Мужские игры

– Холодно, - у метро "Академическая" Наталья остановилась. Будто ненароком, глянула на часы.

– Пренепременно надо согреться!
– Максим сделал вид, что не понял намека.
– Пристрастий не поменяла?.. Тогда, само собой, "Алиготе".

Не дав возразить, он заскочил в застекленный магазинчик и вышел с бутылкой сухого вина, пробку из которой уже успел выдрать, и плиточкой шоколада.

– Что, прямо на улице?
– усмехнулась Наталья.
– Надеялась, что ты посолиднел.

– По счастью, нет, - Максим протянул ей бутылку.
– Ну, как в прежние времена, - за нас, молодых, красивых. - За вас, за вас, - убедившись, что рядом никого нет, Наталья сделала несколько быстрых глотков.

– Шоколадочку, шоколадочку вдогонку, - захлопотал Флоровский.
– Ну, и мы следком. Он раскрутил бутылку, закинул голову, и сухое, пенясь бурлящим водоворотом, устремилось в подставленную глотку.

– Не разучился. Что ж, - Наталья стянула перчатку, - надолго не прощаюсь, Теперь, наверное, будем видеться - в институте. Кстати, уже завтра.

– Как ты здесь, Наталка?
– выдавил Максим то, что не решался произнести все это время.

– Если одним словом, - в голове Натальи слегка зашумело.
– Набить бы тебе морду, Флоровский.

– Что набить? Прибить мало, - охотно согласился он.
– Я уж и сам себя давно полосую. Как про тебя подумаю, так - по мозгам, по мозгам! А как твой сынишка?

Перед словом "сынишка" он сделал едва заметную заминку, и Наталья поняла, - подзабыл имя.

– Растет. Самое нелепое - до сих пор тебя вспоминает. И было-то тогда три-четыре года. А вот поди ж - запал чем-то. Умеешь ты, Флоровский, без мыла в душу влезть.

– Это мы - бойцы!
– Максим воодушевился и даже набрался смелости погладить ее по плечу. Отвечая на подозрительный взгляд Натальи, хитро подмигнул.
– Так помнит же до сих пор. А стало быть, другого дяди перед глазами не было! Каков я могучий аналитик, а?!

– Просто уникальный.

– Господи, Наташечка, - голос Максима задрожал.
– Столько представлял встречу нашу. Боялся. А увидел: не поверишь - прямо обвал. Смотрю - не налюбуюсь. Нет, конечно, и внешне - супер. Но главное, чего понять не могу: как ты во всем этом сраче себя сохранить ухитрилась. Не надломилась, не перевернулась. Ведь красивая, обаятельнейшая баба, - кто б такую на содержание не взял? А вот сама встала на ноги. Сына вырастила. Может, в генах какая-то защита против пошлости заложена?

– Ну, довольно в самом деле, - Наталья вдруг подняла руку, и проезжавший мимо "Жигуль", со свистом притормозив, подрулил к обочине.

– Так я провожу, - засуетился Максим. Он открыл заднюю дверцу.

– Нет, нет, мне - далеко. И потом - не сегодня, ладно?
– Наталья поспешно юркнула на сидение. Потянула дверь.
– До завтра, Максик.

– Все-таки, - Максик, - блаженно расплылся он и прощально помахал вслед.

– В Ясенево, - коротко бросила Наталья и - вдруг без паузы, взахлеб зарыдала.

Глава 3

Черный АИСТ

– Ты уверен, что мы не ошибаемся?
– Второв не в первый раз требовательно вскинул голову, и не в первый раз Покровский принял на себя пронизывающий его взгляд и, стараясь выглядеть твердым, повторил:

– Бе-зу-словно!

Он замолчал, решившись на этот раз не отводить заслезившиеся от напряжения глаза. Но Второв, неудовлетворенный кратким ответом, продолжал впиваться в него, будто стараясь выдрать из подкорки сокровенные мысли. И Покровский в очередной раз не выдержал:

– Ну, хорошо. Давай еще пройдемся. Во-первых и в-главных, надо поскорей забыть про эту чушь.
– Он приподнял и отбросил установленную на президентском столе табличку со знаменитым рекламным слоганом - "Банк "Возрождение" вне политики. Благо клиента - вот единственная наша политика".

– И что в этом плохого?
– насупившийся Второв демонстративно вернул табличку на место.

– А то, что нельзя, будучи внутри, быть вне. По законам науки нельзя. Понимаешь?.. Не понимаешь. Хорошо. Не будем копать глубоко. Начнем с девяносто шестого. То, что он до сих пор банку горючими слезами отливается, с этим ты согласен?.. А это и есть практическое преломление бредовой вашей идеи.

– Бредовой?! Стремление работать на экономику, поднимать страну, ответственность перед людьми, что тебе деньги доверили, - это для тебя бред?!

– Вот что, Владимир Викторович, если тебе очередные дифирамбы нужны, так вызови кого-нибудь из холуев, - наверняка в приемной в ожидании царского взгляда болтаются. А если о деле, так давай о деле. Отделим мух от котлет. Так что? Продолжим или разбежимся?.. Я, в конце концов, ученый, а не нянька, чтоб по сто раз на дню уговаривать. Согласен - скорректировали планы и - побежали. Нет...

– Ну-ну. Дальше.

– Так вот, перед президентскими выборами ты в очередной раз решил отсидеться над схваткой. Ты не влез в заваруху и ухитрился отбиться от администрации президента, не дав под выборы денег.

– Я и другим не дал.

– Так еще того хуже. Что получили в результате? Ну, то, что ты с правительством победившим отношения порушил, - то разговор особый. Но ведь от банка отвернулись все: коммунисты, жириновичи - все.

– Потому что все они на поверку одинаковы.

– Так и я о том. Все они на одном поле играют. Клетки разные - это уж кому куда угораздило высадиться. А поле общее. И правила игры согласованные. И то, что ты на поле это конституционное, пардон, нагадил...

– Я ни с одним не переругался.

– Это ты так думаешь. Поддержи ты тогда администрацию, и, я тебя уверяю, даже коммунисты смирились бы. Поддержи коммунистов...
– Он храбро встретил порывистое движение Второва.
– Только предположим. Отхлестали бы после, конечно. Но тоже поняли бы. Ошибся мужик. Не на того поставил. Но сыграл! А так кто ж такое презрение потерпит?

– Зато никто не сможет сказать, что Второв перед кем-то прогнулся!

– А позвоночник развивать - тоже, между прочим, не лишнее. Мы в России. И здесь один звонок сверху может единовременно такую прибыль принести, какую ты на самых успешных банковских операциях и за год не всегда отобьешь.

– Все погрязло. Взболтали трясину.

– Так вот справедливо ли, что подписи эти все в пользу Онлиевского идут, а нас отовсюду отодвигают?

– Ты меня с Онлиевским равняешь?! Меня с этой?..