Муж мой - враг мой
Шрифт:
Я сглотнула.
Внутри отчаянно зазудело ляпнуть ломким детским голосочком “а что это вы, дяденька, делаете?”, и я на всякий случай даже прикусила кончик языка, чтобы уж наверняка подобную глупость не озвучить.
Потому что до меня, наконец-то, дошло, что именно имел в виду герцог под “доигралась”, и резко проснувшееся чувство самосохранения носилось по черепной коробке и орало генеральским голосом: “Всем молчать! Все назад! И ни звука! Кто скажет хоть слово, четвертую через повешение!!!”.
Когда полы рубашки разошлись, открывая узкую полоску обнаженной кожи и темную выемку
Страшно почему-то не было.
Было странно. И любопытно. И нервно. Но все равно любопытно.
Хотя больше, пожалуй, все же нервно.
Потому что, когда герцог расправился с запонками, скинул с себя и рубашку, и шагнул в мою сторону, я в свою очередь, не отрывая от него взгляда, подалась назад. Медленно, не мигая уставившись в карие глаза.
Я почти доползла до спинки кровати, еще не совсем понимая, куда буду отступать дальше, когда на моей лодыжке сомкнулись горячие сильные пальцы, обжигающие сквозь тонкий шелк чулок.
— Куда это вы, тэя Нисайем? — вкрадчиво осведомился герцог.
Я застыла, соображая — и впрямь, куда это я? Ползти надо не прямо, а по диагонали, желательно так, чтобы соскочив с кровати, можно было сразу рвануть к двери, не в окно же мне, право слово, выбрасываться?
За потерянные на размышления мгновения с меня содрали обе туфли, и когда чужие пальцы щекочуще пробежались по ступне и дальше — вверх, до самой коленки, меня на мгновение накрыло волной жара. Каким-то очень интимным было это прикосновение, интимнее даже, чем поцелуи.
Я опомнилась, взвизгнула, брыкнулась и, нащупав жесткую декоративную подушку, от души опустила ее на голову дорогому супругу.
Наверное, тэйр Алиссандр все же не был бы героем войны, если бы из строя его можно было вывести голой пяткой и декоративной подушкой.
Он мало того, что не выпустил мою ногу, а сжал ее крепче, но еще и в следующее мгновение мои запястья захлестнула полупрозрачная мерцающая петля. Стянула их и вздернула вверх, зацепившись непонятно за что. Вроде и не туго, и не больно, а высвободиться почему-то все равно не получалось.
Пока я выясняла это опытным путем — дергаясь, как муха в паутине — герцогская ладонь проникла под кружево панталон, добралась до края чулка…
Осторожное, невесомое практически прикосновение к обнаженной коже, но от него по телу прошла волна жара. Я застыла, ошарашенная слишком яркими для таких простых действий ощущениями (это ведь снова даже не поцелуй!), и обнаружила, что мужчина находится куда ближе ко мне, чем я ожидала.
Надо мной.
Мой взгляд мазнул по напряженному рельефному животу, по груди с темными сосками, по шее, по жесткой линии подбородка, по губам. И когда он, наконец, добрался до карих глаз, я почувствовала, что мне становится очень жарко. Щеки полыхали, губы, язык, горло пересохли, груди стало тесно в корсете, а по-прежнему лежащие на моей коже пальцы жгли углями.
Зацепив мой взгляд, герцог убрал руку оттуда,
где нестерпимо жгло (легче от этого, почему-то не стало) и медленно наклонился.Я закрыла глаза, разомкнула губы и против воли издала тихий разочарованный вздох, когда поцелуй коснулся не их, так ждавших этого поцелуя, а шеи.
Мягкие губы мазнули по коже и прихватили мочку уха.
— Вы этого добивались, моя дорогая тэя? — обжигающий хриплый шепот и мурашки-мурашки-мурашки…
Я зажмурилась еще сильнее и отчаянно и честно помотала головой.
Точно не этого! Этого я честно-честно добивалась меньше всего!
— Ну как же? — все так же тихо осведомился герцог и его губы спустились ниже, прижались к выглядывающему из декольте полушарию груди — и сумасшедше бьющееся сердце чуть не выскочило из грудной клетки. — Вы же только что категорично настаивали на исполнении супружеского долга.
— Это… не… неправда, — с трудом прошептала я и прикусила губу.
С закрытыми глазами все почему-то ощущалось только острее.
Это неправильно. Я не должна так реагировать. Ни одна благородная тэя не будет так изнывать по мужчине, не будет неосознанно выгибаться так, чтобы мужской руке, лежащей на моем бедре, было удобнее скользнуть выше, туда где все ныло и пульсировало. Не будет задерживать дыхание на вдохе, лишь бы только продлить прикосновение губ к груди…
Мне казалось, что если я не буду его видеть, то смогу взять себя под контроль, но в итоге я была даже благодарна за связанные запястья — магическая удавка контролировала меня куда лучше меня самой.
— Неправда, значит? — иронично уточнил муж и потянул завязки на панталонах.
Низкий, слегка изменившийся голос будоражил едва ли не так же, как прикосновения, посылая по телу волны дрожи. А может быть, дело в том, что звучал он так близко, что дыхание щекотало кожу?
Все это надо прекратить!
Но ведь он имеет право?..
Но ведь я не хочу прекращать…
В момент, когда ловкие пальцы проникли под ткань и прикоснулись ко мне там, внизу, герцог накрыл мои губы, и мой вскрик утонул в поцелуе.
И я осознала, что до сих пор — он меня не целовал. Просто касался губами. Поцелуй — настоящий поцелуй — был сейчас. Глубокий, долгий, кружащий голову. Проникновение языка сменялось короткими покусываниями, и я, окончательно дезориентированная, задыхалась, выгибалась, отвечала…
В то время как пальцы внизу творили что-то невообразимое. Они то невесомо скользили по складкам, то надавливали, заставляя меня сводить ноги от странных тянущих ощущений, то сосредотачивались на одной особенной точке, и тогда происходящее становилось совершенно невыносимо.
И на грани восприятия напряженное ожидание, что что-то должно случиться.
Еще немножко.
Сейчас.
Вот-вот…
И...
Это было ослепительно.
Взрыв наслаждения, волной промчавшийся по всему телу, до пальцев на ногах. Пик острого, почти болезненного, но упоительно сладкого напряжения.
Оно накрыло и смыло реальность.
И та возвращалась медленно и неохотно — слабостью, сбитым дыханием, слезами, застывшими на слишком сильно зажмуренных ресницах.
Всепоглощающим чувством стыда.