Мучимые ересями

— Какого...? — громоподобно начал Клинтан, но старший священник имел неосторожность (или безрассудство) прервать его.

— Покорнейше прошу прощения за столь внезапное вторжение, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Фармир, произнося слова так быстро, что они прозвучали почти как лепет. — Я бы никогда так не поступил, если бы это не было… то есть… я имею в виду…

— О, выкладывай уже, Данилд! — рявкнул Клинтан, и старший священник тяжело сглотнул.

— Ваше Высокопреосвященство, викарий Замсин здесь!

Нахмуренные брови Клинтана удивлённо взлетели вверх.

— Здесь? — повторил он, и его тон был настолько близок к недоверчивому, насколько это вообще возможно. — В моём офисе?

— Да, Ваше Высокопреосвященство! — отец Данилд почти судорожно кивнул, но в его голосе так же послышалось облегчение. Словно он был поражён тем, что ему удалось передать своё послание, не будучи испепелённым на месте молниями хорошо известного нрава Клинтана.

Генерал-Инквизитор откинулся на спинку своего кресла, пытаясь скрыть выражение изумления, пока его мозг лихорадочно работал.

Неудивительно, что Фармир казался таким ошеломлённым. Канцлер Церкви Господа Ожидающего отнюдь не случайно «заглянул» к Великому Инквизитору, заблаговременно не договорившись о встрече. На самом деле, никто не «заглядывал» к Великому Инквизитору без предварительной договорённости.

Клинтан потратил несколько секунд, пытаясь придумать хоть какую-нибудь причину, по которой Замсин Трайнейр вдруг появилась днём в приёмной его кабинета, но никаких предположений ему в голову не пришло. Во всяком случае, никаких предположений, которые он хотел бы обдумать.

— Я полагаю, раз уж ты не сказал мне, почему он здесь, то и тебе он тоже ничего не сказал, — сказал он тоном, который предполагал, что лучше бы именно это было той причиной, по которой Фармир ничего ему не сказал, и старший священник резко закивал головой.

— Нет, Ваше Высокопреосвященство. — В глазах Фармира отразилось собственное сильное беспокойство по поводу столь радикального нарушения протокола, но голос уже начал приходить в норму. — Он просто… вошёл в дверь и «попросил уделить ему минутку вашего времени».

— Он так и сделал, да? — Клинтан фыркнул, как разъярённый кабан, после чего пожал плечами. — Ну, в таком случае, я полагаю, тебе лучше проводить Канцлера сюда, не так ли?

— Да, Ваше Высокопреосвященство. Сейчас же!

Фармир исчез, подобно облачку дыма. Через мгновение он вернулся, а за ним следовал Замсин Трайнейр. Выражение лица канцлера было отточено десятилетиями опыта — сначала как священника, затем как дипломата и, наконец, как истинного правителя Совета Викариев — показывать то, что он позволял ему показать. На этот раз, однако, в его глазах читался блеск, а губы были плотно сжаты. Те, кто не знал его достаточно хорошо, возможно, не заметили бы этого, но Клинтан его знал, и он почувствовал, как напряглись мышцы его живота.

— Доброе утро, Замсин, — сказал он.

— Доброе утро. — Ответ Трайнейра прозвучал довольно резко, и Клинтан посмотрел через плечо канцлера на Фармира.

— Это всё, отче, — сказал он, и Фармир исчез с ещё большей поспешностью. Какое бы любопытство он ни испытывал — а Клинтан подозревал, что он испытывает его довольно сильно — старший священник не хотел находиться поблизости. Очевидно, он тоже разглядел признаки приближающейся бури на лице Трайнейра.

«Конечно, только слепой мог не заметить их», — сухо подумал Великий Инквизитор.

— И чем же я обязан такому удовольствию? — спросил он, поскольку не было никакого смысла предаваться вежливым экивокам.

— Этому, Жаспер. — Трайнейр сунул руку за отворот своей оранжевой сутаны и вытащил оттуда пачку бумаг.

— И что конкретно «это»? — Голос Клинтана тоже стал резким, когда он ощерился в ответ на явный гнев собеседника. Гнев, который, казалось, был направлен на самого Клинтана. Великий Инквизитор не привык сталкиваться с кем-либо, у кого хватило бы смелости — или глупости — открыто проявлять гнев в отношении него, и он обнаружил, что этот опыт ему не очень нравится.

— Это семафорное сообщение, Жаспер. Сообщение от короля Жамиса в Талкире. Или, точнее, от епископа-исполнителя Фрейда от имени короля Жамиса. И от себя, конечно.

Клинтан никогда не слышал подобных нот в голосе Замсина Трайнейра. В голосе Канцлера звучал кованный металл, а эмоции в его глазах горели жарче, чем когда-либо.

— Очевидно, что-то во всём этом тебя расстроило, — сказал Клинтан, стараясь, чтобы его собственный голос звучал более естественно. Он не привык пытаться смягчить чей-то гнев, но выглядело это так, словно Трайнейр с каждым своим словом приходил в ещё большую ярость. — И, по-видимому, поскольку ты ворвался в мой кабинет, даже не предупредив никого о своём приходе, то, что тебя расстроило, касается меня или Управления Инквизиции.

— О да, — согласилась Трайнейр. — Конечно, да, Жаспер! Я думаю, что это был бы очень хороший способ выразить это.

— Тогда скажи мне, что это такое, и давай покончим с этим, — решительно сказал Клинтан.

— Хорошо, Жаспер, я тебе всё расскажу. — Трайнейр бросил сложенные листы бумаги на стол Клинтана. — Король Жамис и епископ-исполнитель Фрейд сообщили, что черисийцы дотла сожгли половину, а может и две трети Фирейда. Ты помнишь Фирейд, не так ли, Жаспер? Место, где все эти черисийцы так «глупо сопротивлялись» войскам Дельфирака, пытавшимся секвестировать их корабли по твоему приказу?

Лицевые мускулы Клинтана слегка напряглись, но он не поддался на словесную приманку Трайнейра — если это была она — и просто кивнул.

— Ну, Кайлеб и Шарлиен, похоже, решили, как они намерены реагировать на подобные инциденты в будущем. Они послали двадцать или тридцать своих галеонов в Залив Фирейд, разнесли в щебень оборонительные батареи — а затем взорвали их, когда те сдались — и сожгли все строения на расстоянии двух миль от набережной Фирейда.

Гнев вспыхнул в глазах самого Клинтана, когда Трайнейр перечислил список черисийских карательных мер. Он было начал открывать рот, но Трайнейр оборвал его быстрым и резким взмахом руки.

— Я ещё не совсем закончил, Жаспер. — На этот раз голос Канцлера был ледяным, а не огненно-горячим, и глаза его сверлили Клинтана. — Несмотря на тот факт, что они сожгли большую часть города, черисийцы были чрезвычайно осторожны, чтобы в итоге среди дельфиракцев было как можно меньше жертв. Они даже разрешили гражданскому населению Фирейда вывезти ценности, которые можно было вывезти из домов в пределах района, который они намеревались сжечь. Не совсем тот ответ, который можно было бы ожидать от еретиков и богохульников после того, как дельфиракские солдаты уничтожили их собратьев-еретиков и богохульников, как ты считаешь?