Мраморный меч 2

Все еще гладя Аделин, Тера медленно забирала у нее боль. Видела, как под кожей взбухали чернотой вены и слабые отголоски иглами впивались в тело. Конечно, Тера не обязана это делать, но все же порой приходила и забирала часть боли.

– С вами мне так хорошо, – сказала Аделин и потерлась щекой о ладонь Теры.

– Думаешь, это, – Тера кивнула на ребенка, смотрящего на нее большими, голубыми глазами. – Того стоило?

Тера многие вопросы не высказала. Она сама прошла через беременность и роды, и считала это самым ужасным опытом в обоих жизнях. Поэтому не понимала, почему Аделин согласилась на беременность и продержалась так долго. Не дала слабину, пока носила под сердцем ребенка, не кричала во время родов и после не смыкала глаз, пока Октавия и Тера поддерживали в ней жизнь.

– Но это не только продолжение меня и любимого человека. Этот ребенок новая ветвь нашей расы, – улыбнулась Аделин и погладила уснувшего ребенка по голове. Смотрела на него с неприкрытой любовью и Тера поняла, что это могло повториться. – Нужно было узнать можем ли мы давать жизнь и как это отражается на нас. Какие дети рождаются. Если бы не я, то кто-то другой попробовал бы.

В словах Аделин была истина. Они жили небольшой общиной, но до сих пор не знали всех возможностей своего нового тела. Даже не знали, кем являлись.

На самом деле, Тера не была уверена, что Аделин выживет. Обычно такими монстрами они становились уже в сознательном возрасте. Лаки, хоть и был светловолосым и голубоглазым, но все еще оставался человеком. Остальные же были или ровесниками Теры или чуть старше нее, поэтому как проходит беременность никто не знал. Тера вообще сомневалась, что ребенок родиться живым, но Аделин выглядела такой счастливой, когда по животу шли волны от маленьких ног или рук.

Эксперимент с названием «беременность» прошел на удивление благополучно. Роды подкосили Аделин, но теперь у них была информация. Тера никому не говорила и не показывала, но все равно волновалась за хрупкую Аделин, которая сейчас гладила по спине ребенка, улыбалась мечтательно.

Для нас этот ребенок – эксперимент, а для нее вся жизнь. Дурость.

Она никому ничего не должна, наоборот, почему-то они все делали для нее. Их преданность настораживала. Связь между ними была не простой связью между первой – матерью, – и остальными. Она была намного глубже и как бы долго Тера не игнорировала ее, чувства все равно накрывали.

Тера опасалась людей потому, что вновь испытывала яркие эмоции, как в своей прошлой, человеческой жизни. Попав в этот мир, изменилось не только тело. Тера чувствовала, что эмоции и чувства стали приглушенными, лишь редко были вспышки эмоций. Когда же появились они, укрепилась связь, которую Тера совсем не хотела, эмоции стали чуть ярче. Порой Тера чувствовала их эмоции: радость, беспокойство или усталость.

Это все так обременительно.

– Иди, сходи в баню или на реку, помойся и отдохни. Я за ним присмотрю.

Смотря на Аделин, Тера понимала, что той требовалась ванна, еда и сон на чистых простынях. Обычно этим занималась Октавия или Зарина, но они обе сейчас на реке занимались стиркой, Вьерн и Оск охотились, а Торн с Лаки собирали ягоды. Сейчас они заняты, а Аделин нужен отдых и поддержка – Тера это чувствовала.

– Иди, все будет хорошо.

Тера погладила Аделин по голове и встала. Стянула с плеч платок и накрыла им ребенка, взяла на руки. Тот повозился на руках, вынул руку из платка, скривился недовольно, но глаз не открыл, а вскоре и вовсе уснул опять. Смотря на него, Тера ничего не испытала: ни счастья, ни умиления, ни ненависти, лишь легкое отвращение и раздражение.

– Простите за доставленные неудобства, – тихо извинилась Аделин, осторожно садясь на кровати. Отбросила волосы за спину, надела на тело сорочку и улыбнулась понимающе, смотря на Теру. – Спасибо. Мне очень важна ваша забота.

Закатив глаза, Тера отошла в сторону, пропуская Аделин. Та шла медленно и неловко – отеки после беременности давали о себе знать, замирала на несколько секунд, скорее всего пережидая головокружение, и шла дальше. Баню Вьерн построил недавно рядом со вторым домом и Тера, на самом деле, радовалась. Ей не нравилось мытье в реке – стыдно, а в бане она одна или с Зариной и там тепло.

Походив по комнате, – от большой кровати до шкафа, – деревянному полу, посмотрела в зеркало. Здесь уютно, все еще пахло деревом и мебели не много. Подув на лицо ребенка, Тера подошла к окну и открыла его, впуская в комнату свежий воздух. Посмотрела на кровать и скривилась. Постельное белье грязное, влажное и скомканное.

– Полежи.

Положив ребенка на стол, Тера стянула с кровати постельное белье, кривясь от запаха. Отпихнула его ногой и замерла, когда услышала тихое кряхтение. Нахмурилась. Детский плач она не любила еще со времен появления Айясель, которая успокаивалась лишь на руках Герды. Тера редко ее брала на руки. Казалось, Айясель была меньше сына Аделин.

Но если Айясель орала во всю глотку не переставая, то мальчишка на столе покряхтел, открыл глаза и, заметив Теру, замолчал. Беззубо улыбнулся. Тера этого не поняла и еще некоторое время стояла напряженная, ожидая отвратительного крика, но мальчишка молчал и смотрел на нее спокойно.

Хоть один здравомыслящий и спокойный ребенок.

Достав с нижний полки шкафа чистое постельное белье, Тера подошла к кровати. Дома она иногда меняла постельное белье, помогала Шарлотте, мысль о которой расстраивала, с переездом в дом Пикфордов. У семьи Освальда всегда было много слуг, и они выполняли всю грязную работу незаметно, а потом обсуждали между собой господ. У них же дома никогда не было много слуг, да и дом небольшой: четыре спальни, одна столовая, три ванные комнаты и два этажа с покатой крышей.

Перестелив постельное белье, Тера скомкала грязное и вынесла его в коридор. Встала напротив окна, вдыхая постепенно остывающий воздух. Посмотрела на неровную линию леса, рядом с которой счастливо бегал Мино, держа палку в зубах. Если он там, значит Лаки возвращался с корзинкой дикой малины домой. Тера не любила сладкое, но, на удивление, дикие ягоды ела с удовольствием и даже чувствовала слабый вкус.

Вздохнув, Тера подошла к ребенку и скривилась, увидев его широкую улыбку. Имя ему еще не дали, да и не волновало это ее. Айясель назвала Герда и тоже не в первые минуты рождения. Этому же ребенку еще месяца не было, хоть и выглядел он как Айясель в четыре. Но сын Аделин ей нравился чуть больше, потому что не напоминал о моменте слабости и не кричал. Да и виделись они редко.

Переложив мальчишку на кровать, она сняла с него платок, который кивнула в грязное белье. Села на край кровати, посматривая изредка на ребенка, который размахивал руками и не собирался больше спать.

Жаль.

– Спасибо, что посмотрели за ним.

Посвежевшая Аделин в новой сорочке и с еще влажными волосами вошла в комнату. Улыбнулась благодарно и села рядом с Терой, погладив рукой ребенка по пухлому животу. После бани Аделин выглядела лучше и усталость стала меньше, как и боль. Тера прикоснулась ладонью к ее лбу и слабо, еле заметно улыбнулась.

– Тебе нужно прилечь и поспать. Станет лучше.

Улыбнувшись благодарно, Аделин залезла на кровать и легла у стены, кладя ладонь на живот заснувшего сына. Тера смотрела на них и понимала, что привыкала, проникалась ими и это пугало. Она никогда не хотела больше никого подпускать. Люди по природе своей предатели, а их слова всегда лживы.

Люди отвратительны.

Но эти люди относились к ней по-другому. Они не лебезили, но во всем слушались, ставили ее мнение на первое место, но и свое высказывали без страха. Тера смотрела на них и понимала, что эти не предадут. Слепая, необъяснимая вера ее пугала, поэтому всегда вела себя настороженно и не подпускала близко. Несмотря ни на что, больше Тера на эти грабли не наступит.