Муж мой - враг мой
Шрифт:
— Почтенная эсса позволила себе заметить, что после свадьбы вы почти не ночуете в замке.
Выдав эту тщательно продуманную формулировку, девушка снова покосилась на мою кровать, и стало очевидно, что в исполнении Мириам эти слова звучали совершенно иначе.
— Ее светлость на это сказала, что не потерпит подобных намеков в свой и в ваш адрес и что раз эсса позволяет себе подобную оценку герцогской четы, то ей лучше покинуть замок Страж. Эсса Мириам ответила, что она служит герцогине. И ее светлость напомнила, что герцогиня — это она. Потом она приказала нам собрать вещи эссы,
В общем-то картина ясна. А пряталась юная герцогиня, полагаю, не столько от меня, сколько от ядовитого недовольства вдовствующей герцогини.
В матери я был разочарован. Она всегда казалась мне разумной женщиной — поддержкой и опорой отцу. Мне и в голову не могло прийти, что она всерьез будет оспаривать королевское решение.
Что ж, если мысль не быть хозяйкой в доме ей настолько невыносима…
Впрочем, это подождет до завтра.
— Свободны, — бросил я девицам, и те испарились, переглядываясь, а за дверью, наверняка, и перешептываясь.
Избалованная у ее сиятельства прислуга. Подозреваю, не столько прислуга — сколько подружки настолько, насколько это возможно между тэйрим и рихтим.
Оленна попросила прислать ей ее цветы из оранжереи, а не прислугу…
Глава 10
Я проснулась от щекочущего ноздри аромата свежих булочек.
Села, толком еще не выпутавшись из объятий сна, и потянулась за этим ароматом — настолько он был восхитителен, а я — голодна…
— Доброе утро, герцогиня.
Насмешливый мужской голос сдернул с меня сонную негу, как одеяло. Я распахнула глаза, панически покрутила головой, охватывая взглядом герцогскую спальню, герцогскую кровать и — о ужас! — самого герцога, сидящего за накрытым столиком у окна.
События вчерашнего вечера проскакали по голове галопом в сопровождении ликующего “эгегей!” в исполнении кавалериста с пышными усами. Бойницы крепости “Нисайем” на разнузданный праздник жизни под ее воротами смотрели осуждающе.
Тэйр Алиссандр поднялся и двинулся в мою сторону.
Чем ближе был герцог, тем выше поднималось одеяло, в которое я вцепилась. И когда супруг уселся рядом, оно как раз достигло подбородка. Эх, надо было сразу на голову натягивать! Ему!
И бежать, бежать!
Соблазн сделать из герцога замковое привидение в одеяле был так велик, что я удержалась от него, только спрятав в ткани собственный нос и оставив супругу для обозрения глаза и лохматую макушку.
Боги, как неприлично! Тэйры и тэи не спят в одной постели! Тэя должна быть прекрасна для своего мужа всегда, а потому ему никак не следует видеть ее утром! Маменька никогда не позволяла его сиятельству папеньке заходить в ее покои до того, как камеристка приведет ее в порядок.
— Вы составите мне компанию за завтраком, тэя Нисайем? — вкрадчиво поинтересовался муж, не обратив на мои манипуляции с постельным бельем ни малейшего внимания.
— Нет! Я не хочу завтракать, — решительно отрезала я. — Мне нужна камеристка. И ванная. И платье. И чтобы вы встали с кровати! А лучше вышли.
Выпалила я список требований и, поразмыслив
пару мгновений, прибавила осторожно:— Пожалуйста.
Карие глаза отчетливо смеялись, и уголки губ кривились и подрагивали, пытаясь сдержать улыбку. От воспоминаний о том, что вчера делали с моим телом эти губы, кровь приливала к щекам, и я заводилась еще больше. Весело ему! Я страдаю, а ему весело!
— Смею напомнить, что это моя спальня, тэя.
— Смею заметить, что я сюда не сама пришла!
— Но остались.
— Вы меня заперли! — искренне возмутилась я. — И связали!
— А вы угрожали мне разводом, если я немедленно не исполню супружеский долг.
Судя по интонации этот факт веселил герцога несказанно.
— А вы… а вы!.. — я даже приспустила одеяло и теперь хватала ртом воздух в поиске претензий, которые почему-то отказывались находиться. Ну где же?! Вчера было с горкой!
— Я был неправ, — удивительно легко признал супруг, и только-только нащупанные претензии прыснули в разные стороны и раскатились, как жемчужины с порванных бус. — Но вам, моя дорогая, следовало прямо рассказать мне о том, что вас не устраивает, а не втягиваться в закулисное противостояние с превосходящим по численности противником.
Знает. Если не все, то, очевидно, многое. Знает и при этом не говорит мне, что старших надо чтить, что я не имею права, что должна отнестись с пониманием…
— Можно подумать, вы бы поверили, — пробормотала я, не желая так легко отпускать свою обиду.
— Может быть, не сразу, — согласился мужчина. — Но я бы выслушал и попытался разобраться, сколько истины в ваших словах. Мне очень жаль, что так вышло.
Он поднял руку и коснулся моей щеки, провел по ней большим пальцем.
Кровь мгновенно прилила к лицу, внутренности сжались, а по позвоночнику пробежали колкие мурашки, и одеяло снова само собой поползло вверх. Мать-Искусница, как же стыдно!
— Я все равно не хочу с вами завтракать! Я хочу к себе! — я постаралась высказать это строго и твердо, но получилось как-то жалобно и по-детски.
— Хорошо, — герцог убрал руку и поднялся.
Сделав несколько шагов, он распахнул одну из дверей, не ту, которая вела в коридор, и сделал приглашающий жест рукой.
— Прошу.
Я нахмурилась. Что он имеет в виду?
— Ну же, ваша светлость, — с улыбкой поторопил меня супруг.
Наверное, там ванная, решила я и встала, все так же прикрываясь одеялом, и оно потянулось за мной тяжелым шлейфом. Было, конечно же, очень любезно со стороны его светлости позаботиться о моей ночной сорочке, но вот о пеньюаре никто не подумал!
А за дверью оказалась… еще одна спальня.
— Я думаю, ваши вещи уже успели перенести, я отдал распоряжение еще вечером. Осваивайтесь. Увидимся за обедом, раз завтракать вы предпочитаете в одиночестве.
Он подхватил мою руку и поцеловал. Но не пальцы, как раньше, а раскрытую ладонь. Улыбнулся, и покинул комнату, закрыв за собой дверь.
Я осталась стоять, как громом пораженная.
Спальня. Красивая, в теплых желто-коричневых тонах.
Вещи успели перенести...
Дверь, закрывшаяся за мой спиной и ведущая в герцогские покои.