Мучимые ересями

— Хорошо.

* * *

Князь Нарман, решил Кайлеб, обменявшись поклонами с Томасом Симминсом, Великим Герцогом Зебедайи, на квартердеке «Императрицы Черисийской», обладает ярко выраженным даром точного описания миниатюр. Если бы Зебедайю можно было растопить, получившемся из него жиром, можно бы заправлять каждую лампу в дворце Теллесберга по меньшей мере год.

Что, вероятно, было бы лучшим вариантом, каким его можно было использовать.

Великий Герцог был человеком среднего роста и среднего телосложения, с выдающимся носом, редеющими тёмными волосами, и глазами, которые, казалось, были только около четверти дюйма глубиной. Они встречали взгляды других людей с похвальной невозмутимостью, но в их глубине была некая мутность, броня, которая напоминала Кайлебу об отдельных видах живущих в растительности ядовитых ящериц.

— Очень любезно с вашей стороны было проделать весь этот путь, чтобы встретить меня, Ваша Светлость, — сказал Кайлеб, выпрямляясь после своего собственного поклона.

— Вы император, Ваше Величество, — сказал Зебедайя, обнажая крупные, ровные, белые зубы в любезной улыбке. — Императоры, подобно королям, имеют право на свои маленькие причуды и слабости. И, если быть до конца честным, — он позволил своей улыбке постепенно превратиться в рассудительное выражение, — в данных обстоятельствах я был бы удивлён, если бы ваши советники допустили хотя бы мысль о том, чтобы позволить вам поставить свой флагман на якорь в пределах досягаемости портовых батарей того, с кем ваше королевство всё ещё официально находится в состоянии войны.

— Вы правы. — сказал Кайлеб, изобразив на лице что-то, почти похожее на недовольную гримасу, и искоса взглянул на бесстрастного телохранителя, возвышавшегося за его плечом в ливрее Дома Армак. Затем Император снова обратил своё внимание на Великого Герцога. — Бывают моменты, когда эти мои «советники» могут быть немного… чрезмерно заботливыми. После смерти отца всё стало ещё хуже. Иногда мне кажется, что я никогда больше не смогу позволить себе ничего спонтанного.

— Боюсь, высокое положение и большая ответственность привносят с собой собственные ограничения, Ваше Величество, — сочувственно сказал Зебедайя.

— Я знаю, — вздохнул Кайлеб, затем глубоко вдохнул и расправил плечи.

— Простите мне мои манеры, Ваша Светлость, — сказал он. — Я стою здесь, заставляя вас беседовать на палубе, вместо того чтобы отвести вас в тень и предложить немного освежиться. Не хотите ли присоединиться ко мне в моей каюте?

— Это было бы честью для меня, — заверил его Зебедайя.

* * *

— Ну, я думаю, что всё прошло довольно хорошо — заметил Кайлеб несколько часов спустя, снова стоя на квартердеке «Императрицы Черисийской» и наблюдая, как богато украшенный катер Зебедайи отчаливает в сторону города.

— Ты так думаешь, да? — спросил глубокий голос, и Кайлеб улыбнулся Мерлину. Они стояли вдвоём у поручней, по разным сторонам одной из карронад квартердека, и их никто не мог услышать, пока они говорили тихо.

— Конечно, я так думаю, — ответил император, возвращая своё внимание к отплывающему катеру. — А ты разве нет?

— Я думаю, Великий Герцог Зебедайи думает, что ты всё ещё слюнявый подросток, по крайней мере, когда рядом нет твоих «советников», — сказал Мерлин.

— Я тоже так думаю, — сказал Кайлеб с видимым удовлетворением, и Мерлин фыркнул.

— Всё это хорошо и здорово, когда тебя «недооценивают», Кайлеб. До тех пор, пока кто-то вроде Зебедайи не начинает недооценивать тебя настолько сильно, что он делает какую-то глупость. Что-то такое, из-за чего погибнет множество людей.

— Согласен. — Кайлеб снова посмотрел на Мерлина с серьёзным выражением. — Но, я думаю, однако, в данном случае Нарман, вероятно, был прав. Зебедайя знает, что у него нет другого выбора, кроме как предоставить нам право базирования, которое я от него требовал. И конечно же, он проявил больше, чем просто проблеск интереса к идее о том, чтобы остаться аристократом высшего ранга Зебедайи, когда мы официально добавим остров к Империи. И он в полной мере намерен поддерживать меня и быть верным союзником и вассалом вплоть до первой же увиденной им возможности, когда он сможет всадить мне кинжал между лопатками.

— Именно поэтому ему, возможно, не стоит слишком сильно недооценивать тебя.

— Ты упустил мою мысль, Мерлин. Вопрос не в том, увидит ли он возможность предать меня; вопрос лишь в том — когда. А раз так, я бы на самом деле предпочёл, чтобы он чувствовал себя излишне самоуверенно, а не неуверенно. Я не хочу, чтобы он боялся меня настолько, что он и правда примет эффективные меры предосторожности. Собственно говоря, я бы предпочёл, чтобы он сделал свою попытку до того, как мы непосредственно вступим в бой против собственных сил Церкви. Лучше пусть он вынашивает какую-нибудь измену, когда нас не отвлекает более серьёзная угроза, ты не думаешь?

— Возможно, ты и прав, — медленно произнёс Мерлин. — Я не уверен, что согласен с твоей логикой, но должен признать, что она вполне последовательна. Хотя, она кажется немного… замысловатой.

— Бывают моменты, Мерлин, когда мне легче, чем обычно, поверить, что ты действительно вырос в этой своей «Земной Федерации».

— Прошу прощения? — Левая бровь Мерлина изогнулась дугой, и Кайлеб хрипло усмехнулся.

— В более добром и прямолинейном мире — таком, как тот, в котором ты вырос, по крайней мере в том, что касалось политики — я бы просто пошёл дальше и тихо убрал Зебедайю. Я бы «уволил его» с поста Великого Герцога, и нашёл бы кого-нибудь другого для этой работы. Предпочтительно одного из моих черисийцев, такого, что предан мне и заслуживает достойной награды за свои заслуги. К сожалению, я не могу так сделать. Или, скорее, я мог бы, но только с учётом того, что это заставит следующего дворянина, у которого может возникнуть искушение заключить со мной соглашение, задаться вопросом, не собираюсь ли я лишить его титулов в качестве подарка для одного из моих фаворитов, как только мне это станет удобно.

— Я встретил Нармана с распростёртыми объятиями не только из-за его дипломатических связей, или неоспоримой ценности в качестве советника, Мерлин. И, хотя мне повезло, что он на самом деле довольно симпатичный старый мерзавец — когда он не пытается убить меня, конечно — я планировал относиться к нему так, как будто он мне нравится, даже если бы он оказался настоящей занозой в заднице. Но я не приветствовал его так тепло и не устроил помолвку Жана с Марией на основании этого. Я сделал это потому, что это послание другим князьям, другим герцогам и графам. И это послание заключался в том, что я готов быть разумным и прагматичным, а не настаивать на мести. Что до тех пор, пока человек выполняет свои обещания мне, я буду выполнять свои обещания ему… включая обещание, что ему будет позволено сохранить свои титулы и передать их своим наследникам по прошествии времени. Если, конечно, он не сделает чего-то такого, что даст мне законные основания обвинить его в измене. Если он это сделает — если он явно нарушит свои клятвы, прямо поддержит моих врагов — тогда у меня будет абсолютное основание лишить его титулов и раздавить как таракана. Но мне нужно, чтобы он дал мне это явное основание, если я не хочу, чтобы другие считали меня капризным и не заслуживающим доверия.

Мерлин задумчиво пригладил свои навощённые усы, затем медленно кивнул.

— Ты прав, этот аспект мне и в голову не приходил, — признался он.

— Именно это я и имел в виду, когда говорил, что ты вырос где-то в другом месте. Для таких правителей как я или Нарман — это прирождённое состояние думать подобным образом. Или, по крайней мере, мы должны так думать, если хотим, чтобы нас считали разумными правителями. Что возвращает меня к моему первоначальному вопросу о преимуществах того, что Зебедайя недооценивает, насколько я умён на самом деле.