Мумонкан, или Бездверная дверь

Монах по имени Э Мё из зависти устремился за патриархом, чтобы отобрать у него это великое сокровище. Шестой патриарх положил чашку и одежду на придорожный камень и сказал Э Мё: «Эти предметы — лишь символы веры. Нет смысла драться из-за них. Если ты так хочешь — возьми их».

Когда Э Мё стал было брать чашку и одежду, они оказались тяжёлыми, словно скалы — ему не удалось их даже пошевелить. Дрожа от стыда, он сказал: «Я пришёл за ученьем, а не за материальными сокровищами. Учите меня, пожалуйста».

Патриарх сказал: «Когда ты не думаешь хорошего и не думаешь нехорошего — что является твоей истинной природой?» При этих словах Э Мё прозрел. Пот прошиб всё его тело. Вскрикнув, он поклонился и сказал: «Вы дали мне сокровенные слова и их тайный смысл. Есть ли ещё более глубокая часть учения?»

Шестой патриарх ответил: «Сказанное мною вовсе не тайна. Когда осознаешь свою истинную природу, тайна становится твоей».

— Я пробыл много лет в учении у пятого патриарха, — сказал Э Мё, — но до сего дня не мог осознать своей истинной природы. Ваше учение указало мне источник. Кто пьёт воду, знает сам, тёплая она или холодная. Могу я называть вас своим учителем?

— Мы вместе учились у пятого патриарха, — сказал шестой патриарх, — зови своим учителем его, но только бережно храни достигнутое.

Комментарий Мумона. В этом особом случае шестой патриарх был, конечно, очень любезен. Он как будто сам очистил плод, вынул семечки, открыл ученику рот и дал ему этот плод съесть.

Это нельзя описать и нарисовать невозможно. Это нельзя понять и этим нельзя восхищаться. Это истинная природа — её не скрыть никуда. И когда мир уничтожен — она нерушима.

24. «Без слов и без молчанья»

Монах спросил Фукэцу: «Вы можете выразить истину без слов и без молчанья?» Фукэцу ответил:

— Я всегда помню весну на юге Китая. Среди несметных видов благоухающих цветов поют птицы.

Комментарий Мумона. Дзэн Фукэцу — молния. Он сверкал им при каждой возможности. Однако на этот раз он так сделать не смог и лишь процитировал строку древней китайской поэмы. Не обращайте внимания на дзэн Фукэцу: хотите выразить истину — выскажите свои слова, выскажите своё молчание, объясните мне свой дзэн.

Не раскрывая своего проникновенья, Пытался дать он не свои слова — чужие. И так болтал без перерыва, Что с толку сбил всех слушавших его.

25. Проповедь с третьего места

Во сне Кёдзан оказался в Чистой Земле Майтрейи. [9] Он обнаружил, что сидит в обители Майтрейи на третьем месте. Кто-то объявил: «Сегодня проповедует сидящий на третьем месте».

9

Майтрейя — грядущий Будда, приход которого был предсказан Гаутамой Буддой

Встав и ударив молотком, Кёдзан произнёс:

— Истина Учения Махаяны [10] беспредельна, превыше мыслей или слов. Понятно?

Комментарий Мумона. Я хочу спросить у вас, монахи: он проповедовал или нет?

Открыв рот, он пропадает. Держа закрытым рот, он пропадает. Когда же он не открывает рта и не держит рот закрытым — он на сто восемь тысяч миль от истины далёк.

Он спал средь бела дня, Но говорил о сне. Урод среди уродов, Хотел он всех надуть.

10

Махаяна (санскр.) — «Великая колесница (освобождения)» — одна из двух главных ветвей буддизма, выросшего из Учения Будды. От другой ветви, Хинаяны («Малой колесницы»), отличается, во-первых, признанием наличия природы Будды в скрытой форме у каждого существа, духовная практика лишь способствует её раскрытию, — следовательно, просветление возможно не только у монаха. Во-вторых, согласно тонкой метафизике Махаяны, как страдание, так и радость любого существа на Земле отражается на всех остальных существах из-за тесной взаимосвязи всех явлений в Космосе. Поэтому достигший нирваны (архат) обычно становится Бодхисаттвой — тем, кто отказался от нирваны ради облегчения страданий всех живых существ. Бодхисаттвы бывают двух видов: невидимые, помогающие незримо, и воплотившиеся в человеческом теле. Ответвившийся от Махаяны дзэн-буддизм лишь упростил её метафизику

26. Монахи поднимают экран

Хогэн из монастыря Сэйрё собрался было читать наставления перед обедом, когда заметил, что опущенный для медитации бамбуковый экран не поднят. Он указал на это монахам, и двое из них встали и скатали его вверх.

Наблюдая за ними, Хогэн сказал: «У первого монаха состояние хорошее, не то, что у второго».

Комментарий Мумона. Я хочу спросить: кто из этих двух монахов выиграл и кто проиграл? Если у кого-нибудь из вас есть единственный [способный видеть] глаз, то он увидит ошибку учителя. Но выигрыши и проигрыши я не обсуждаю.

Когда экран закатан вверх — Огромное небо открыто. Но это небо не созвучно дзэн. И лучше небо позабыть, От слов пустых уединиться…

27. «Не ум, не Будда, не вещи»

Монах спросил Нансэна:

— Есть ли учение, которого никогда не проповедовал ни один учитель?

— Да, есть, — сказал Нансэн.

— Что же это? — спросил монах.

— Это не ум, это не Будда, это не вещи, — ответил Нансэн.

Комментарий Мумона. Старина Нансэн ненароком выболтал сокровенные слова. Он должен был очень огорчиться.

Нансэн был слишком добр и тайну упустил. По правде говоря, у слов нет силы. И даже если та гора внезапно морем станет, Словами всё равно сознанья не раскрыть.

28. Задул свечу

Токусан изучал дзэн под руководством Рютана. Как-то раз, придя вечером к учителю, он долго задавал ему вопросы. Рютан сказал ему: «Уже глубокая ночь, почему бы тебе не отдохнуть?» Токусан поклонился и, открыв наружную дверь, заметил: «Уж очень там темно».

Рютан предложил ему в дорогу зажженную свечу. Едва лишь Токусан взял свечу, как Рютан её задул. В этот миг ум Токусана раскрылся.

«Чего ты достиг?» — спросил Рютан. «Отныне, — сказал Токусан, — я не буду сомневаться в словах учителя».

На следующий день Рютан, проводя занятия с монахами, сказал им: «Я вижу среди вас монаха. Его зубы тверды, как железное дерево. Его рот горит, как кровавая рана. На удар тяжёлой дубиной он даже не обернётся. Придёт время, и он взойдёт на высочайшую гору и принесёт туда моё учение».

В этот день, перед учебным залом, Токусан сжёг свои комментарии к сутрам. Он сказал: «Сколь бы ни были трудны все учения, но по сравнению с просветлением они — что волос перед небом. Сколь бы ни были сложны и глубоки все знания мира, но по сравнению с просветлением они — что капля воды перед великим океаном». Затем он покинул монастырь.