса. Вообще-то, недалеко от старой квартиры Сидни. Мэгги несколько раз пыталась пойти на попятную и найти другое место, чтобы перекантоваться, потому как она боится, что жить так близко будет чересчур. Но так, честно говоря, будет лучше для всех. Она так часто болеет, и за последний год мне пришлось провести много ночей в Сан-Антонио. Даже если она будет жить всего в нескольких милях отсюда в другом комплексе, ее болезнь часто требует от меня или Уоррена оставаться на ночь, потому что она становится настолько слабой, что даже не может встать с постели.

С ней, находящейся в том же самом что и мы комплексе, все станет проще. Мне не придется, чувствуя себя некстати, проводить ночи в одной квартире с ней, но она будет достаточно близко, чтобы Уоррен или я могли забегать к ней и проверять ее каждый час. Я искренне считаю, что именно поэтому Сидни и согласилась на это. Она видела Мэгги в самые тяжелые времена, и Сидни знает, что, когда Мэгги сдаёт позиции, даже стакан воды не способна достать самостоятельно. Не говоря уже о ее лекарствах, мы должны посматривать за ней, убедившись, что она делает свои дыхательные процедуры, пока слаба и восстанавливается после болезни, гарантируя, что ее уровень сахара в норме каждые несколько часов. Если бы она не переехала в тот же самый комплекс, забота о ней потребовала бы наличия машины, чтобы добраться до нее, а оставить ее одну было бы невозможно. Но, находясь в том же самом комплексе, она на самом деле требует меньше моего времени и меньше моего присутствия и, в конце концов, заставит Мэгги чувствовать себя более независимой. Именно этого она и хочет.

Мы оставили все прочее в грузовике, который мы арендуем у фирмы, где подрабатывает на полставки коллега Уоррена. Нам разрешили взять его на неделю всего за девятнадцать долларов в день, так что он, набитый вещами Мэгги, припаркован на стоянке, до тех пор, пока она не переедет к себе.

Мэгги все еще внизу у грузовика собирает все необходимое, чтобы пережить следующие четыре дня. Сидни поехала забирать Бриджит с работы. Наконец, мы с Уорреном затаскиваем матрас в спальню и валим его на пол. Уоррен тяжело дышит, уперев руки в бока. Он смотрит на меня:

– Почему ты не запыхался?

– Мы поднялись по лестнице. Один раз. И я тренируюсь.

– Нет, ты этого не делаешь.

– Да, делаю. В своей комнате. Каждый день.

Он смотрит на меня так, словно мое признание в том, что я ежедневно тренируюсь, это своего рода предательство. Он снова смотрит на матрас:

– Разве это ни странно?

Я смотрю на матрас Мэгги, наконец-то оказавшейся в моей же квартире. Раньше я злился, что она никак не соглашалась переезжать ко мне, а теперь она вроде как несколько дней проведёт здесь, но я уже хочу этого совсем не так, как раньше. Это так странно. Все эти годы я думал, что мы с Мэгги будем жить вместе в этой квартире и в конце концов поженимся. Я никогда не представлял себе, что моя жизнь примет такой оборот, но теперь я не могу представить ее иначе.

Так что да. Отвечая на вопрос Уоррена, это странно, поэтому я киваю. Но это только кажется странным, потому что все, кажется, работает. Я просто жду, когда кто-то ещё выкинет фокус. Кто будет следующий – Мэгги, Бриджит или Уоррен, я не знаю. Но очень сомневаюсь, что это будет Сидни. Она справилась с этим лучше, чем кто-либо, и у нее есть много причин не делать этого.

– А что, если бы Сидни и Бриджит жили вместе и решили переехать к какому-нибудь чуваку, с которым встречались в прошлом? Как ты думаешь, мы бы смирились с этим?

Я пожимаю плечами.

– Думаю, это зависит от ситуации.

– Нет, это не так, – показывает Уоррен. – Ты бы разозлился. Тебе бы это не понравилось. Ты бы вёл себя как жалкая плаксивая телка, как и я, а потом бы мы все расстались.

Я не хочу думать, что был бы таким.

– Вот еще одна причина дать им понять, как мы их ценим.

Уоррен сталкивает ногой листик с матраса Мэгги и наклоняется, чтобы поднять его.

– Вчера вечером я дал Бриджит понять, как высоко ее ценю. – Он ухмыляется, и я воспринимаю это как намек на то, что пора возвращаться к грузовику.

Спускаясь по лестнице, я получаю сообщение. Я смотрю на свой телефон и останавливаюсь на ступеньках, когда вижу, что оно от Сидни. Это групповой чат с Уорреном и мной.

СИДНИ: Проезжаем дальше вниз по дороге в DQ. Кто-нибудь хочет мороженое «Blizzard»?

УОРРЕН: Одноногая собака плавает по кругу? Я буду конфетки «Reese's».

РИДЖ: Мне с «M&Ms», пожалуйста.

Я смотрю вниз на грузовик на стоянке и вижу, как Мэгги поднимается по пандусу и исчезает внутри него. Это один из самых странных моментов, к которому нам придется научиться приспосабливаться. Мне нужно напомнить Сидни, что Мэгги здесь, и, возможно, она тоже захотела бы. Но кажется странным указывать Сидни учитывать и Мэгги. Наверное, это не так странно, как все остальное, то что произошло за последние две недели нашего общения. И одна половина меня борется с тем, чтобы предложить это и Мэгги, а другая думает, стоит ли вообще угощать её мороженым, зная, что ей вредно много сахара. Но сейчас я не хочу быть тем, кто читает нотации ей про здоровье. Я стараюсь держаться на расстоянии в надежде, что она одумается и возьмет все под свой контроль.

Прямо в разгар моей внутренней борьбы Мэгги отправляет сообщение в чате.

МЭГГИ: Я бы хотела большой диетический «Доктор Пеппер». Спасибо!

Я даже не знал, что Сидни включила ее в чат группы. Но, конечно, она сделала это. Каждый раз, когда кто-либо из нас начинает чувствовать себя не в своей тарелке, Сидни каким-то образом облегчает эту неловкость, даже раньше, чем она повисает в воздухе.

Я подхожу к машине, а Мэгги уже сидит в ней и роется в верхнем ящике комода. Она бросает вещи на комод, в поисках чего-то. Она находит блузку, которую искала, и засовывает ее в сумку. Она поднимает глаза и видит, что я стою у входа в грузовик.

– Не мог бы ты взять этот чемодан и отнести его наверх?

Я киваю, и она показывает знаком: «Спасибо», затем выходит из машины и направляется к лестнице, ведущей в квартиру. Я подхожу к комоду, чтобы взять с него чемодан, но останавливаюсь, когда вижу лист бумаги на полу фургона. Я наклоняюсь, чтобы поднять его. Я не хочу быть любопытным, поэтому кладу его на комод, но он развернут, и я вижу, что это список. Вверху написано: «То, что я хочу сделать», но название рядом с ним зачеркнуто и сверху написано новое. Я беру его в руки, хотя, наверное, не должен.