Муля, не нервируй…

Зал взорвался не просто криками. Ор стоял такой, что ну.

Я, очевидно, наступил на больную мозоль. Товарищ Уточкина, как профком, имела доступ к распределению материальных благ — путёвки в санатории и дома отдыха, очереди на квартиры и автомобили, ещё какие-то бонусы. И, конечно же, как и в любой организации, сразу же нашлись обиженные и недовольные. Вот они-то и подхватили мой посыл.

Зал шумел и бурлил добрых полчаса. Наконец, седоусый, с трудом, утихомирил разбушевавшихся людей и закрыл собрание, укоризненно при этом взглянув на меня. На следующей неделе было решено провести переизбрание профкома.

Народ расходился возбуждённый. Некоторые подходили и хлопали меня по плечу, жали руки. Но были и такие, что ругали меня.

Я относился к этому философски. Свою задачу я решил. Себя оправдал, свою репутацию, если не на сто процентов, то на восемьдесят, обелил. А то, что с Уточкиной так: ну так сама виновата. Зачем подняла вопрос аж на профсоюзное собрание? Могла же со мной тет-а-тет поговорить. Я бы даже извинился, если стишки эти её настолько задели.

Я не стал забивать себе голову ерундой — не мои проблемы, и со спокойной душой решил идти домой. По дороге хотел ещё зайти в столовую, поужинать и прикупить себе чего-нибудь на завтрак. А ещё хорошо бы будильник купить. Что-то среди Мулиных вещей я его не видел. Придётся на полчаса раньше вставать, а то опять всё утро в очередях проведу и без чая останусь. А вообще-то нужно купить себе кофе. Я кофеман и без кофе мне капец некомфортно. Ещё и примус надо, чтобы варить.

Я вышел из здания. У выхода меня поджидала та девушка из столовой.

— А я вас жду, Муля, — смущённо улыбнулась она.

Глава 7

— Так что же мне делать? — вопрос, однозначно, не давал девушке покоя, поэтому она сразу же «взяла быка за рога».

— Стенгазету, — усмехнулся я и, глядя, как вытянулось её лицо, спросил, — давайте познакомимся сначала, а то как обращаться к вам — даже и не знаю.

— Зина я, — смутилась девушка и быстро добавила, — Зина Синичкина. Работаю в Главреперткоме. Младшим консультантом.

— Очень приятно, Зина, — радушно кивнул я и тоже представился, — Иммануил Бубнов. Можно Муля. Работаю в отделе кинематографии и профильного управления театров. Методист.

— А я уже знаю, — улыбнулась девушка, — я же слушала ваше выступление.

— Вот как?

— Ох вы им и задали жару! — она возбуждённо подпрыгнула, — эту Уточкину давно пора было поставить на место! Но никто связываться не хочет. У неё же дедушка в горкоме работает. Вот все и боятся.

Мда, вот ещё засада. Кажется, проблемы только начинаются. Вряд ли дедушка позволит сковырнуть внучку с тёплого местечка.

Ну да ладно, буду разбираться с проблемами по мере их накопления.

А Зине сказал:

— Зина, вы не подскажете мне, где тут можно купить примус?

— Примус? — удивилась она, — а зачем вам примус, Муля?

— Дело в том, что я живу в коммунальной квартире и по утрам добиться до плиты невозможно. Очередь, ужас какая. А я не могу без горячего чая. Но лучше кофе.

— Аааа… тогда понятно, — засмеялась девушка, — здесь рядом есть большой магазин. Там всё можно купить. И примус, и кофе. Давайте я вам покажу, а вы мне расскажете, что со стенгазетой этой делать…

Но только мы дошли до ворот и повернули в переулок, как навстречу нам показалась Лёля, она же Ольга Иванова, она же роковая женщина и по совместительству бывшая пассия Мули, да ещё с двумя подружками.

Увидев меня (в смысле Мулю) рядом с девушкой, её лицо вытянулось:

— Так вот почему ты бросил меня в трудную минуту, Муля!! — возмущённо закричала она недобрым голосом. — А я же тебе так верила! А ты! Что это за вертихвостка?

— Я не верти… — пролепетала покрасневшая Зина, но я не дал ей сказать ни слова и строго спросил Лёлю:

— Ольга, это что за цирк?

— Да ты посмотри на неё! Ни рожи, ни кожи! — взвилась Ольга. — Страхолюдина какая-то!

Ольгины подружки с готовностью засмеялись. Обидно так засмеялись, насмешливо.

Я посмотрел на Зину. Её лицо стало багровым-багровым и, казалось, она вот-вот расплачется.

Кстати, такой уж прямо страхолюдиной она и не была. Вполне себе хорошенькая такая девочка, даже в чём-то симпатичная: обыкновенное славянское лицо, носик пуговкой, пухленькие щёчки и большие голубые глаза. Её подкрасить, и она бы вполне дала сто очков той же Ольге.

— Ничего не страхолюдина, — не согласился я, — очень даже красивая девочка. Похожа на Мерилин Монро в юности. А если губки и глаза подкрасить, то и её затмит…

Все четверо девиц широко открыли глаза и изумлённо уставились на меня.

Пока они не очнулись, я ухватил Зину под руку и торопливо утащил дальше. Не хотелось продолжать бабские склоки. Тем более посреди улицы. Тем более, вдруг магазин закроется, и я останусь без примуса. Тем более, Зина говорила, что там можно купить и кофе.

— Так где ты говорила, большой магазин был рядом? — попытался вернуть разговор в конструктивное русло я.

— Н-направо, — пролепетала девушка, мысли её явно витали сейчас далеко-далеко.

Мы молча прошли почти всю улицу. Никакого магазина я не видел. Решил уже, что свернул не туда, когда Зина чуть пришла в себя:

— Нам теперь налево, — пискнула она, немного помолчала и, наконец, задала главный животрепещущий вопрос, — а я и правда похожа на Мерилин Монро, Муля? Или ты просто так им сказал?

Ох уж эти женщины! Не зная, плакать или смеяться, но пришлось развивать тему дальше. Иначе ведь не отцепится:

— Ну конечно, — сказал я самым что ни на есть категорическим и убедительным голосом, — я как тебя увидел, так сразу и понял — вылитая Мерилин Монро. Только она блондинка, а ты — русая.

— И у неё локоны, — задумчиво протянула Зина и провела рукой по своей косе.

— Эй, только не вздумай косу обрезать и осветляться, — напрягся я. — Тебе так больше идёт.

— Почему? — удивлённо посмотрела на меня Зина, — у Мерилин Монро же локоны. И она их осветлила.

— Испортишь волосы, — привёл я последний аргумент. — И с косой намного красивее.

Зина аж остановилась и посмотрела на меня взглядом, в котором читалось, мол, много ты понимаешь в красоте и в осветлённых локонах, глупый мужлан. И я понял, что эта битва проиграна.

— У Мерилин Монро локоны! — аргументировала Зина и по её решительному взгляду я понял, что решение обжалования не подлежит.

— Давай говорить о стенгазете, — принял окончательное поражение и капитулировал я.

А для себя понял, что женщины этого времени разительно отличаются от тех женщин, с которыми я привык общаться в моём мире. У нас же там все индивидуалистки. У них, прежде всего, должно быть комфортно им, и во-вторых, нравиться должно тоже им. А уж только потом — всё остальное (ну, я профессиональных эскортниц с накачанными губами и натянутыми на затылок лицами по одному шаблону, не имею в виду, конечно же). А здесь женщины, неизбалованные всем этим информационным шумом, каждый комплемент воспринимают как призыв к действию. И живут, ориентируясь на социальные шаблоны. Вот я сломал Зине старый шаблон и случайно дал новый. Теперь она до следующего шаблона будет жить в образе Мерилин Монро.