Мучимые ересями

По крайней мере, у него не было сомнений — или, если уж на то пошло, их не было у Мерлина — что поддержка Брейнейром доктрины Церкви Черис и осуждение извращения Церкви «Группой Четырёх» были неподдельными и искренними. Может быть, он и не был ещё одним Стейнейром, но, похоже, обладал собственной упрямой, непоколебимой внутренней силой. Если он и не высечет никогда искры той спонтанной любви, которую Стейнейр так легко вызывал в своей собственной пастве, то всё равно пойдёт до самого конца, сгорбившись под ударами, встречая все те шторма, которые попадутся ему на его пути. — «И это», — сказал сам себе Кайлеб, — «было всё, о чём любой император имел право просить любого человека».

Никто не мог сказать наверняка как бы отреагировал такой человек, как Брейнейр, на дневник Святого Жерно, если бы ему когда-нибудь представилась возможность прочитать его. Что только подчёркивало силу аргументов Стейнейра против того, чтобы слишком быстро донести истину до Сэйфхолда. Нет. Они должны были позволить этой лжи остаться, по крайней мере, ещё немного, пока Церковь Черис не станет думать, что она более не скованна тяжёлой рукой инквизиции.

«Но этот день настанет, Лангхорн», — пообещал Кайлеб призраку Эрика Лангхорна, в какой бы уголок Ада он ни был изгнан. — «Этот день обязательно настанет. Никогда не сомневайся в этом. Мы с Мерлином позаботимся об этом».

Он искоса взглянул туда, где стоял и терпеливо ждал капитан Атравес, чьи «неземные голубые глаза сейджина» настороженно выискивали любой признак угрозы, даже когда его невидимые воздушные сенсорные платформы делали то же самое, и почувствовал знакомый прилив изумления и уверенности. Разум, мысли и душа, скрывавшиеся за этими сапфировыми глазами, были даже старше самой лжи. Нимуэ Албан уже сознательно пожертвовала своей жизнью, чтобы победить её; Кайлеб Армак не сомневался, что сейджин, которым она стала после смерти, добьётся успеха, сколько бы времени это ни заняло и чего бы это ни стоило.

Мерлин взглянул на него, слегка приподняв одну бровь, как будто почувствовал давление взгляда Кайлеба. А, возможно, так оно и было. Кайлеб определённо не был готов сказать, где проходит предел эзотерических чувств ПИКА! Хотя теперь, когда император подумал об этом, более вероятно было, что Мерлин просто видел, как он смотрит через один из своих невидимых «сенсоров».

Эта мысль тронула его губы мимолётной улыбкой, и Мерлин улыбнулся в ответ, а затем снова сосредоточился на задаче сохранения жизни Кайлеба.

«А я должен перестать тратить время на то, чтобы оттягивать неизбежное, и заняться своей собственной работой», — твёрдо сказал себе Кайлеб. — «Просто всё дело в том, что… я не хочу».

Он признался себе в этом, а затем обратился к главной причине, по которой не хотел этого делать.

Королева-мать Элана прибыла вместе с бароном Зелёной Горы в доки, чтобы попрощаться со своим зятем. Теперь, когда он посмотрел ей в глаза — северные, такие же серые и чистые, как само Чизхольмское Море, глаза — он увидел то же самое осознание.

— Я не хочу уходить, — тихо сказал он ей, его голос почти потерялся в шуме ветра и воды, а также в журчании голосов наблюдающей толпы.

— Я знаю, Ваше Величество… Кайлеб. — Она улыбнулась ему, её серые глаза затуманились, а губы слегка задрожали, когда она улыбнулась. — Я тоже не хочу, чтобы ты уходил. Но если бы мы могли упорядочить мир так, как хотели бы, ничего этого не случилось бы, и мы с тобой могли бы никогда не встретится, не так ли?

— Писание говорит, что мир устроен так, как того хочет Господь, — ответил Кайлеб. — «И, по крайней мере, в этом оно не лжёт», — подумал он. — Я думаю, мы бы всё равно встретились.

— Может быть, и так, — сказала Элана. — Может быть, и так.

Она протянула руку, чтобы нежно коснуться его щеки, и он увидел, что её глаза смотрят глубоко в его собственные, ища эхо, отражение, её дочери. И он увидел, как её лицо просветлело, когда она обнаружила его… так же как он нашёл его двойника в её глазах.

— Позаботьтесь о ней, милорд, — сказал он, переводя взгляд на внимательное лицо Зелёной Горы.

— Конечно, Ваше Величество. — Зелёная Гора слегка поклонился, а затем выпрямился с хитрой и ехидной улыбкой на лице. — Можно сказать, что у меня имеется некоторый опыт в этом направлении.

— Имеется, даже так? — Кайлеб улыбнулся в ответ, а затем глубоко вздохнул. — А вот теперь, мне действительно пора идти. Если мы пропустим прилив, то, вероятно, не успеем на запланированное рандеву с основным флотом. И если мы этого не сделаем, капитан Жирард и адмирал Остров Замка никогда мне этого не простят!

— Ну, мы же не можем этого допустить, правда? — сказала Элана. Кайлеб посмотрел на неё в ответ, и она покачала головой. А потом, совершенно неожиданно, она обняла его и крепко прижала к себе.

Как и её дочь, она была стройной женщиной небольшого роста, а Кайлеб — мускулистым широкоплечим мужчиной. Эти плечи могли стать ещё немного шире, но её руки не могли полностью обхватить его уже сейчас. Но даже если эти руки были тонкими, почти хрупкими, он всё равно чувствовал в них силу самого Чизхольма. Его глаза расширились от удивления. Затем его собственные руки обняли её, и он почувствовал, что её голова покоится у него на плече.

Толпа зрителей издала громовой рёв одобрения, и Кайлеб задумался, поверит ли хоть один представитель аристократии, что это объятие было спонтанным и незапланированным. Он сомневался, что они это сделают, и ему было всё равно.

— Моя дочь сделала правильный выбор, — тихо сказала она ему, поднимая голову и снова встречаясь с ним взглядом. Блеснули слёзы, и он ослабил их объятия, чтобы вытереть их указательным пальцем правой руки. Она снова улыбнулась и покачала головой. — У меня никогда раньше не было сына, — сказала она.

— Всё меняется, — сказал он ей.

— Да. Да, вещи меняются. — Её ноздри раздулись, когда она глубоко вдохнула, а затем она отпустила его и снова отступила назад. — Но мы же не можем позволить вашему капитану и адмиралу расстроиться из-за вас, правда? Не из-за императора Черис!

— Нет, я полагаю, что не можем.

Он ещё раз коснулся её лица, кивнул Зелёной Горе, а затем повернулся и зашагал по трапу на свой флагманский корабль сквозь сырой северный холод и рёв одобрения зрителей.

.V.

Кабинет викария Жаспера Клинтана,

Храм,

Город Зион

Викарий Жаспер Клинтан, Великий Инквизитор Церкви Господа Ожидающего и Отец-Генерал ордена Шуляра, оторвал глаза от бумаг на своём столе и гневно нахмурил брови, когда дверь в его роскошный кабинет в Храме резко открылась. Старший священник, открывший её так бесцеремонно, резко поклонился, и глаза Клинтана опасно сверкнули. Отец Данилд Фармир был одним из его доверенных секретарей уже почти восемь лет. Он знал, что к своему патрону лучше не врываться, предварительно даже не постучав.