Муза

"Наоборот. Прошлой ночью меня потрясающе трахнул мужчина, которого я люблю. Трижды. Я раскалываюсь".

Я усмехнулся. "Когда ты так говоришь..."

Он внезапно наклонился и поднял маленькую железную коробочку. "Я не узнаю это. Твоя?"

"Не моя", - сказал я и коснулся пальцем флер-де-лиса, выгравированного на крышке.

"Еще теплая". Амбри открыл коробку. Внутри лежал маленький черный бархатный мешочек с запиской, завязанной на шнурок, как маленький свиток.

Бонжур, мальчики!

Я думаю, вы знаете, что это значит...

Ха! Я всегда хотела написать это, ведь все происходит по справедливости и все такое. Здесь вы найдете небольшой подарок от меня для вас. Мне не полагается. Предполагалось, что нового начала будет достаточно, но я не смогла удержаться! Я просто должна была сделать что-то еще и помочь вам начать новую жизнь. Проведите его с пользой, и, возможно, думайте обо мне, когда будете делать это, потому что я всегда буду наблюдать за вами, мои милые мальчики.

Мои сокровища.

Вся моя любовь,

М.А.

Мы с Амбри обменялись взглядами. Он развязал шнурок и высыпал мне на ладонь огромный бриллиант квадратной огранки. Семь или восемь каратов, не меньше.

"Ни хрена себе. Это большой, блин, бриллиант".

"М-А..." пробормотал Амбри, задумавшись. Затем его глаза расширились. "О, черт возьми, это невозможно. Это не может быть... Мария Антуанетта?".

Я уставился на него. "Иди ты…".

"Так и есть. Я чувствую это в своих костях". Он взял бриллиант с моей ладони. "Это из "Аферы с ожерельем. Но почему? Я помог разрушить ее".

"Я не эксперт по ангелам, но похоже, что прощение может быть одной из их суперспособностей. Самая большая".

"Голубая фея", - прошептал про себя Амбри, затем покачал головой, не веря. "Все это время она была голосом в моей голове".

"И в моей тоже", - сказал я. "Я слышу ее уже несколько месяцев".

"Она всегда говорила мне не терять надежду и просто любить тебя", - мягко сказал Амбри. "И позволить тебе любить меня".

"Она говорила мне не отказываться от тебя. Не то чтобы я когда-либо мог". Я улыбнулся. "Но она часто говорила "майн шац". Антуанетта была королевой Франции, верно? Это звучит по-немецки".

"Черт возьми, Мария Антуанетта родилась в Австрии. Немецкий был бы ее родным языком". Амбри с улыбкой покачал головой. "Хорошо сыграно, дорогая".

"Что это вообще значит, майн шац?" Я достал свой телефон и погуглил. Затем мое сердце упало. "Боже мой!"

"Что?" спросил Амбри. "Это значит "маленькая дрянь", да? Я так и знал..."

"Это значит мое сокровище. Святое дерьмо". Я снова прочитала письмо. "М-А... Маргарет-Анна". Я посмотрел на Амбри. "Моя бабушка".

Амбри уставился в ответ, его рот был открыт. "Нет..."

"Ты сам сказал, что мы все живем не одну жизнь. Она присматривала за нами обоими". Я улыбнулся, вытер щеку. "Наш ангел-хранитель".

Амбри обнял меня за плечи. "Мы благословенная пара, Коул Мэтисон".

"Ты можешь сказать это снова".

Я опустил бриллиант обратно в сумку, а он положил его в карман.

Мы возвращались на улицу, когда наткнулись на обгоревшие останки портрета Амбри. Рама уцелела, хотя потускнела и деформировалась, но холст сгорел дотла.

"О, Коул", - сказала Амбри. "Мне очень жаль. Я понимаю, почему для меня это было жестоко, но ты? Твой успех? Вся твоя прекрасная работа. Почему это должно было быть стерто? Ты не сделал ничего плохого".

"Я не думаю, что дело в правильности или неправильности; дело в том, чтобы показать мне, что важно. Я слишком сильно заботился о том, что думают люди. Я был парализован этим. Я позволил этому помешать работе". Я повернулся к нему, мое сердце было переполнено. "Мое искусство было потеряно. Я был потерян. Пока ты, Амбри. Ты вернул мне все. Ты дал мне все".

Амбри улыбнулся, и острые углы, которые он показывал всем остальным, растаяли вместе со мной. "Ты помнишь, кем я был. Ты можешь начать все сначала".

"Нет, больше никаких демонов. Будет еще какая-нибудь тема, которая меня увлечет, я не сомневаюсь". Я протянул руку и провел пальцами по его щеке. "В конце концов, у меня самая прекрасная муза".

Перевод: https://t.me/justbooks18

Эпилог

Два года спустя

Я прогуливался по коридорам школы Уинтроп и остановился возле класса Коула. Школа искусств была построена в 1889 году, в ней пахло старым деревом и краской, а широкие коридоры с сосновым полом звенели от детских разговоров и смеха.

Коул стоял у входа в класс в джинсах, твидовом спортивном пиджаке и клетчатой рубашке на пуговицах и выглядел как профессор искусств. Его волосы по-прежнему были всклокочены, но он больше не носил очки. Он надел очки только потому, что я сказал ему, что его глаза слишком красивы, чтобы их прятать. Более того, они стали помехой, когда я нападал на него, когда он входил в дверь после долгого дня преподавания.

Я ждал в дверях, держа в руке пакет с обедом, и слушал. Двадцать десятилеток стояли за двадцатью маленькими мольбертами; двадцать пар глаз смотрели на миску с фруктами и белый кувшин с водой, расставленные на столе во главе класса.

"Обратите внимание, как свет меняет цвет и даже текстуру фруктов", - говорил Коул, бродя среди них. "Виноград в тени имеет другое качество, чем виноград на солнце. Поиграйте с цветовыми тонами. Играйте со штриховкой".

Я улыбнулся, мое сердце было так полно любви к этому человеку, что это было просто поразительно. Как бездонное море, простирающееся в бесконечность. Я никогда не дойду до конца своей любви к нему. Ни за миллион жизней.

Я прислонился к дверному косяку, довольствуясь тем, как Коул делится своими дарами с художниками будущего. Но вот старое дерево скрипнуло, и двадцать маленьких лиц повернулись ко мне.