Мраморный меч 2

Катарина долго не отвечала – думала. Сказать правду она не могла, не настолько доверяла сестре. Врать ей тоже не хотелось. Нужно придумать что-то среднее и желательно, чтобы это вызвало жалость. Миель слаба и не отказывала никогда в помощи, но все равно следует быть осторожнее.

– Миель, могу ли я остаться у тебя на некоторое время? Мне сейчас и правда нужно побыть… вдали от всего и привести мысли в порядок.

Если Миель и выглядела удивленной, то не показала. Она лишь широко улыбнулась и взяла Катарину за руку, переплетая пальцы.

– Конечно, сестренка Катарина. Можешь оставаться столько, сколько потребуется.

3

Она открыла глаза, смотря сонно вперед. Смотрела на гладкую, абсолютно чистую стену и кривилась, невольно вспоминая стерильный дом Пикфордов. Нахмурилась. О них Тера давно не думала, что не удивительно. Слишком много навалилось, реальность забирала покой и не давала время на размышления.

Выдохнула медленно и повернулась, ложась на спину. Резко убрала руку, чувствуя легкое покалывание на коже – солнце забралось слишком далеко. Нахмурившись, Тера повернула голову, смотря на окно. Оно было открыто, из-за чего дышалось чуть легче. От ветра тонкая штора развевалась, пуская в дом жаркое, полуденное солнце.

Скривившись, Тера медленно встала с кровати, замерла на мгновенье, пережидая легкое головокружение. Убрав волосы с лица, подошла к окну и задернула шторку, отрезая солнечным лучам путь в дом. Отошла от окна, спряталась в тени, стирая редкий пот с открытой шеи. Она так давно не убирала волосы в высокие прически, что даже отвыкла. Не носила настолько легкие платья, через ткань которого порой просвечивалась грудь или покрасневшая от солнца кожа. Если раньше ее это волновало и смущало, то сейчас Тера не испытывала дискомфорта.

В этом году лето выдалось засушливым и жарким, будто облака и дождь совсем в их края не приходили. С самого рассвета и до заката Тера почти не выходила из дома, пряталась в тени и спала, просыпаясь прохладной ночью. В доме с ней прятался Мино и Лаки, в соседней комнате над книгами и свитками, купленными у торговцев, корпела Зарина. Октавия с остальными жила во втором и третьем доме. К счастью для Теры. Она только недавно привыкла к их постоянному присутствию, больше не дичилась. Но терпеть рядом с собой постоянно Тера готова только Зарину и Вьерна, которого отогнать невозможно.

Сев на кровать, Тера скривилась. Впервые она благодарна своему телу, потому что даже сейчас оно оставалось холодным, но восприимчиво к солнечному свету. Загар не оставался на коже, да и красные пятна сходили быстро, причиняя легкий дискомфорт. Но, несмотря на это, она все же любила больше тень и прохладу, поэтому часто забиралась в подпол, где хранилось мясо и продукты, или засыпала, игнорируя всех.

Погладила ладонью теплую подушку. Может, сегодня ей тоже днем лечь спать? Да, она бы с пользой провела время и переждала бы пик жары. За эту слабость ее б никто не упрекнул – не посмел, но каждый раз Тера все равно раздумывала. Наверное, ей все же хотелось быть нормальной, чтобы жить и работать, а не сидеть безвылазно в доме.

Думая над этим, Тера смотрела на простое постельное белье.

Какое же жалкое существование я влачу.

Собираясь с мыслями и уже представляя долгий сон, Тера замерла. Что-то тревожно замерло в груди, будто маленький звоночек. Прислушалась к себе и медленно встала. Обула тонкие туфли взяла со стула платок из винного цвета ткани, которую не так давно принес Илзе, и накрыла им голову.

На улице оказалось еще хуже, чем в доме. Но Тера не просто так вышла, поэтому посмотрела на молчаливо стоящего у дверей Вьерна и пошла дальше. Тревога внутри не отпускала, держала ее сердце в легких, но ощутимых ледяных тисках и влекло за собой.

Поляна, на которой раньше стоял один дом – разрослась. Они срубили несколько деревьев и построили два дома. Двухэтажные, крепкие и по-своему симпатичные, они не уступали охотничьему домику, который занимала Тера с Зариной. Были даже лучше. Во втором доме жила Октавия с Торном и Лаки, вскоре в ним подселилась Мирта – девушка, пришедшая с севера. Третий дом отдали Оску и Аделин, когда узнали, что та понесла. В третьем доме было еще много свободных комнат и именно туда селили новеньких, которых пока, к счастью, больше не было.

Их и так слишком много.

Без стука Тера вошла в третий дом и дернула головой, из-за чего платок упал на плечи. Прислушалась – в доме тихо и прохладно, пахло свежим деревом. Этот дом нравился ей чуть больше, чем старый, в один этаж дом лесника. Когда все собирались в старом доме лесника, то еле находили места. Обычно Тера садилась на кровати одна, остальные же располагались на полу, столах и стульях. Они никогда не садились с ней рядом.

Поправив платок на плечах, она прислушалась к себе, к разрастающемуся холоду внутри и медленно пошла на второй этаж. Не спрашивая, прошла черед единственную незакрытую дверь.

На грязных, разворошенных простынях, липнувших к влажной коже, лежала Аделин. Бледная, с почти прозрачной кожей, под которой извивались тонкие черные вены, темными мешками под глазами и грязными волосами – она скривилась. Поборов отвращение, Тера посмотрела вниз, на голого, пухлого младенца, пьющего у матери молоко. Этот младенец вытягивал из Аделин все соки и силы, за что Тера его почти ненавидела.

Аделин, которая до этого с усталостью смотрела на ребенка, подняла голову и улыбнулась вымученно. Ничего не сказала, но Тере не нужны слова. Она их всех чувствовала, как себя. Сейчас же она чувствовала холод внутри, а, прислушавшись, понимала, что силы медленно покидали и ее. Аделин не наглела, но подпитывалась от Теры и выглядела сейчас неприлично счастливой и уставшей.

Ваше слепое обожание до сих пор не вызывает у меня доверие.

Без лишних слов, Тера медленно подошла к кровати и села на самый край. Посмотрела на ребенка с белоснежным пушком волос, который в пухлых, но не по годам сильных кулаках сжимал светлые пряди Аделин. Скривилась, когда, будто почувствовав, ребенок открыл глаза и посмотрел на нее, все еще высасывая из груди молоко. Вновь посмотрела на уставшую Аделин, которая смотрела на нее и улыбалась.

Тера положила ладонь на лоб Аделин, слыша прерывистый, облегченный выдох. Знала, что руки у нее прохладные, а чужой лоб чуть теплый – плохой знак. Чувствуя легкое беспокойство и отголоски навязанной ответственности, она убрала волосы с лица Аделаиды, погладила ее по макушке и пропустила сальные, влажные волосы сквозь пальцы.

– Спасибо, – тихо, хриплым голосом поблагодарила Аделин. Невысказанное «мама» повисло в воздухе. Аделин была из них самой спокойной и приятной, редко перечила и всегда разговаривала уважительно.

Тере порой казалось, что ее она чувствовала сильнее остальных. Даже сейчас усталость и ноющая боль, скорее всего головная и в груди от большого количества густого молока, перекрывала остальные чувства. Аделин сложнее всего и это чувствовали все. Лаки часто крутился вокруг третьего дома, как и Октавия, которая знала, как справляться с телом после родов. Оск от Аделин тоже надолго не уходил, но поручения выполнял и пользу приносил.