Мурманск. Откровения опального мэра

Во всех отношениях российская и зарубежные монархии были весьма схожи. Российская демократия (советская и нынешняя) тоже формально похожа на западную, но в меньшей степени. В нашей демократии глава государства (генсек в СССР, президент в России) играл и играет несопоставимо более значимую и весомую роль, чем главы государств западной демократии (что, кстати, никак не убирается в нос доморощенным либералам).

В этой особенности кроется одна из причин дифференцированного отношения Запада к нашим лидерам. Россия слишком велика и богата, чтобы Европа и США могли относиться к ней беспристрастно и терпимо. Сильная российская власть исключает возможность поглощения наших ресурсов и территорий.⁹ Более того, сильная российская империя всегда сама собирала под своё крыло (либералы скажут: под свой сапог) окружающие её малые народы и территории, лишая такой возможности Запад. Как только главенство первого лица в России слабло, ослабевали власть и государство в целом, возникала смута, открывались выгодные возможности для Запада. Поэтому наших слабых вождей западные «партнёры» всегда любят, хвалят и поддерживают, а сильных боятся и критикуют. Отсюда все нынешние обвинения, санкции, и прочие антироссийские каверзы. Во всяком случае, причина их вовсе не в плохом качестве или недоразвитости нашей демократии. Нынешняя российская демократия ничем не хуже западных образцов (так же, как когда-то не худшей была российская монархия). Достаточно вспомнить, как чувствуют себя первые лица в той самой хвалёной западной демократии. Самые свежие примеры – президент США Трамп и британка Мэй. Врагу не пожелаешь такой демократической вакханалии в высших эшелонах власти!

Одна голова хорошо, а два сапога – пара

Можно спорить о том, хорошо или плохо, что в России формальная царская монархия сменилась советской «монархией». Можно радоваться тому, что советская «монархия» сталинского типа закончилась и сменилась постсоветской демократией в форме президентской республики. Многие скажут, что теперь мы достигли давно желаемого уровня демократии, который вполне достаточен для России. Наш нынешний президент – личность не такая уж авторитарная, не доминирует над парламентом и не злоупотребляет своими полномочиями. Тем не менее, существует немало сторонников движения к «ещё более развитой» в их понимании демократии. Они говорят о необходимости расширения парламентских полномочий и преобразования президентской республики в парламентскую. Объективности ради надо сказать, что в противовес неуёмным «демократизаторам», у нас достаточно много сторонников возврата к монархии.

Многие современные государства, отринув монархию, выбирают парламентскую республику, как наиболее демократический строй. На самом деле за этим выбором кроется вовсе не осознанное стремление граждан к сокращению авторитаризма и к наиболее развитой форме демократического устройства. Само название этой формы говорит о том, что речь идёт о перераспределении властных полномочий в пользу парламента путём усечения таковых у первого лица (президента или премьер-министра).

Для подавляющего большинства рядовых граждан любой республики совершенно безразлично, является она президентской или парламентской. Выбор парламентской формы делает не народ, а политическая элита государства, то есть те лица, которые уже приблизились к верхним этажам государственной власти, но жаждут ещё более ощутимо лично участвовать в её отправлении. Это выбор тех, кто уже находится во власти, но хочет этой власти ещё больше лично для себя за счет уменьшения и ограничения властных полномочий первого лица.¹⁰ Между тем, передача полномочий исполнительной власти от единоличного первого руководителя парламенту (то есть сообществу депутатов) неизбежно приводит к размытию и утрате персональной ответственности, к парламентскому лоббизму, к круговой поруке взаимозависимых депутатов. (Впору напомнить миниатюру А.Райкина «Кто сшил костюм?» из сборника «Люди и манекены».)

Демократия это реальный инструмент формирования государственной власти. Но есть одна существенная оговорка. Для избранных это инструмент получения власти, а для всех остальных – лишь процедура участия в наделении властью этих избранных. Как бы «истинна» не была демократия, власть всегда остаётся уделом сильных мира сего. Это не только богатые, но также просто умные и целеустремлённые, активные, «пробивные» люди. Бывают также исключения (которые, как известно, подтверждают правило), когда во власть приходят люди скромного достатка и совсем не блещущие умом или активностью. Но в большинстве случаев за ними всегда стоит кто-то более состоятельный и умный. А если всё же они пробились самостоятельно, тогда у них появляется хороший шанс слегка разбогатеть и даже поумнеть.

Почему США богаче всех

В любой стране мира бывают периоды, когда умные, активные, умелые, оборотистые дельцы, воспользовавшись удачным моментом, прибирают к своим рукам финансы, экономику, а затем и власть. Американскому олигархату неоднократно очень сильно везло и он не упускал удачу. Когда в мире складывалась подходящая международная обстановка, он практично и цинично пользовался ею, прихватывая наиболее ценные активы, причём, не только на своём континенте, но и на значительной территории мирового пространства. Возникла всемирная финансово-экономическая империя – США. Так бывало и раньше, империи возникали, но потом неизбежно хирели по причине того, что весь прочий мир тоже развивался и на каком-то этапе внешнее доминирование заканчивалось.

Можно ли этот процесс овладения мировым господством считать следствием и продуктом американской развитой демократии? Отнюдь! Мощь и масштабы американской мировой экспансии объясняются совсем иными причинами – это скажет любой грамотный экономист-международник. Спровоцировать где-нибудь кризис или «заварушку», прибрать к рукам всё, что плохо лежит, а потом выступить в роли спасителя-кредитора – вот истинный механизм формирования экономического могущества США. Американская демократия не имеет никакого отношения к возникновению и обеспечению этого экономического господства. Это «заслуга» лидеров мирового банковского сообщества и ведущих бизнес-корпораций, а американская демократия – всего лишь этикетка.

Форма государственного правления (не только в США, но и в любом другом государстве) не имеет существенного значения для экономического развития государства. Во всех своих известных формах власть вообще не является и не может быть производителем каких-либо материальных ценностей. (В США государство даже не является эмитентом национальной валюты – это важнейшее полномочие делегировано банковскому олигархату в лице ФРС).¹¹

Власть в государстве это, во-первых, инструмент распределения национального достояния, во-вторых, это инструмент согласования сфер влияния и полномочий между членами властной элиты.¹² Стремление обладать этими инструментами как раз и вовлекает людей в политическую борьбу за власть.

Несомненно, процесс демократизации власти способствует вовлечению большего числа активных и амбициозных людей в политическое противоборство. Госперевороты, заговоры, войны и прочие жестокие силовые методы завоевания власти уходят в прошлое, становятся непопулярными и всё менее возможными. Им на смену пришли современные цивилизованные способы политической борьбы за власть, благозвучно именуемые политическими технологиями. Но прежде чем приступить к обсуждению чего-то нового, всегда бывает полезно и даже необходимо вспомнить, какова была предыстория.

Глава 3. Уроки прошлого

По существу, формы и методы политической борьбы за власть в монархических и демократических государствах могут сильно не различаться. Но есть одна особенность, которая обуславливает специфику этой борьбы в условиях демократии – необходимость мирного вовлечения больших масс населения в формирование власти. Эта специфика предполагает диалог политиков с гражданами страны или, как минимум, монолог политика, обращённый к гражданам. Если этому политику удается достучаться, докричаться до народных масс и убедить их в своей полезности – он уже на полпути к власти. История российской демократии советского периода бьёт все рекорды специфичности в сравнении с прочими известными демократиями всех времён. Россия всегда удивляла и тревожила прочий мир своей необычностью.

Немного истории

Чтобы попытаться понять суть демократии в нашей стране, полезно немного погрузиться в историю и поговорить о том советском прошлом, с которым Россия начала прощаться в девяностые годы. Семьдесят лет после Великой октябрьской социалистической революции управление страной оценивалось по-разному. Наши вожди называли его истинно демократическим, а несогласные именовали авторитарным. В действительности ни демократическим, ни абсолютно авторитарным оно не было.

Рискую здесь нарваться на справедливые протесты пожилых граждан и коммунистов из советского прошлого. Да, тогда в выборах депутатов в Советы всех уровней участвовало более 99 процентов населения СССР, а никаких политтехнологов тогда не было, они были не нужны. Вернее, политические технологии практиковала сама действующая власть, в частности, организуя поголовную явку граждан. Вот только само советское государство вместе с его советской демократией оказалось в итоге утопией. И всё потому, что власть в этом государстве осуществляли вовсе не «демократически» избранные депутаты из среды знатных рабочих, колхозников и интеллигенции. Они действительно были лучшими из лучших, но лишь одобряли и поддерживали. Инакомыслящих, оппозиционеров или даже просто слегка несогласных с генеральной линией партии граждан тогда не то что среди депутатов, но и в обслуге советов депутатов всех уровней не было. Реальная власть была сосредоточена не в Верховном Совете депутатов трудящихся и даже не в его Президиуме, а в Политбюро ЦК КПСС, то есть в руках совсем небольшой группы лиц. В большинстве своем это были умные, опытные профессионалы, каждый из которых вполне заслуженно занимал свою нишу в тогдашней пирамиде власти. Заслуженно в том смысле, что путь в ЦК партии (тем более, в Политбюро ЦК) был тернист, долог и опасен. Случайных людей там не было. Миллионеры (подпольные) в СССР были, но финансовая состоятельность никакой пользы для проникновения в органы партийного руководства не давала. Материальное благополучие для партийных чиновников возникало лишь после занятия ими соответствующего высокого положения.