Мрачные ноты

Айвори прерывает игру и выжидающе смотрит на женщину.

Вздохнув, Гейл разводит руками, указывая на здешние стены.

— Это Леопольд. Не то место, где играют популярную музыку.

Не особо привлекая внимание, Айвори быстротечно смотрит в мою сторону. В это мгновение я вижу, что глаза женщины, которую я люблю, сияют решимостью. Наш зрительный контакт длится всего долю секунды, но мне достаточно этого, чтобы понять, Айвори по-прежнему моя, и между нами все без изменений.

Моя девочка уверена в том, что она делает. И демонстрирует это мне. На прослушивании своей мечты. Через ту песню, которая является отражением ее души.

Сохраняя самообладание, я, как ни в чем не бывало, складываю руки на коленях. Но внутри меня все трепещет от осознания сути происходящего. Это было не прощание со мной. Айвори прощается с Леопольдом. Единственное, я не понимаю, почему? Что столь резко изменило ее?

Гейл выпрямляется на своем кресле.

— Почему вы хотите обучаться в нашей академии?

— Чтобы учиться у лучших из лучших, — с уверенностью заявляет Айвори.

— Хорошо. — Гейл поправляет очки. — Что для вас главное в учителе?

Айвори улыбается. Она выглядит явно воодушевленной вопросом.

— Безусловно, опыт. Профессиональная хватка. Нетрадиционный ум. Ну и... Строгость. — Она вновь скользит взглядом в мою сторону, прежде чем вновь посмотреть на членов комиссии. — Когда это необходимо, конечно.

Несмотря на то, что Айвори отвечает на вопрос, поставленный Гейл, я знаю, что она говорила обо мне. Она нашла все перечисленные качества во мне. Я ее идеальный учитель.

Гейл собирается с мыслями.

— Леопольд — это классическая школа, и наше обучение в первую очередь сосредоточено на традиционном подходе...

Айвори вновь кладет руки на клавиши и начинает играть самый сложный фрагмент из «Исламея» Балакирева.

Если я правильно понял, и Айвори не планирует обучаться в Леопольде, то, в чем логика ее действий? Но каким бы ни был ответ на этот вопрос, то, что она выдает в плане исполнения — это идеально. Здесь нет никаких технических оплошностей. Каждый звук, извлекаемый ей, безупречен.

Все без исключения члены комиссии сидят с открытыми ртами. Они явно впечатлены. Черт, иначе и быть не может. Готов биться об заклад, что им еще никогда не доводилось слышать это произведение в рамках прослушивания, не говоря уж о том, чтобы оно было исполнено без единого намека на неточность.

Айвори резко обрывает мелодию и поворачивается к членам комиссии, самоуверенно вскинув бровь. Меня просто переполняет гордость за мою девочку.

Гейл в задумчивости прижимает палец к губам, а затем приглаживает волосы.

— Что ж, мисс Уэстбрук. Вам удалось нас заинтересовать.

Улыбнувшись из вежливости, Айвори поднимается, поправляя свое черное платье, и делает шаг навстречу комиссии.

— Всю свою жизнь я твердила, что мечтаю попасть в Леопольд. Наверное, этим грезит большая часть начинающих музыкантов, не так ли? Но я поняла, что хочу другого. За пределами этих стен есть тоже немало прекрасных учителей. И мне доступно совершенствовать свое мастерство где угодно и сколько угодно. На Нью-Йорке свет клином не сошелся.

Мое сердце колотится так громко, что я задаюсь вопросом, не слышат ли они этого. Поднявшись со своего места, я подхожу к Айвори и встаю рядом с ней, всем видом демонстрируя свое уважение к ее решению.

Гейл встает с кресла. Выражение ее лица свидетельствует о том, что она полна решимости переубедить Айвори.

— Нам нужно посовещаться. — Оба мужчины кивают в знак согласия. — Но, скажу сразу, для нас было бы честью, если бы вы остались у нас.

— Спасибо, но я уже приняла решение.

Женщина протягивает ей визитку.

— Это открытое предложение. Если вам не удастся найти то, что вы ищите за пределами этих стен, то даже через несколько лет у нас обязательно найдется место для вас.

Мы выходим из класса, и Айвори молча идет по коридорам, не считая нужным дать мне хоть какие-то объяснения.

Как только мы оказываемся на улице, я отказываюсь держать язык за зубами.

— Скажи мне, что происходит? С чего вдруг ты передумала?

Она обнимает себя руками, заметно дрожа от холода.

— Просто, я не хочу здесь жить. Здешний климат — не мое.

Я улавливаю нотки сарказма в ее голосе, а затем накидываю свой пиджак ей на плечи.

Айвори зарывается в его тепло, а затем следует за мной, стараясь не отставать.

— Стоило мне очутиться за этим пианино, я сразу представила, каково это, учиться у кого-то, кроме тебя. Затем я все же решила сыграть, но то, что мне нравится, хоть это и не соответствует требованиям. Я хотела исполнить что-то, в чем есть страсть, посыл. Но комиссия не оценила этого, и тогда я поняла... — Айвори прерывается и смотрит на меня, — если бы я осталась здесь, то была бы вынуждена подчиняться кому-то, кто меня совсем не знает и не чувствует, играя то, что меня нисколечко не трогает.

Ее слова бальзамом согревают мою душу, но мне интересно, в своем порыве давала ли она себе отчет о последствиях?

— Обучаясь у меня, тебе никогда не получить степени. А также тебе не удастся занять солирующих позиций в консерватории, так как твоих регалий попросту недостаточно.

Она пожимает плечами.

— Консерватория, театр, стадион... Не важно. Я просто хочу быть на сцене, жить в музыке и иметь признание. Думаю, что у меня еще есть время прочувствовать все сполна, и... если уж в этом будет необходимость, я вернусь сюда за степенью.

Айвори машет визиткой у меня перед носом.

— Вот какова была цель, когда ты решила исполнить фрагмент из «Исламея»...

— Подстраховаться никогда не лишнее. Никогда нельзя знать наверняка, что тебе уготовано. Например, мой нынешний учитель вполне может положить глаз на какую-то другую ученицу, — она дерзко ухмыляется. — У преподавателей музыкальных школ есть привычка спонтанно влюбляться.

Меня так и подрывает шлепнуть ей по заднице.

— Ты все больше меня удивляешь.

— Я стараюсь.

Как только мы оказываемся в другом корпусе, я провожу для Айвори полноценную экскурсию. Ее интересует куда больше, где я проводил свое время, а не то, где придется куковать ей, если она вдруг передумает. Похоже, моя девочка все же крайне тверда в своем решении.

Так как сегодня выходные, коридоры кампуса пусты и погружены в полумрак, но все же мы продолжаем сохранять дистанцию, пока я показываю Айвори свои любимые места и делюсь воспоминаниями о людях, с которыми проводил здесь время.