Муля, не нервируй…

— Чичас моя очередь! — упёрлась старуха.

— Женщина! — возмутился я, — я есть хочу. Каша сварится за пятнадцать минут. И я занял всего одну конфорку. А ещё вон три свободных. Вам не хватает?

— Моя очередь чичас! — упрямо набычилась баба.

И тут на кухню въехал на велосипеде давешний шкет. Увидев меня, он просиял:

— Дядя Муля, я пить хочу! — сообщил он.

Кулера или бутылки с питьевой водой на подобной кухне быть не могло. Я вспомнил, что в это время даже в Москве можно было пить воду из-под крана. Оставался вопрос в чашке. На подоконнике стоял какой-то стакан. Но он был замызган, и давать пить из него ребёнку я поостерегся.

— Подожди, я чашку принесу, — сказал я малому и вышел к себе в комнату. Всё равно мне ещё соль надо было взять.

Когда я вернулся обратно на кухню, вредной бабищи там уже не было.

Я набрал в чашку воды и дал шкету. А сам принялся солить кашу.

Тот выхлебал за полсекунды и вернул пустую чашку:

— Дядя Муля, — вдруг сказал шкет, — а баба Варя тебе в кастрюлю плюнула.

У меня рука дрогнула, и я просыпал туда вместо пол-ложки, целую ложку, да ещё с горкой.

При ребёнке материться было непедагогично, поэтому я не матерился. Вслух в смысле. А ему сказал:

— Ты точно видел?

— Конечно точно, — сказал малой, — ты только не выдавай меня, дядя Муля, а то она опять мамке на меня наябедничает. И опять мне в углу стоять придётся.

Я пообещал, что ябедничать мамке не буду.

Каша тем временем сварилась.

В животе тревожно урчало. Я с грустью посмотрел на кастрюльку. Затем на шесть мусорных вёдер. Интересно, какое из них моё, по наследству от предыдущего хозяина?

Пока малой не ускакал, я дипломатично спросил:

— А ты знаешь, что в моём ведре сейчас сидит жаба?

— Ух ты! — малой с восторгом ринулся к синему эмалированному ведру и с поднял крышку, — дядя Муля! Нет там никакой жабы!

— Хм… Может упрыгала куда? — деланно задумался я. — Была ведь жаба. Зелёная такая, с бородавками.

Малой, с горящими глазами, вдруг выпалил:

— А я знаю, куда она упрыгала! Я прошлым летом жабу принёс и в умывальник посадил. Так она ускакала в коридор. Я сейчас найду! Мне такая жаба очень нужна!

И он с воинственными криками выскочил из кухни.

А я печально выбросил всю кашу в мусорное ведро и принялся мыть кастрюлю. Будет мне наука — на общественной кухне от кастрюли нельзя отходить даже на полсекунды. Особенно если в квартире живут вот такие вот индивидуумы. Кажется, малой называл её «баба Варя».

С бабоварей мне ещё предстоит разобраться.

А вот об остальных жильцах хоть что-то узнать было бы неплохо. Поэтому я, прихватив кастрюльку, вышел в коридор в поисках шкета. Тот как раз сидел верхом на старом торшере и самозабвенно лупил лыжной палкой по размочаленному фанерному чемодану.

Я подошел к нему и посмотрел сверху вниз:

— Ты что делаешь? — спросил я его, чтобы начать разговор.

— Я тореадор! Быка укрощаю! — заявил малой с важным видом и для аргументации несколько раз стукнул палкой по чемодану.

— Отлично! А теперь, тореадор, скажи, как меня зовут?

— Дядя Муля, — ответил шкет и запулил палку в висящие на стене сломанные ходики. Палка врезалась прямо в корпус часов, там что-то брякнуло внутри и оттуда вывалилась механическая кукушка и повисла на пружинке.

При виде этого малой издал воинственный клич и завопил от радости.

— А полное моё имя как будет? — вернул его к суровой действительности я.

Малой задумался, потом пожал плечами, мол, фиг его знает.

— Иммануил, — подсказал я, — а у тебя есть полное имя?

— Ага, — гордо кивнул шкет, — Николай. Только меня так бабушка называет, когда хочет поставить в угол. А так-то я Колька.

— Так ты что, Колька-Николай, всех соседей по полным именам знаешь? — деланно восхитился я.

Колька просиял и важно кивнул.

— Да нет, не верю, — коварно покачал головой я, — докажи!

— Ну смотри, — начал перечислять Колька и ткнул в ближайшую дверь пальцем, — вон в той комнате живут дядя Софрон и тётя Муза.

— Муза? — удивился я. — Это имя что ли такое?

— Угу, — пробормотал Колька и ткнул на следующую дверь, — а вон там — баба Белла. Только её нельзя так называть, а то она за ухо может дёрнуть. Надо просто Белла.

— Понял, — кивнул я, запоминая. — а баба Варя где живёт?

— Вон там. В крайней комнате.

— А ты где живёшь?

— Вон там! — засмеялся Колька и спрыгнул с торшера.

— А как твоих папу и маму зовут?

— Мама Лиля и папа Гриша. А ещё у меня есть бабушка Поля, а у неё есть коза Матрёшка. Но она не тут живёт, а в деревне.

Ну что же, основную, первичную, информацию я получил. Осталась одна комната, но спросить про её обитателя я не успел. Открылась последняя справа дверь и оттуда вышел тот самый хмурый мужик. Судя по разорванной на груди майке, день не задался не только у меня.

Это либо «дядя Софрон», либо «папа Гриша» — решил я.

Но судя по равнодушной реакции шкета, версию с «папой Гришей» сразу отметаем. На родителей так не реагируют. Оставался Софрон, значит.

— Привет, Софрон, — вежливо сказал я соседу.

— Ты чегой это, Муля, с дуба на кактус рухнул? — спросил мужик, ароматизируя окружающее пространство ядрёным перегаром, — Какой я тебе Софрон?

Упс!

Но отвечать что-то надо было:

— Извини, не увидел, темновато тут, — пожал плечами я.

— Да я и сам сегодня всё путаю, — хохотнул он и, стараясь не сильно раскачиваться и осторожно ступая, побрёл на кухню.

А я нахмурился. Впредь таких проколов быть не должно. Спалюсь — посадят в дурку.

— Обманул ты меня, Колька, — укоризненно сказал я и покачал головой, — нету здесь никакого Софрона.

— Конечно нету, — кивнул шкет, — он же утром ещё со своей Зайкой на базар ушёл. Теперь его до вечера не будет. А, может, и вовсе ночью припрётся, пьяный.

— С какой зайкой? — не понял я.

— Не зайкой, а Зайкой! — поправил меня малец.

Я ничего не понял, но глубокомысленно покивал. Зайка, так зайка, один чёрт.

— А это тогда кто? — спросил я и кивнул в сторону кухни.

— Так Герасим же! — удивлённо посмотрел на меня Колька.

— Ты мне его не называл! — неодобрительно ответил я и добавил, — А говорил, что всех знаешь.