Мраморный меч

– Мама!

Вскинувшись от неожиданности, Герда выронила деньги и недовольно посмотрела на Илзе с ребенком в руках. Тряхнула головой, отбрасывая с лица отросшие до плеч темные пряди и подобрала деньги, складывая их в карман. Осмотрелась настороженно, словно искала преследователей и подошла к ним, беря Адрастею на руки.

– Нельзя так громко кричать, мы же с тобой говорили об этом, – с укором сказала она и посмотрела на Адрастею недовольно. Та насупилась, опустила взгляд расстроено, но ладонями крепко сжала рубашку на чужих плечах.

– Я больше не буду.

Илзе ей не поверил, но ничего не сказал. Матерью этого монстра была Герда и на ее совести воспитание, благополучие и счастье Адрастеи. Он никогда не вмешивался в их странные отношения, не поправлял и ни о чем не спрашивал, хотя на обычные отношения матери и дочери это было не похоже.

Вздохнул недовольно и осмотрелся по сторонам. Людей здесь не так много, может, потому что все ходили по главным улочкам, может, потому что оружейная лавка не пользовалась популярностью. Илзе и сам не доверял этому месту, был в ней несколько раз, ища удобное оружие. Сама лавка совсем небольшая, оружие висело аккуратно, но без определенной системы, новые клинки рядом с древними, владелец лавки посматривал, но не помогал. Думалось Илзе, что сам хозяин, точнее сын хозяина Ара, не разбирался в оружии, лишь приставал к симпатичным девушкам. К Герде он тоже приставал, совершенно нелепо, по мнению Илзе, приглашал на прогулки, но та отказывала каждый раз.

Странно конечно, что Герда так жестко отказывала всем мужчинам и женщинам, которые предлагали ей прогулки, дарили подарки. Она не смотрела на противоположный пол, даже на него смотрела лишь как на приятеля, хоть несколько раз они и оказывались в одной постели. Илзе хорошо знал чужие тела, умело с ними обращался, поэтому не испытывал смущения, когда Герда ложилась рядом или предлагала небольшую работенку в публичных домах. На последнее он не соглашался, но иногда поддавался искушению и шел с незнакомыми людьми в подворотни, дарил своим партнером острые ощущения, беря за это украшения, еду или деньги.

Они выживали как могли. Но если бы Илзе предложила брак, красивая, взрослая женщина, он бы незамедлительно согласился. Особенно если она относительно богатая, засматривающаяся на мальчишек. Герде же предлагали, был даже один богатенький вдовец в портовом городе, который владел большим кораблем. Хорошая партия, от которой она отказалась и вскоре вовсе покинула город. Не понимал он этого, но не препятствовал и не наставлял, не такие у них отношения.

– Ты почти попалась.

Герда посмотрела на него исподлобья, как Адрастея в плохое настроение, скривилась.

– Не попалась же, – недовольно буркнула Герда и поправила воротник рубашки Адрастеи. Пригладила темные волосы, доходящие до мочек, стерла с пухлой щеки грязное пятно. – Тебя нельзя оставлять с детьми.

– Скажи спасибо, что с ней ничего не произошло, – огрызнулся он, отмахиваясь. С детьми он по-прежнему не ладил, опасался их и избегал. Адрастея же была самым худшим ребенком на свете и терпел он ее только из-за Герды. И не убил ее Илзе тоже из-за этого. Нет, Герду Илзе не боялся, но ее крики, наставления и истерики ненавидел. Манипулятор.

Этих двоих Илзе уже недолюбливал, но все равно находился рядом, потому что это удобно. Они уже привыкли друг к другу, жили постоянно рядом, скрывались от рыцарей и зарабатывали деньги на комфортную жизнь. Менять это Илзе пока не планировал, даже если Адрастея, которая всегда шла вместе с Гердой, сильно раздражала.

В комнату, которую снимали в гостиничном дворике, они вернулись ближе к вечеру. Герда сразу покормила Адрастею, села на большую кровать и вывалила на нее два мешка, которые забрала у случайного прохожего. Мешочки небольшие, бархатные и скорее всего тяжелые, потому что матрас под ними прогнулся. Раскрыв их, Герда высыпала на одеяло содержимое и невольно присвистнула. Илзе был с ней полностью согласен – улов оказался хорошим.

Пока Адрастея рисовала угольком на небольшом клочке бумаги, который отдала им хозяйка дома, Герда подсчитывала деньги, а Илзе лежал неподалеку и смотрел в потолок. Его беспокоили торговые города, в которых всегда было много незнакомых людей. После деревень они казались слишком большими, шумными, в них всегда ходили люди, иногда знакомые ему, отчего теперь Илзе часто смотрел под ноги или носил платки на голове. Он все еще боялся быть узнанным, возвращения в бесправное положение. Еще одной причиной неприязни была информация. Когда они останавливались в деревнях, там все друг про друга знали, политику не обсуждали и про то, что происходило на континенте и за его пределами не знали. В городах же все говорили о другом и Илзе казалось, что они приезжали в новый мир, где все изменилось за время их отсутствия. Это пугало. Отсутствие информации и выпадение из жизни ему не нравилось больше всего, делало беспомощным.

– Поговаривают, что Тера создала деревню для своего народа. Не выполнила твоя наемница задание.

Он издевался. Точно издевался, потому что видел, какой маниакальной и требовательной становилась Герда, когда речь заходила о Тере. Она сразу же злилась, как сейчас, иногда кричала или надолго замолкала. Илзе не раз видел, как та искала наемников, ходил вместе с ней в гильдии, сидел с Адрастеей, когда Герда разговаривала с рыцарями. Его это даже забавляло, потому что слухи распространялись быстро и на основе них получалось, что Тера сошедший со страниц библии дьявол, чистое зло, которое похищало и поедало людей. Конечно, ее боялись. Илзе бы и сам на это не согласился: идти в логово настолько опасных существ – самоубийство.

– Знаю. Надеюсь, она одна из тех, кого Тера съела, – недовольно отозвалась Герда и поджала губы. – Этот, – кивнула на один из мешков. – Пока я забирала у них деньги, обсуждали Яму. Сказали, что они уже строят свой город в лесу. Теру считают королевой, матерью монстров. Как по мне, незаслуженный титул. Она слишком слаба и самоуверенна для королевы. Ее место в гробу и без головы, а не на земле.

– Вы знакомы? – спросил Илзе, считая это единственным объяснением происходящего. Его всегда удивляла маниакальность, с которой Герда следила за монстром, вечный поиск людей и магов, которые убивали и уничтожали зло. Илзе заметил сведенные к переносице брови, взгляд исподлобья и усмехнулся. – Или ты влюблена в нее?

От возмущения Герда вскинулась, распахнула глаза и рот. Нахмурилась, покраснела от ярости, сжала руки в кулаки и ударила его ногой. Илзе охнул и скривился от боли, прижимая руку к бедру. Глаза заслезились, внутри вспыхнула злость, недоумение. Он сжал челюсть, подавляя в себе порыв ударить ее, скривился, когда услышал звонкий смех Адрастеи. Как они его раздражали и злили.

Потерев бедро, он откатился в сторону, опасаясь злую Герду. И чего он такого сказал? Герда и правда становилась сумасшедшей, когда дело касалось Теры. Действительно неразделенная любовь? Вряд ли, учитывая, что, когда никто не слышал, она звала неизвестного ему Сэма. Илзе не сомневался, что и с ним она спала, пытаясь забыть Сэма, который остался дома и, скорее всего, бросил ее. Это тоже не удивительно, Илзе от нее тоже сбежал бы.

– Ты несешь чушь, идиот! Я мечтаю однажды узнать или собственноручно убить ее, сжечь тело, чтобы она больше никогда не проснулась. Влюбиться в нее может лишь такой идиот как ты, или ребенок, романтизирующий монстров.

– Какие ты слова умные знаешь, – огрызнулся он и длинно выдохнул, приподнимая край рубахи. Место алело, пульсировало и уже появлялись первые зачатки синяка. Замечательно, она испортила его тело.

Он все еще не понимал причин ненависти Герды к Тере, но уже не стремился к поиску ответов. Они наверняка находились в ее прошлом, а это было то самое неприкосновенное, что оба не открывали друг другу. Илзе не знал, кем являлась Адрастея и почему они искали наемников, Герда же не догадывалась о его рабском прошлом и побеге, о котором Илзе до сих пор немного жалел. О неприкосновенности прошлого они договорились еще в самом начале путешествия, поэтому сейчас глупо что-то менять или узнавать. Вместе они почти год и за это время Илзе считал Герду если не другом, то хорошим приятелем, с которым у них общие цели – бегство, как можно дальше от Вермелло.