Мумия блондинки (Сборник)

— Садитесь. Только ничего не говорите, пожалуйста!

Мейсон остановился перед столом, с интересом рассматривая хозяина. Затем спокойно опустился в глубокое мягкое кресло, продолжая наблюдать за Хоуменом, как охотник за добычей.

Шторы были подняты, и в окна можно было видеть весь дворик с пальмами й фонтаном. Позади фонтана виднелся небольшой бассейн для плавания. Дом производил впечатление, и этого нельзя было отрицать. Он и был рассчитан явно на то, чтобы вызывать восхищение. Несомненно, его строил мастер своего дела, и строил для того, кто способен оценить такую работу по достоинству.

Хоумен склонился над рукописью в позе человека, всецело поглощенного своими делами. На Мейсона не обращал ни малейшего внимания.

Внезапно он поднял голову.

— Я только закончу эту сцену и буду к вашим услугам.— Голос был лишен каких бы то ни было эмоций.

Хоумен обладал довольно внушительной внешностью. Правда, общее впечатление несколько нарушалось небольшой лысиной, которую он, впрочем, и не пытался скрывать. На носу красовались очки в черепаховой оправе. Глаза за стеклами очков были пристально устремлены на рукопись.

Вдруг он стал писать, заполняя поля неразборчивыми строчками. Писал он очень быстро — казалось, рука не поспевает за ходом мысли. Потом так же неожиданно отбросил карандаш и поднял на Мейсона глаза странного красновато-коричневого оттенка.

— Сожалею, что заставил вас ждать. Я не думал, что вы придете так скоро. Нужно было срочно закончить эту сцену. Мы собираемся снимать ее в ближайшие дни. Похоже, ваш визит здорово выбьет меня из колеи. Тот детектив, что приходил перед вами, был достаточно неприятен. Мне уже подобные визиты надоели, и покончим с этим. Что вы, собственно, от меня хотите?

Мейсон, однако, не хотел сразу переходить к делу.

— Я не думал, что вы так поздно засиживаетесь за работой.

— Я работаю всегда, и чем позднее время, тем лучше. Люблю работать, когда все кругом уже спят.— Он помахал толстой короткой рукой перед лицом Мейсона.— Что же вам все-таки от меня угодно?

— Я хотел бы поговорить об этой автомобильной катастрофе. Если машина была взята с вашего разрешения...

— Я не давал разрешения на кражу собственной машины.

— Я хочу сказать, что если, например, вы даете кому-то поручение и этот кто-то едет в Сан-Франциско, чтобы выполнить ваше поручение, и по дороге попадает в аварию, то вы несете известную ответственность за все произошедшее.

— К чему вы, собственно, клоните?

— Я — адвокат, представляю интересы Стефании Клэр и заинтересован в том, чтобы разобраться в этом деле до конца и доказать, что девушка не виновна.

— Ну и что же?

— Вы, в свою очередь, заинтересованы в том, чтобы остаться, по возможности, в стороне. Если автомобиль действительно был украден — это одно, но если кто-то пользовался им с вашего разрешения — это совсем другое дело. Сами видите, наши интересы абсолютно противоположны, и я говорю вам об этом прямо, так как, мистер Хоумен,— голос Мейсона приобрел оттенок жесткости,— я не совсем уверен в том, что машина, ваша машина,— подчеркнул Перри,— была украдена.

Выражение лица Хоумена не изменилось — оно оставалось таким же непроницаемым. Мейсон спокойно продолжал:

— Я хочу доказать, что в момент аварии за рулем вашей машины была не Стефания Клэр, а кто-то другой. Хочу найти этого другого и при этом неизбежно должен буду заняться вашей частной жизнью, мистер Хоумен.

— Это шантаж?

— Всего лишь предупреждение.

— Вы кончили?

— Нет, только начал.

Хоумен беспокойно заерзал в кресле.

— Я вижу, каша заварилась порядочная,— резко проговорил он.

Его толстые, короткие пальцы с тщательно отполированными ногтями нервно выбивали дробь по краю стола. Бриллиантовый перстень на руке поблескивал в лучах солнца, заглядывавшего в кабинет.

— Ваше положение,— продолжал Мейсон в прежнем тоне,— будет не из приятных, если мне удастся доказать, что машину с вашего разрешения...

— Вы серьезно думаете, что я лгу насчет кражи автомобиля?

— Когда я берусь за какое-нибудь дело, всегда исхожу из того, что человек, излагающий версию, противоположную версии моего клиента, мягко говоря, извращает факты.

— Ну что ж, на то вы и адвокат.

— Поэтому,— продолжал Мейсон, наклоняясь вперед,— если у вас есть какие-либо причины возражать против того, чтобы имя мистера Спиннея фигурировало в суде, лучше вам сказать об этом сейчас.

Хоумен выслушал его и глазом не моргнув.

— Кто такой Спинней? — спросил он.

— Джентльмен из Сан-Франциско.

— В первый раз слышу о таком.

— Тогда вы, быть может, слышали что-нибудь об официантке из кафе в Новом Орлеане?

— Теперь вы решили навязать мне еще и женщин?

— Всего одну.

— Ну, хорошо. Да будет вам известно, что я холостяк и намерен им остаться. Я не интересуюсь женщинами, тем более такими, каких вы, вероятно, имеете в виду.

— Я имею в виду женщину, которая сохранила верность человеку, оставившему ее, человеку, изо всех сил -пытающемуся удержать ее в Новом Орлеане, чтобы помешать ей узнать, где он и что с ним.

— Зачем? — спросил Хоумен каркающим голосом.

— Потому что он хочет добиться развода.

— Зачем?

— Возможно, он разбогател и хочет жениться на ком-нибудь еще.

Неожиданно Хоумен рассмеялся.

— Хороший сюжет для кино, Мейсон. Покинутая женщина. Несчастная жертва. Драма. Публика это любит. Вернемся, однако, к нашему делу. Хотите сказать что-нибудь еще?

— Да. Вам предстоит изложить свою версию в суде. И если она не подтвердится, вам придется плохо. Это дело гораздо серьезней, чем вы думаете, Хоумен. Вы пытаетесь засадить девушку в тюрьму. Берегитесь, как бы вам самому там не оказаться. Я выражаюсь достаточно ясно, не так ли?

В течение нескольких минут Хоумен хранил молчание. Затем заговорил, и в голосе его прорывались досада и нетерпение.

— Не считайте меня дураком, Мейсон. Я сказал правду: машину украли. Мне жаль эту девушку. Я вовсе не утверждаю, что машину украла она,— весьма возможно, что это был кто-то другой. Повторяю, мне жаль ее: одна, в чужом городе, без друзей, без денег, тюрьма в перспективе. Я мог бы сделать хороший фильм из этой истории. К сожалению, ничем не могу ей помочь. Давайте на этом и закончим, Мейсон. До свидания. И постарайтесь больше не появляться здесь.

Адвокат встал, несколько мгновений смотрел на Хоумена, затем вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.