Муж мой - враг мой

Горло стиснуло спазмом, а глаза защипало.

Нечестно, нечестно, нечестно!

Я села рывком, подтянула ноги к груди, прикрываясь, и припечатала:

— Я хочу развод.

И уткнулась лбом в колени, прячась от мира за пологом рассыпавшихся волос.

Совершенно неэффективное место для пряток.

— Ниса… — теплая ладонь скользнула по плечу, отодвигая мой полог, и я распрямилась и вскинулась, готова я отражать нападение.

— И не надо меня уговаривать! Ты сказал “выбирай” и я выбрала! Извини, но я слишком люблю тебя, чтобы… чтобы…

У меня затряслись губы, а Лис сгреб меня в охапку, игнорируя вялое сопротивление, и рассмеялся.

— Узнаю свою женушку! Видят боги, Ниса, только ты способна совместить в одной фразе признание в любви и требование развода. Ну уж нет, теперь у тебя уже нет этого выбора. Пока не разлюбишь. Потому что пока ты меня любишь, я тебя никуда не отпущу.

Я засопела, не зная, как вообще реагировать на подобное. Противоречивые чувства сжигали изнутри, не находя выхода. Что-то внутри подсказывало, что к декоративным росянкам, вымахавшим в оранжерее до неприличных размеров ранее, теперь лучше не подходить, если не хочется остаться без руки или головы. Надо будет не забыть потом предупредить Лиса, чтобы выделил отряд. На борьбу с росянками. Ну он же просил ставить его в известность о появлении в замке всяких несанкционированных существ…

Правда, он просил заранее.

Но я же не виновата!

Вот выучусь — и точно смогу заранее предупреждать!..

Хотя вернее будет просто не держать поблизости росянок, пожалуй…

Карие глаза смеялись, будто он уже все знал. И про росянок, и про мои глупые мысли, и про то, что никуда я от него не денусь, пока он меня любит.

Потому что да, я тоже его люблю.

— Это означает "Да!"? — уточнил супруг, не прекращая меня поглаживать. — Ты останешься со мной?

— Ладно! — фыркнула я, довольная, как кошка. — В конце концов, я же не такая глупая, как некоторые, чтобы добровольно выпустить из рук то, что мне принадлежит!

Лис с тихим смешком сгреб меня в охапку и поцеловал.

А я, стиснутая в объятиях, вдруг начала тихонько хихикать.

– Что такое?
– недоуменно уточнил муж.

– Приданое!
– я уже хохотала, как зверь гиена с далекого сказочного континента.
– Моё приданное, Лис! Это тоже "твое имущество, которое не принадлежит роду"! Лужки-и-и-и!

Муж ругнулся, а я уже просто рыдала от хохота на его груди:

– Вейлероны второй раз подряд упустили Лужки!

Глава 20

Единственный пока что имеющийся у меня ребенок спал плохо: вздрагивал, просыпался, таращил на меня сонные зеленые глазищи. Пытался что-то говорить — в этой голове явно варились мысли, как вывернуться из ситуации с наименьшими потерями, и не давали спать своей хозяйке.

Успокаивалась Ниса не сразу, а после уговоров, что всё в порядке, наглаживаний, объятий… Но успокаивалась. Засыпала. Чтобы через полчаса-час снова вскинуться, разбудив меня своей тревогой.

И всё начиналось заново: наглаживания, объятия, уговоры…

Кажется, как ни странно, Нисайем мой предстоящий отказ от титула беспокоил больше, чем меня.

Я-то твердо знал, что и для чего делаю, чего мне ждать на этом пути и уже примерно набросал варианты, как буду справляться — без этого я и не стал бы затевать разговор с Нисой. Выдергивать жену из рода в никуда, без внятного понимания, как обеспечу ей кусок хлеба? Увольте, лучше уж вернуть её отцу.

У меня было время подумать, выбрать будущее и принять его.

Но не у Нисы. И она не желала принимать это будущее, отчаянно пытаясь придумать решение, которое удовлетворит интересы всех сторон.

Сжимая в объятиях свою беспокойную жену, я испытывал что-то, подозрительно похожее на угрызения совести: в самом деле, Вейлерон, почему твоя жена, желторотый птенец, пытается барахтаться, а ты, опытный воин и боец, так легко сложил руки?

Мы еще повоюем!

В крайнем случае, время еще есть, и даже если прямо сегодня мы дали жизнь нашему первенцу, осуществить старый план и выйти из рода до его рождения мы всяко успеем.

Но это ждёт.

Потому что прямо сейчас я составлял в новый план.

Зыбкий, неверный. Собранный “на коленке”, и оттого не надежный.

Но какой есть.

Я хищно улыбнулся в уютной темноте супружеской спальни: мне нравился мой новый план.

Осторожно разжав объятия, и выпутавшись из рук жены, что оплела меня, как как молодой виноград, я выбрался из постели.

Камердинер явился в гардеробную, как будто и не в четыре утра я его внезапно на ноги поднял, а среди бела дня, заранее предупредив, что он мне понадобится.

Выслушал мои указания, склонил почтительно голову:

— Да, милорд!

И удалился, исполненный чувства собственного достоинства.

Вызывать служанок Нисы в свой кабинет я не стал, велел Белсу пригласить обеих в гостиную при наших покоях — там меня обе девицы и дожидались.

Пункт первый.

Я обвел личную, не побоюсь этого слова, гвардию своей жены взглядом, и объявил:

— Мне известно, что ваша госпожа — ведьма.

И не дожидаясь, пока они предпримут какие-либо действия (а предпринять они, как я подозреваю, могли что угодно, от невинных заверений, то я ошибаюсь, до проклятия меня на месте с последующим физическим устранением), продолжил:

— Рихтим Анабель, если вдруг ваша госпожа соберется в бега, напомните ей, что развода я ей всё равно не дам, поступлю всё равно так, как сочту нужным — а вот её светлость папенька обратно может и не отпустить! Пусть подумает об этом. И погладьте её по голове — от меня.

Понаблюдал, как на лице у русалки воинственное выражение “Если госпожа пожелает сбежать — я приложу все усилия, чтобы помочь” сменяется на что-то смущенное, вроде “Упс!”, и повернулся ко ведьме.

Пункт второй:

— Рихтим Нита, вы поддерживаете связь с вашей матушкой, помимо обычных писем?

— Нет, — растерялась камеристка Нисайем. И, видя мой скепсис, принялась оправдываться, — Матушка сказала, что это опасно, и только может нас случайно выдать, а обычное письмо, если писать осторожно, ничем не хуже тайного послания…

Я перебил её оправдания:

— Но такая возможность у вас имеется?

Девица обреченно кивнула.

— Отлично. Мне нужно передать Рискин Дроут послание, которое она получит быстро, и которое не будет перехвачено Аласскими. Вы можете это сделать?