Муза

Господи, помилуй, этот человек...

Коул постоянно заботился обо мне и защищал меня. Непоколебимым. Он заслуживал любого счастья. Никаких сомнений, страхов или неуверенности. Никогда.

"Кас сказал, что находится в Гевере?" - спросил он.

"Нет. Он сказал, что мы должны увидеть это сами. Завтра, я думаю. Он сказал, что это очень срочно". Я встал. "Но я должен идти".

Коул нахмурился. "Ты только что приехал".

"Да, но я понимаю, что мне нужно выполнить одно поручение".

"А оно не может подождать?"

"Ни минуты больше".

Я бросил свой недоеденный обед обратно в сумку, затем наклонилась над столом и поцеловал Коула. Быстрый поцелуй в губы, а затем еще один, более долгий, пока я держал его лицо.

"Я люблю тебя".

Он улыбнулся. "Я тоже тебя люблю".

Но теперь в его глазах была неуверенность. Не то чтобы Коул не доверял мне - его беспокойство было того же тона, что и то, что временами мучило меня. Что все слишком хорошо, что мы слишком счастливы. Наверняка за углом нас ждет что-то, что все испортит.

Я пошел прочь, по зеленой школьной траве.

"Я умру первым", - пробормотал я. "Опять".

На следующий день, в субботу, мы поехали на южном поезде в замок и сады Хевер. Был прекрасный солнечный день, и мы последовали за вереницей туристов в мою бывшую обитель. Когда мы подошли к входу, Коул вложил свою руку в мою.

Переступив порог, я словно вернулся в прошлое, но вместо темного и пронизывающего замка, который я знал раньше, здесь было электрическое освещение в комнатах, стены и полы из полированного дерева, элегантная мебель. Экскурсовод сообщил группе слушателей, что в двадцатом веке за реставрацию Гевера отвечал Уильям Астор. Он вернул его в эпоху Тюдоров, чтобы создать представление о том, каким был замок во времена Анны Болейн. Конечно, она была главной достопримечательностью, но я обнаружил, что у меня нет ни капли прежней ревности к тому, что я был забыт временем.

"Как дела?" спросил Коул, когда мы проходили через роскошно обставленную гостиную. "Если это слишком тяжело, мы можем уйти".

"Он как-то одновременно и более, и менее современный, чем когда я в нем жил", - сказал я. "Странное чувство, когда видишь, что твой дом превратился в музей. Хотя на самом деле это был мой дом недолго, и он никогда не был похож на музей".

Мы прошли в Длинную галерею, уставленную картинами - большинство из них были написаны в эпоху Тюдоров. Но в конце был раздел, посвященный предыдущим владельцам.

Когда мы подошли к портретам моей семьи, рука Коула в моей руке сжалась, а затем он задохнулся и отступил на шаг. "Святое дерьмо..."

Портрет моего отца висел рядом с портретом моей матери, затем портрет моей старшей сестры Джейн... а потом был я.

Мой портрет Коула, сделанный за те драгоценные месяцы, что мы были вместе до турне и демонов, разлучивших нас, висел вместе с остальными. В конце концов, я была не изгнан.

Я посмотрел на табличку под ним.

Амброзиус Эдвард Мид-Финч, 1762-1786 гг.

"Художник неизвестен", - с усмешкой сказал Коул. "По крайней мере, это они сделали правильно. Но я этого не понимаю. Холст, краски... все это не современно". Его взгляд метнулся ко мне. "О, детка, ты в порядке?"

Слезы затуманили мое зрение. "Я думал, что никогда больше не увижу этого. Я думал, что твоя работа... она погибла в огне". Я улыбнулся. "Последний подарок от нашего ангела-хранителя".

"Пойдем", - сказал Коул, спустя мгновение. "Давай подышим воздухом."

Я неопределенно кивнул, и мы вышли во двор. Мы сели на бетонную скамейку перед искусно сделанным фонтаном.

"Ты сделал это", - сказал я Коулу. "Ты вернул мне мою жизнь. Обе. Первую, все эти годы назад, и теперь эту".

"Я не сделал ничего такого, чего бы ты не сделал для меня тысячу раз, Амбри".

Его улыбка была очаровательной и красивой, но я должен была заставить его понять.

Я опустился на одно колено и потянулся в карман пальто за коробкой, которую носил с собой весь день.

Глаза Коула расширились. "Что ты делаешь?"

"Я собирался сделать с твоими учениками что-то очаровательное и обаятельное, как в том комедийном американском фильме? Знакомство с "Факерами"?"

"Факеры", - туманно сказал он. "Это "Знакомство с Факерами", продолжение..."

"Но это потребовало бы всевозможного планирования, а я не мог больше ждать. Я не мог ждать больше ни секунды".

Я открыл коробку, чтобы показать маленькую, но широкую полоску платины, заправленную в синий бархат. Я глубоко вдохнул, осознавая, что небольшая толпа собралась, чтобы наблюдать за происходящим на почтительном расстоянии.

"Коул Мэтисон, я люблю тебя. Я люблю каждую чертову мелочь в тебе. Я люблю маленькую жилку под твоим левым глазом, которая проступает, когда ты злишься, а это почти никогда не бывает. Даже когда я веду себя как болван, что бывает часто. Я люблю свое отражение в твоих прекрасных темных глазах. Мне нравится, как ты видишь меня. Как будто меня достаточно, такой, какой я есть. Я никогда не был ни с кем, кто заставил бы меня чувствовать себя так, и это настоящее счастье. Я хочу провести остаток своей жизни, отдавая его тебе, если смогу. Ты выйдешь за меня замуж?"

Глаза Коула были полны слез. Толпа ждала с затаенным дыханием. Мое сердце тоже словно остановилось и не запустится, пока он не скажет "да".

"Да", - сказал Коул, сначала шепотом, а потом все громче. "Да, Амбри. Я женюсь на тебе. Но ты уже даешь мне все счастье, которого я только могу пожелать. Тебе не нужно стараться".

Он поднял меня на ноги, и мы поцеловались, улыбаясь сквозь слезы. Небольшая толпа разразилась аплодисментами и поздравлениями.

Я достал кольцо из коробочки, нервничая больше, чем когда-либо.

"Оно с гравировкой". Я показал ему нижнюю сторону, где мелким шрифтом было написано "Всегда и навсегда". "И оно идет сюда". Я надел кольцо на мизинец его правой руки.

Коул недоверчиво посмотрел на кольцо, а потом на меня.

Мое лицо стало горячим. "Я знаю, что оно довольно простое, но наши обручальные кольца могут быть немного более яркими, и..."

"Оно идеально", - сказал Коул, когда я сел с ним на скамейку. "Откуда ты знаешь?"