Мрак космоса

– Еда…Это хорошо. А когда есть дадут, Седой?

– Скоро, Джим. Нажремся от пуза. Вот посмотришь. В космосе кормят, как в столовке, где есть шикарный шведский стол.

Костров отрешенно посмотрел на свои ноги и сообразил, что оковы пропали. Глаза заблуждали. Взгляд долго не мог ни на чем зацепиться, пока не остановился на сетки, натянутой под мостом. Для чего - сообразить не смог. Думая, над этой глобальной проблемой, не сразу засек оживление, которое волной пошло по заключенным. С верху по трапу спускались четыре человека. Одеты одинаково: в шорты и в футболки темно-зеленого цвета. В одной руке каждый из них держал лучемет, в другой пакет.

– Начальство, Джим. Потом кормежка. Всегда так, увидишь. Держись меня и не прогадаешь, - сказал Седой и скривился, когда в последний раз проводил ладошкой по плечу. Вряд ли грязи от этого стало меньше. Био замерли в почетном карауле, превращаясь в идеальных солдат. Надменные лица офицеров не предвещали хороших новостей, но может быть удастся понять из разговора о конечной цели полета, об условиях содержания, характере работы, в каком направлении прогрессирует тюрьма. Боясь пропустить что-нибудь важное, поддался вперед всем телом. Напряг слух, досадуя на волнения и переговоры вокруг. По мере того, как четверка лидеров приближалась к мосту, шелест голосов смолкал и последние ступени трапа, вооруженные люди прошли под гробовое молчание.

– Заключенные, - заговорил низкорослый крепко сбитый мужчина, лучемет мотнулся маятником, подчеркивая слово, - меня зовут лейтенант Рой, с этой минуты я ваш Злой Бог. Официально мой статус равняется командиру батальона, которое имеет гордое название «Команда 16». А знаете кто вы?

– Кто? – задал вопрос кто-то из первого ряда. Рой кивнул, отдавая молчаливый приказ. Двое его подчиненных скинули ружья и выстрелили одновременно. Упал зек задавший вопрос и сосед рядом с ним. Оба наповал. Виталик знал, что такое армейское оружие. И непроизвольно отодвинулся назад, пригибаясь и настороженно смотря на надзирателей.

– Никто, - сказал лейтенант Рой и улыбнулся.

Заключенные сначала неясно, потом с нарастающим ревом загалдели, заговорили все разом и, воздух прорезала тональность страха и возмущения. К мосту бросилось несколько человек в арестантской робе. Один закричал:

– Какой батальон?!! Я - инвалид!! У меня плоскостопие! До окончания моего срока осталось шесть лет! Я не хочу!! Что за беспредел? Это они рецидивисты!! А я то нормальный парень!

Зря он кричал.

Костров сразу понял, и пригнулся еще ниже.

Лейтенант Рой скинул ружье и с пояса выстрелил. Дуло опустилось, но прежде голова зека разлетелась на тысячу мелких кусочков, и не один арестант вздрогнул от попадания капель крови и мозгов на открытые участки кожи. Тело рухнуло.

– Так вы мне все и не нужны. – Лейтенант пожал плечом. – Вот какое дело, - спокойно продолжил комбат, - у меня не комплект боевой единицы, равной отделению. Вас же здесь на порядочную роту наберется. Улавливаете? Все знают понимают разницу между отделением и ротой? Молодцы. Такое положение дел никого не устраивает. И поэтому мы все, - лучемет опять качнулся, - повторяю, мы все, будем стремиться к естественному отбору. Понятно?

И тут произошло движение. Костров слился с полом, продолжая наблюдать. С двух сторон на мост ринулся вал заключенных. Они прыгали вперед, их кидали товарищи, и, они летели к ненавистной цели с одним желанием: вцепиться врагам в глотку. Атака была отчаянной. В миг запахло паленым мясом, свежей кровью, озоном. Барабанные перепонки оглохли от визга и рева.

Костров повернул голову вправо: люди ползли куда-то вдоль стен, одни к мосту, другие от него; разворот головы в противоположную сторону: Седой, выпятив нижнею челюсть, одной рукой держал Джима за робу, не давая ринуться вперед, подчиниться инстинкту безумной толпы; голова поднялась вверх: на площадке у шлюзного люка методично стреляли вниз усиленная четверка охраны и каждый выстрел бил на поражение. Через вечность, после того как лег на пол и закрыл голову руками, шум спал. Слышались только стоны. Всхлипы. Плач. Рядом кто-то булькал, давясь своей кровью. Едкие запахи резали глаза, выбивали слезы и пускали влагу, сквозь сжатые веки.

Джим кашлял, надрывно хрипел горлом. Седой что-то успокаивающе говорил. Голоса стали перемещаться. Не успел сообразить почему, так как дернулся от разряда тока. Отдышавшись и, прейдя в себя, приподнял голову. Скалой возвышался киборг. Он ткнул палкой в воздух, указывая направление: у стены жалась шеренга зеков.

Стараясь не смотреть по сторонам, захромал, сжавшись в комок, ко всем. По пути обошел лужу крови, в которой остался размытый след, кто-то был менее внимательным и поскользнулся, падая на колено. Дойдя, к спасительной стене прижался лбом. Холод бросил в озноб. Развернулся. Люди затравленно сопели, с испугом поглядывая на мост. Через трех человек в шеренге стоял Джим. Правое колено его было в крови.

Био разбрелись по трюму, добивали раненых, гнали к стенкам живых. Лейтенант Рой, оскалившись, смотрел за действиями своих подчиненных. И такая самоуверенность исходила из него и его товарищей, что Костров поёжился, с трудом пересиливая страх.

– Очень хорошо. Но, черти, вы такие предсказуемые. Всегда одно и то же. Один сценарий. Один результат. У меня даже самый слепой солдат за короткое время превращается в первоклассного стрелка. Ладно, оставим демагогию, - сказал равнодушно комбат и покривился, глядя на шеренгу, - я думал, в живых останется меньше, но это то же результат. И так, обезьяны, пока отдыхайте. Скоро я снова прейду к вам в гости. А пока получите дневной рацион.
– И он, сильно размахнувшись, швырнул пакет к правой стенке. Его близкие соратники повторили выходку босса. И кто-то властно крикнул среди них:

– Жрать подано!!

Глава 8

Началась свалка из людских тел. Драка за пакеты. Битва за еду.

Грандиозное зрелище.

Четверка офицеров, ухмыляясь, стала подниматься на вверх. Лучеметы небрежно закинуты за спину. Высокий блондин, старательно вытер кровь с бедра комбата. Слизнул кровь, смакуя и причмокивая, театрально играя. Лейтенант среагировал на выходку и что-то сказал, наверное смешное, потому что офицеры засмеялись.

Виталик, не принимавший участия в свалке, не сводил настороженного взгляда с ненавистных фигур, ловя чужие жесты, запоминая мимику, ожидая подвоха. Рой, что-то почувствовав, медленно повернулся назад. Костров стоял один у стены. Их глаза встретились. Комбат приторно улыбнулся, послал клоунский салют и, отвернувшись, теряя интерес, устремился вперед, ловко перешагивая через ступеньку.

Из свалки, к ногам Кострова, вывалился Джим. Парень шмыгал разбитым в кровь носом и старательно прижимал к груди очки. Он ползал на четвереньках, гнул шею, уклонялся от лягающих ног и кричал:

– Седой, я здесь! Здесь!
– Джим схватил брыкающеюся ногу и потянул к себе: кованый ботинок пнул пыром под челюсть и парень откинулся назад, упал на пол и, если бы Костров не подхватил его, наверняка, расшиб голову. Не уберегся.

Виталик опустил тело без признаков жизни на пол, мельком определив диагноз: нокаут и опять переключился на драку. Зрелище завораживало. И самое ужасное - влекло. Руки чесались от желания кого-нибудь сломать или придушить. В животе вырос снежный ком, который покалывал тысячью иголками, делая пресс стальным и непробиваемым. Однако разум победил: одно яйцо отрезали, второе терять не хотелось, поэтому не поддался соблазну и остался немым свидетелем.